Я горстями ссыпала в мешочек семена и корешки, рассортировывая их по степени полезности. Пора уже перестать быть такой тупой. В следующий раз, когда на меня нападут, я уже не буду беззащитной, не буду просить чужой меч и не буду высматривать в темноте отблески когтей. Мой зимний сад — это моё оружие. Все травки, корешки, семена — всё здесь росло не просто так, для красоты или лечебных настоек. Горнянка — горит долго и взрывается при подаче нужного импульса. Шипик — может вырасти до четырёх метров в высоту и сжать в кольцо маленькую армию. Мелия — красива и ядовита настолько, что один только аромат, испускаемый цветами этого кустарника, способен привести к необратимым последствиям. Сонная трава — очень крепкий и долгий сон, переходящий в кому. Я перебирала своих питомцев, словно карточки в библиотеке, сортировала и отбирала нужные. Та же энергетическая лиана годится не только для энергетического коктейля, она вытягивает энергию из всего. Если вовремя не прореживать и не обрезать листья, эта хищница уже высосала бы защитные купола над бенитой и орахилисом, а потом принялась бы за охранную систему поместья. Пальцы дрожали, ощущение в груди стало почти нестерпимым. Новый артефакт заставил меня вспомнить, что я натворила. Вспомнить, кем стала. Тогда я в первый раз впустила Хаос в свою душу, отвергла Всевидящего и все дары, которыми он щедро нас наградил. Сейчас Хаоса во мне лишь капля. И я сознательно глушила его тренировками с даром и на полигоне. Там в пещерах я поняла, что смогу поднять оружие на живое существо. Смогу убить. Нужно лишь позволить Хаосу занять место магии. Хаос или магия? В этом мире было запрещено использовать Хаос, но я-то пришла из другого. Из того, который я сама уничтожила. Сигнал тревоги оглушил на миг, нарушив привычную тишину моего сада. Сирена выла и звала в бой, но это не моя битва, не моя война. Бамбуковые палочки ещё не звучат. Шаманы давно мертвы — рассыпались в прах и ушли на перерождение. Не моя битва… Я сжала зубы и вцепилась в край стола, на который рассыпались приготовленные травы. Не моя война! Не думать! Не сейчас! Дур-ра! Какая же я дура… Выбегала из сада я полностью готовой к бою. Мешочки с корешками и семенами приятно оттягивали пояс, беговые кроссовки скрипели по кафелю, а куртка болталась на плечах. Переодеться я не успела, но мой тренировочный костюм вполне подходил для того, чтобы свободно пронестись через всё поместье. Я ворвалась в командный пункт, расположенный в правом крыле, бросила взгляд на мониторы и приготовилась слушать отчёты. Гвардия отца меня не заметила. Командиры были так увлечены действиями на мониторах, что не обратили внимания на Ярину Войтову. Хотя, казалось бы, в царстве угольно-чёрных усиленных защитных костюмов и бронежилетов я выделялась так, будто оделась специально ярко для контраста. Никого не смутил кислотно-зелёный цвет крутки, неоново-розовые кроссовки и лимонно-жёлтая олимпийка. Да, я выбирала для тренировки те цвета, которые будут заметны издалека. И это было продиктовано той же самой безопасностью, которую отец вдалбливал в головы всем своим детям. «Яркая одежда, несвойственная природным цветам, привлекает внимание. Если вы сломаете ноги, вас похитят и бросят в горах, лесах или пустыне — эта одежда может спасти вам жизнь». И я как послушная дочь беспрекословно исполняла повеления отца. На самом деле, он был прав. Надень я такой комплект в горы — меня вытащили бы гораздо раньше. Да и в той аварии… Ярина бунтовала, отвергала все предложения родителей, дулась на братьев и… оделась в маскировочный костюм для охоты. — Прорвались за вторую линию защиты, третья пала, — вещал переговорный аппарат. — Потери личного состава… — Твари сметают ограждения и вышки… — Они жрут защитные артефакты! — Энергии не хватит! — Потери… потери… — Теряем людей… — Одарённых жрут первыми, их манит магия! В принципе мне уже всё было ясно. Разломных тварей кто-то сильно подстегнул, что они так рванули в нашу сторону. Я смотрела на мигающие точки на мониторах. Они гасли одни за другими. Где-то сразу пачками по пять за раз, где-то поодиночке. Отец даже не позаботился о том, чтобы включить защиту поместья. Да, наш