– О да, на площадке для гольфа ты, наверное, не жалуешься, – засмеялся Мартин. – Это же совсем другое дело, – недовольно сказал Йоста. Гольф и религия были, по его представлениям, двумя вещами, не терпящими шуток. На мгновение он пожалел, что не работает опять в паре с Эрнстом. Ездить с Мартином, правда, более продуктивно, но приходилось признать, что лень в работе с Лундгреном нравится ему больше, чем он думал раньше. Конечно, у Эрнста есть свои слабые стороны, но, с другой стороны, он никогда не возражает, если Йоста сматывается на пару часиков и загоняет в лунки ведерко-другое мячиков. В следующее мгновение он увидел перед собой фотографию Йенни Мёллер, и его сразу охватили угрызения совести. В краткий миг прозрения он понял, что стал озлобленным стариком, пугающе похожим на своего отца в старости, и если будет продолжать в том же духе, то рано или поздно, в точности как папаша, будет сидеть в одиночестве в доме для престарелых и ворчать по поводу воображаемых несправедливостей. Правда, без детей, которые все-таки периодически по обязанности заглядывают. – Как ты думаешь, он там? – спросил он, чтобы прервать неприятные мысли. Мартин задумался. – Нет, я бы очень удивился. Но проверить стоит. Они свернули во двор и снова подивились открывшейся им идиллической картине. Хутор, казалось, был вечно залит мягким солнечным светом, благодаря которому темно-красный цвет дома красиво контрастировал с голубым озером позади него. Как и прежде, повсюду целенаправленно сновали подростки, полностью поглощенные своими делами. У Мартина в голове всплыли слова: «красиво», «здорóво», «полезно», «чисто», «по-шведски», и комбинация этих слов вызвала у него легкое неприязненное ощущение. Опыт подсказывал ему: если что-то выглядит слишком хорошо, то скорее всего… – Немного отдает гитлерюгендом, тебе не кажется? – произнес Йоста, облекая неприязнь Мартина в слова. – М-да, возможно. Только выражение, пожалуй, крепковато. Не разбрасывайся особо такими комментариями, – сухо сказал Мартин. У Йосты сделался обиженный вид. – Тогда извини, – недовольно произнес он. – Я не знал, что ты у нас борец за правильное словоупотребление. Кстати, будь здесь какой-нибудь чертов нацистский лагерь, они не принимали бы таких, как Кеннеди. Проигнорировав это замечание, Мартин направился к входной двери. Ему открыла одна из женщин-воспитателей. – Что вам надо? Злость Якоба на полицию явно распространилась дальше. – Мы ищем Якоба. – Йоста по-прежнему дулся, поэтому Мартин взял инициативу на себя. – Его здесь нет. Попробуйте поискать дома. – Вы уверены, что его здесь нет? Мы бы хотели посмотреть сами. Женщина неохотно подвинулась и впустила полицейских. – Кеннеди, опять явилась полиция. Они хотят посмотреть кабинет Якоба. – Мы найдем дорогу сами, – сказал Мартин. Женщина проигнорировала его. К ним быстрым шагом вышел Кеннеди. Мартин заинтересовался, является он здесь кем-то вроде постоянного гида или ему просто нравится показывать людям дорогу. Кеннеди молча прошел впереди Мартина и Йосты по коридору до кабинета Якоба. Они вежливо поблагодарили и с надеждой открыли дверь. Никаких следов Якоба. Они зашли и принялись тщательно искать что-нибудь, указывающее на то, что Якоб мог провести здесь ночь: одеяло на диване, будильник, что угодно. Ничего. Разочарованные, они вышли обратно. Кеннеди спокойно стоял и ждал. Он поднял руку, чтобы смахнуть челку с глаз, и Мартин увидел, что глаза у него черные и непостижимые. – Ничего. Просто ни хрена, – сказал Мартин, когда их машина снова выезжала в направлении Танумсхеде. – Да, – кратко ответил Йоста. Мартин закатил глаза: явно по-прежнему дуется. Ну ладно, пусть дуется. Однако мысли Йосты занимало нечто другое. Он что-то увидел во время визита на хутор, но оно от него все время ускользало. Йоста попробовал перестать об этом думать, чтобы дать свободно поработать подсознанию, но это оказалось столь же невозможным, как не думать о застрявшей под веком песчинке. Он видел что-то, что ему следовало запомнить. ⁂ – Ну как, Анника? Что-нибудь нашла? Она отрицательно покачала головой. Вид Патрика ее беспокоил. Сильный недосып, недостаток нормальной еды и слишком большой стресс забрали у него последние следы загара, оставив только серость и впалые глаза. Его тело, казалось, прогнулось под некой тяжестью, и не требовалось быть гением, чтобы вычислить, что это за тяжесть. Аннике хотелось сказать ему, чтобы он отделял личные переживания от работы, но она не стала. Она тоже ощущала стресс, и, закрывая вечерами глаза, она сразу видела перед собой отчаянное выражение лиц родителей Йенни Мёллер, когда те приходили подавать заявление о ее исчезновении. – Как ты себя чувствуешь? – решив ограничиться этим, участливо спросила она и посмотрела на Патрика поверх края очков. – Ну как можно себя чувствовать при таких обстоятельствах? – Он нетерпеливо запустил руки в волосы, поставив их дыбом, как на карикатурном изображении безумного профессора. – Подозреваю, что дерьмово, – откровенно ответила Анника. Она не отличалась пристрастием к приукрашиванию вещей. Если что-то представляет собой дерьмо, то оно пахнет дерьмом, даже если полить его духами, – это было ее жизненным кредо. – Что-то