После этого он молча ел сэндвич, листая журнал, а она смотрела в книгу, как будто читала, и он все ей рассказал. Выболтал всю историю, все, что произошло с ними с того момента, как они попали в засаду в пещере Лайла, где искали Резак. Главное он оставил на закуску: старик, которого они знали как мистера Элиота, на самом деле его дед Франклин Гринвуд, второй – и считавшийся давно мертвым – директор Центра интегрированного обучения. Элиза не послала ему ни одной мысли, продолжая смотреть в книгу, но он видел, что на самом деле она не читает. Когда он закончил, она немного помедлила, делая вид, будто что-то записывает, и наконец послала ответную мысль: «Славная у тебя семейка, Вест». Уилл притворился, что увидел что-то смешное в журнале, и улыбнулся. «У меня есть план», – передал он. «Здорово! Когда в прошлый раз у тебя появился план, кончилось это тем, что я пришла в себя, обколотая, как лабораторная крыса, привязанная к каталке и готовая лишиться голосовых связок». Она принялась что-то яростно стирать в своем блокноте. «Не поручусь, что план сработает, – передал Уилл. – Не могу даже ручаться, что мы в результате уцелеем. Но, если не нанести ответный удар, и быстро, у нас вообще не будет шансов». «А какой у нас выбор?» Элиза отпила глоток воды из бутылки. «Есть еще только один способ остаться в живых. Сдаться, принять участие в их программе и наблюдать, как эти маньяки уничтожают знакомый нам мир». Элиза поперхнулась водой. Уилл оторвал взгляд от журнала. – Ты в порядке? – спросил он. Элиза кивнула, закашлялась и послала ему мысль: «А как же твой отец, Уилл? Если он здесь и жив, не может ли он нам помочь?» Уилл перевернул страницу. «Я даже не повидался с ним и не смог поговорить. Думаю, Франклин запер его на случай, если понадобится предъявить мне козырь». «Ты уверен, что Франклин поверил, будто ты на его стороне?» «Я работаю над этим. Я на грани. Единственная слабость Франклина – помимо того, что он законченный маньяк, – его привязанность ко мне. Он хочет мне верить. Он сентиментально относится к семье, а я единственный, кто, по его мнению, может воплотить его безумную идею о «наследии». Входная дверь открылась. Вошли Ник и Аджай, поставили рюкзаки, поздоровались и разошлись по своим комнатам. «Когда мы расскажем им об этом?» «Завтра утром, – ответил Уилл, посмотрев на часы. – В девять. Приведи их с собой в наружный кабинет тренера Джерико – большое дерево за полевым домом». «Джерико? Почему Джерико?» «Потому что он единственный на всей планете, на кого я могу рассчитывать. Кроме вас. Прости, что до сих пор не рассказал тебе, но я должен был удостовериться, что за мной не следят. Я бы никогда ничего не добился, если бы не знал, что ты на моей стороне». Он рискнул посмотреть на нее. Элиза помешкала и отвела взгляд, но то, что она чувствовала, отчетливо доходило до Уилла без слов. Настроение ее резко изменилось, когда вошла Брук, улыбающаяся и взбудораженная, в модной шляпке на светлых волосах. Она тепло поздоровалась с ними. – Эй, ребята, как вы сегодня? – Неплохо, – ответил Уилл. – Все в порядке, – сказала Элиза. – Отлично. – Брук прошла мимо них на кухню. – У меня все… отлично. Пойду за книгами – завтра экзамен по химии. Кто-нибудь чего-нибудь хочет? – Нет, спасибо, – отозвался Уилл. «А как же она?» – мысленно спросила Элиза Уилла. Уилл знал, что ему зададут этот вопрос, и осторожно ответил: «Она ничего не знает. Завтра объясню почему. А сейчас мне действительно нужно поговорить с ней наедине». – Слушай, я совсем забыла о химии, – сказала Элиза, вставая из-за стола. – Мне тоже лучше сесть за нее. До завтра. Она вошла в свою комнату и закрыла дверь. Из кухни вышла Брук, она ела йогурт. – По-твоему, она в порядке? – спросила Брук. – А что? – Не знаю; что-то она очень молчалива в последнее время. Думаю, что-то происходит. – Можешь присесть на секунду? – спросил он, пододвигая ей стул. Брук что-то расслышала в его голосе