алтарь слаб для этого, но ведь можно было что-то придумать! Можно было не подставляться так глупо. Чего он добивался? Я выскочила из командного пункта раньше, чем успела сообразить, что делаю. Привычные действия, привычные цели. Не моя война, да? А чья тогда? Чьи люди и чей дом? Рычание прорывалось сквозь выдохи, я скалилась и сжимала кулаки. Выглядела безумно, скорее всего, но кто меня увидит? Зеркала отец убрал из общих комнат уже давно — они были очень хрупкими и всегда осыпались мелким крошевом. Зеркала я ненавидела ещё больше, чем войну. Ведь там отражалась девочка, во взгляде которой не было жизни. Вырвавшись на улицу, я впервые столкнулась с кем-то. Ага, Матвей. Он ухватил меня поперёк туловища и потащил обратно. Силы у него побольше моего, но сейчас мне было плевать. Я подала импульс в руки, перехватила Матвея за торс и отшвырнула от себя. Импульс в ноги — и я отпрыгиваю в сторону. Наставник бросается на меня, пытаясь поймать, но сейчас я быстрее и сильнее. Ещё один импульс, почти на грани, — я перехватываю его руки и заламываю их назад. Удар носком под колени — и мужчина падает на землю, а я валюсь следом. Матвей перевернулся и оседлал меня. В глазах изумление и недоумение. Он прижал мои руки к земле и склонился очень низко. Наши взгляды встретились, и наставник вздрогнул. Да, мой боевой оскал страшен на вид, мне говорили… Очередной импульс в руки, и я прижимаю наставника к себе. Получилось почти объятье. Блокирую локтями руки Матвея, ударяю в подмышки по очереди, подав пучок энергии. Руки наставника безвольно повисают, а я отталкиваюсь согнутыми ногами от земли и укладываю его на лопатки. Калечить или делать больно я не хотела. Не важно, осталось ли клеймо на моей душе, или его стёрло перерождение. Я больше не хочу убивать. Не хочу повторять пройденный путь. Я могла бы ударить импульсом в сонную артерию или пережать её и погрузить Матвея в сон. Но не стану. — Я иду защищать свой дом, — сказала я наставнику, сидя на нём. — Ты остаёшься здесь. — Ярина… ваше сиятельство, вам нельзя. Госпожа… — Это мой дом, мои люди и мой род, — я говорила тихо, горло сжималось от боли. Моя суть восставала против насилия. Безобидная девчонка должна сидеть в комнате и ждать, пока твари уничтожат всё, что дорого. Этого ты хотел, Всевидящий⁈ Это я заслужила, убивая твоих врагов в моём мире? Вставала я медленно и очень аккуратно. Непривычное к энергетическим импульсам тело шатало. Ноги чуть не подкосились, но я сцепила зубы и ударила себя кулаком по бедру. Ну же! Чувствительность не вернулась, и я ударила ещё раз. Боль тихим отголоском пришла откуда-то издалека. Сначала покалывание, будто я отсидела ноги, потом жжение и наконец спасительная боль. Пока болит — я жива. В груди боль тоже нарастала. Хаос боролся с магией, но я сильнее и той и другой Великой Силы. Мой разум цельный, тело крепко, воля сильна. Я цельная, крепкая, сильная. Мантра помогла на этот раз, я улыбнулась Матвею, хрустнула затёкшей шеей и поковыляла к воротам. Там за второй линией защиты мои люди погибают, не справляясь с волной разломных тварей. Там мои люди. Мои… Около ворот я обернулась. Матвей уже поднялся, его руки свисали вдоль тела, но ноги крепко упирались в землю. Он простит. Потом. Когда поймёт, что его ученица справилась с ним без оружия. Разве может быть что-то отраднее для наставника, когда его превосходит тот, кого он учил? Я отправила импульс в ноги, подпрыгнула вверх и уцепилась руками за выпирающие лесенкой камни на стене. Открывать ворота опасно — какая-никакая, а всё же защита. Забравшись на стену, я всмотрелась вдаль. Данные с мониторов наложились на местность, я почти видела, как гаснут мигающие точки. Твари пришли с севера, как и ожидалось. Обвал на Вардановой гряде растревожил их, а потом кто-то погнал эту толпу в нашу сторону. Я спрыгнула вниз, напружинивая ноги и смягчая удар перекатом. Ну что, вот и пришло время проверить свои силы в этом мире. Я сунула руку в мешочек с семенами и достала первую щепоть. Дунула на раскрытую ладонь, вливая магию. Семена полетели дальше, подхваченные ветром. Импульс я задала верный, осталось только подождать, и первые всходы прорастут на этой