вроде того, – улыбнулся Патрик. – Но хватит об этом. Ты ничего не нашла в реестре? – К сожалению, нет. В реестре актов гражданского состояния никаких других детей Юханнеса Хульта не значится, а больше и искать-то особенно негде. – А могли бы у него все равно иметься дети, хоть и не числящиеся в реестре? Анника посмотрела на него так, будто у него неважно работает голова, и фыркнула. – Да, слава богу, у нас нет закона, принуждающего мать сообщать, кто отец ее ребенка, так что, конечно, его дети могут скрываться под рубрикой «отец неизвестен». – Дай-ка угадаю: таких, наверное, порядочно… – Совсем необязательно. Это зависит от того, насколько ты хочешь расширить географию поиска. Но в наших краях народ был на удивление порядочным. И потом не забудь, что мы говорим не о сороковых годах, Юханнес Хульт, вероятно, проявлял особую активность в шестидесятых – семидесятых. А тогда уже не считалось большим позором рожать ребенка вне брака. В отдельные периоды шестидесятых годов это даже считалось почти преимуществом. Патрик засмеялся. – Если ты говоришь об эре Вудстока, то думаю, что «flower power»[23] и свободная любовь так и не достигли Фьельбаки. – Не говори так, в тихом омуте… – парировала Анника, радуясь, что сумела немного разрядить атмосферу. В последние дни отделение напоминало похоронное бюро. Но Патрик быстро вновь обрел серьезность. – Значит, чисто теоретически ты могла бы составить список детей, скажем… в муниципалитете Танум, у которых не указан отец? – Да, могла бы, не только теоретически, но и практически. Но это потребует времени, – предупредила Анника. – Тогда составь как можно быстрее. – Как ты намерен, исходя из такого списка, узнать, кому из них мог приходиться отцом Юханнес? – Для начала я собираюсь обзвонить их и спросить. Если не получится, ну, тогда буду думать дальше. Дверь в приемную открылась, и вошли Мартин и Йоста. Патрик поблагодарил Аннику за помощь и вышел в коридор, чтобы их встретить. Мартин остановился, а Йоста, не отрывая взгляда от ковра, прошел к себе в комнату. – Не спрашивай, – сказал Мартин и покачал головой. Патрик наморщил лоб. Ему только не хватало трений среди персонала. Уже достаточно того, что устроил Эрнст. Мартин прочел его мысли. – Ничего серьезного, не обращай внимания. – О’кей. Давай выпьем по чашке кофе и немного посовещаемся? Мартин кивнул, и они пошли на кухню, налили себе кофе и уселись за стол, напротив друг друга. – Вы нашли какие-нибудь следы Якоба в Булларене? – спросил Патрик. – Нет, ничего. Не похоже, чтобы он там побывал. А как у тебя? Патрик быстро рассказал о посещении больницы. – А ты можешь понять, почему анализ ничего не дал? Мы знаем, что тот, кого мы ищем, приходится родственником Юханнесу, но это не Якоб, Габриэль, Юхан или Роберт. И учитывая тип образца, женщин можно исключить сразу. У тебя есть какая-нибудь идея? – Да, я попросил Аннику постараться узнать, не было ли у Юханнеса детей в округе. – Звучит разумно. С этим парнем кажется скорее невероятным, чтобы у него не было кое-где незаконных детишек. – Что ты думаешь о теории, что тот же человек, который избил Юхана, теперь взялся за Якоба? – Патрик осторожно отпил. Свежезаваренный кофе был очень горячим. – Совпадение, несомненно, довольно странное. А ты сам что думаешь? – То же, что ты. Если это не один и тот же человек, то совпадение чертовски странное. И ведь такое впечатление, будто парень сквозь землю провалился. Со вчерашнего вечера его никто не видел. Должен признаться, я беспокоюсь. – Ты же все время чувствовал, что Якоб что-то скрывает. Может, поэтому с ним что-то и случилось? – с сомнением проговорил Мартин. – Вдруг кто-то узнал, что он был в полиции, и подумал, что он может рассказать нечто такое, что этому человеку не хотелось предавать огласке? – Возможно, – согласился Патрик. – Но в этом-то и проблема. В данный момент возможно все, а у нас имеются только чистые предположения. – Он стал загибать пальцы. – У нас есть Сив и Мона, убитые в семьдесят девятом, Юханнес, убитый в семьдесят девятом, Таня, убитая сейчас, на двадцать четыре года позже, Йенни Мёллер, похищенная, видимо, когда она голосовала на дороге, Юхан, избитый вчера вечером – или даже убитый, смотря, чем кончится дело, – и бесследно исчезнувший Якоб. Общим знаменателем все время казалась семья Хульт, и тем не менее у нас есть доказательства того, что по крайней мере в смерти Тани никто из них не виновен. И к тому же все указывает на то, что убивший Таню человек убил Сив и Мону тоже. – Он бессильно развел руками. – Получается какая-то каша. А мы стоим посреди всего этого и едва в силах найти собственные задницы даже с помощью фонарика! – Нет, ты опять начитался этой антиполицейской пропаганды, – улыбнулся Мартин. – Ну и что нам теперь делать? У меня идей больше нет. Для Йенни Мёллер время скоро истечет, если уже не истекло несколько дней назад. – Патрик резко сменил тему, чтобы выдернуть себя из самобичевания: – Кстати, ты еще так никуда и не пригласил ту девушку? – Какую девушку? – Мартин попытался придать лицу нейтральное выражение. – Не притворяйся, ты знаешь, кого я имею в виду. – Если ты про Пию, то ничего такого не было. Она просто немного помогла нам с переводом.