и села. – В чем дело? – спросила она. Уилл посмотрел в ее ослепительно-голубые глаза и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ и похлопала его по колену. Уилл знал, что это она выдала их Франклину и «Рыцарям». В их группе она всегда была предательницей, с самого первого курса, еще до появления в школе Уилла. Он пытался понять почему. Ему казалось, что причина – в ее преданности семье: ее отец-дипломат стал «Рыцарем» сразу после того, как выпустился из Центра, и эта преданность подавила чувства к другим ученикам. Уилл не сомневался, что она по-прежнему ежедневно докладывает о них Франклину. Проверяет «обращение» Уилла, ищет любые противоречия или несоответствия. Наблюдает за ним этими прекрасными лживыми глазами. Уилл подумал: «Чтобы понять лжеца, нужно самому лгать. И чтобы обмануть лжеца, тоже». – Я должен сказать тебе кое-что, очень важное, – прошептал он, – но пообещай, что никому из них не скажешь. Ты единственная, кому я могу доверять. Она наморщила лоб и подалась к нему. – Что, Уилл? И он очень убедительно выложил ей всю историю. Как он узнал, кто его дед. Что узнал от деда о «Рыцарях». Как решил не говорить об этом друзьям. – Но почему, Уилл? Ты считаешь, что они не должны знать? – Нет. Мы не должны им говорить. – Не понимаю… – Дедушка убедил меня: я неверно воспринимал «Рыцарей» и их дело. С самого начала. Думаю, возможно… что я в них полностью ошибался. Уилл наблюдал, как Брук старается найти «верную» реакцию, но не может скрыть искреннего удивления. – Почему ты так уверен? – наконец осторожно спросила она. – У них есть причины для всего, что они делали. Я знаю, звучит безумно, но Франклин почти убедил меня, что их дело правое… – Что? – Не повышай голос, – попросил Уилл. – Правда. Они просто хотят защитить будущее. Наше будущее, Брук. Вот чем они здесь заняты. Вот почему так поступали с нами и почему мы стали такими, какие мы есть. – Ты не можешь говорить серьезно, Уилл. – Посмотри на нас, Брук, на то, что мы умеем. Что бы ты ни думала о «Рыцарях», их план относительно нас удался. Этого нельзя отрицать. Школа, все здесь, вся программа «Паладин» должна помочь нам раскрыть наш потенциал на благо всего мира. Таков был план с самого начала. Брук продолжала разыгрывать тревогу, добиваясь от него новых доказательств того, что он изменил свои намерения, но он видел, как ей трудно скрывать, насколько она довольна. – Я прошел через многое: оставил дом, потерял родителей. Вся моя жизнь перевернулась. Думаю, попав сюда, я искал, кого бы обвинить, как заставить боль уйти. Я ухватился за «Рыцарей», увидев в этом легкий способ затушевать происходящее, сделать вид, что все нереально. Дедушка помог мне это увидеть. Подействовало. Он видел, что это пробивает ее оболочку лжи, проникает к ней. – Брук, я не надеюсь, что ты слепо поверишь мне, и не жду от тебя этого. Я хочу только сказать, что у дедушки есть на меня виды, и я в них поверил. Он видит меня центральной частью Пророчества. Она, не мигая, смотрела ему в глаза. – Зачем ты все это рассказываешь мне? Он ответил долгим прямым взглядом и, отвечая, наклонился еще ближе. – Здесь я никому больше не могу доверять. Только ты способна понять меня… Я очень серьезно думаю о том, что он готов предложить мне. У него болела душа от такого наглого вранья ей в лицо. Несколько месяцев назад он был почти влюблен в нее. Ему постоянно приходилось напоминать себе, что предательство Брук легко могло погубить его и всех его друзей, и не раз. Что оно, вероятно, уже убило их прежнего товарища по комнате Ронни Мурзо. Это убийственное воспоминание помогло Уиллу окружить свое сознание мысленным аналогом толстой стальной стены, защищающей его во время этого разговора. Он знал, что полностью отрезал Брук; ей приходилось руководствоваться только его словами и объяснениями. Он всегда умел при необходимости скрывать свои чувства, однако все еще не понимал, окончательно ли она ему поверила.