благодатной земле. На земле моего рода. На моей земле. Глава 14 Если обвал и вторжение тварей были проверкой для меня, попыткой засечь Хаос, то такого удовольствия я не доставлю тем, кто это задумал. Я и без Хаоса на одной только магии могу такое вытворять, м-м-м… воспоминания были не самыми приятными, но уж что есть, то есть. Первыми проросли семена горнянки, второй линией — шипики, на третью я решила пустить лианы. Если кто и проберётся через первые две полосы препятствий, то эти энергетические вампиры высосут досуха. Я усилила зов жизни, проверяя, не осталось ли людей там, где мои питомцы соберут кровавую жатву. Первую в этом мире. Все гвардейцы уже либо мертвы, либо перебрались поближе к поместью. Передо мной простирались земли моего рода, по которым вязкой волной растекались разломные твари. Энергию я подала одномоментно, в первую линию горнянки. Раз уж тварей привлекает магия, пусть попробуют на вкус мою. Золотисто-бурые стебли взмыли вверх, твари ринулись на магию, сшибая по пути друг друга. Горнянки выстрелили огненными цветами и очертили горящий полукруг. Следующий этап — и цветы набухают, выстреливая сгустки пламени в центр. Затормозить твари уже не успевали, щёлкали зубами и рвали когтями сами себя, пытаясь сбить жидкое пламя. Да, разломные зверушки не очень любят огонь и свет, особенно те, что таились в горных пещерах неизвестно сколько времени. Когда огненный контур замкнулся в кольцо, было поздно бежать. Но на то они и бесстрашные твари, чтобы мчаться дальше, отчаянно перекусывая горящие стебли. Силы моего третьего уровня не хватало, пришлось подойти почти вплотную к росткам и вливать энергию точечно. Я следила за контуром своих посевов, посылая импульсы силы в те места, где прорывались твари. Горнянка перестала плеваться огнём, потухла, оставив лишь начерченное пламенем кольцо. Сбоку от меня появились новые животные — или обошли огонь, или пришли позднее. Мой источник почти иссяк, но я подала энергию в следующую линию защиты. Шипики поползли по земле, послушные моим приказам. Они обвивали тварей, сжимали их до хруста костей, впиваясь шипами в мягкие уязвимые места. Этому я научилась много лет назад — определять слабые точки и убивать, не пачкая рук. Да и как по-другому, если Всевидящий наложил запрет на убийства? Мы были созидателями живого, защитниками, а стали жертвами. Какая-то тварь добралась до меня и попыталась схватить за руку. Я перекатилась по влажной от крови земле, сбила огонь с разорванного рукава и оглянулась. Шипики уже оплели животное, пронзили его и потащили к остальным. Твари жались к центру поляны, окружённой горнянкой. Они начали скулить, а я замерла на месте, заткнув уши. Эти твари живые, в отличие от увров, призванных неизвестным менталистом. В этой жизни мне ещё не доводилось слышать жалобный скулёж раненых тварей. Это не имеет значения. Не здесь и не сейчас, когда они уже загрызли половину оставшейся в поместье гвардии… когда они вот-вот достигнут внутреннего контура и ворвутся в поместье. Твари стали прорываться сквозь шипики, путались в энергетических лианах и пытались добраться до меня. Я уворачивалась, прыгала и перекатывалась. Падала на землю и снова поднималась. Источник еле тлел, сил осталось на донышке. Ещё пара импульсов — и я свалюсь с магическим истощением. Очень не хватало привычного оружия. В моём мире у меня был особенный меч, выкованный в крови тварей из упавшей звезды. Когда мир рушится, нужно использовать все доступные средства. Я напитывала силой меч и пряталась за завесой из их собственной крови. А потом убивала. Пронзала сердца и рубила головы, резала сухожилия и вспарывала животы. «Да не поднимет руки своей против создания Творца всякий, оружие держащий», — повторила я про себя и фыркнула. Почему тварям можно перегрызать нам глотки, а нам — лишь смиренно ожидать смерти? Больше всего меня раздражало именно это — неспособность убить, когда тебя рвут на части. Мы научились убивать не оружием. Сначала это была наша магия, потом всё сущее. Когда мы поняли, что проигрываем, нам пришлось ковать оружие. Тогда мы запятнали наши души клеймом убийц. Растоптали остатки света в наших душах, и сами стали чудовищами.