– Я ещё раз настоятельно рекомендую вам обратиться за врачебной помощью. Психические заболевания, диагностированные на раннем этапе, лучше поддаются лечению. – Что вы, доктор, я абсолютно психически здорова. – Психически здоровых людей нет, есть недообследованные. У вас медицинский полис с собой? Мы можем прямо сейчас оформить все бумаги. – У меня вообще нет полиса, – сказала я поспешно. – Я приезжая из ближнего зарубежья. По закону я не имею права пользоваться вашим чудесным бесплатным здравоохранением. Пожалуй, я пойду. Доктор Полуфакин отпустил меня с явным сожалением. Когда я уже отошла от дурдома на безопасное расстояние, меня вдруг пронзила догадка: «Архиповна!» Это отчество Галки Афониной. Я его раньше не знала, но капитан Липский назвал при аресте, и редкое имя Архип таким причудливым образом всплыло у меня в памяти. Если человек ведёт себя странно, не спешите считать его сумасшедшим, возможно, на это есть вполне разумное объяснение. Глава 9 Голова у меня перестала раскалываться, однако на душе было скверно. Смерть Валеры Афонина опечалила меня больше, чем я могла представить. Я недолюбливала его, это правда, а в свете недавно открывшейся правды о нём моя неприязнь стала ещё сильнее. И всё-таки я расстроилась. Ещё три дня назад Валерка был жив и здоров, щедро давал взятки в ЗАГСе, лихо рассекал по городу на внедорожнике, безмятежно резал колбасу ножом для хлеба… И вот теперь его нет. И больше никогда не будет. Ужасная, ужасная новость! И уж совсем у меня не укладывалось в голове, что Галка могла его убить. Когда она хоть успела? Мы же всё время были вместе, разве что последние пару дней не виделись. Так подруга лежала в больнице, не могла же она одновременно физически присутствовать в двух местах. И главный вопрос: мотив. Зачем Галке убивать Валеру? Материальная выгода исключена. Ведь Валера бывший муж, официально они разведены, жив он или мёртв, его имущество и деньги теперь не имеют к Галине никакого отношения. Конечно, я помнила, что у Галины Афониной психическое заболевание. Но это вообще ни о чём. У нас полстраны с поехавшей кукухой, невроз на неврозе и неврозом погоняет, и что? Никто не убивает бывших мужей, люди как-то держат себя в руках. И потом, у Галки тревожное расстройство, у неё нет никаких галлюцинаций и бредовых идей, она только бесконечно перетирает чашки. И подруга ответственно относится к своему здоровью: почувствовала себя хуже – сразу же легла в стационар. Что-то я сомневаюсь, что Галина убила своего бывшего мужа. Уж не схватила ли полиция, как это порой бывает, первого, кто подвернулся под руку? Конечно, я не знаю всех обстоятельств дела. Зато я знаю человека, который поможет мне их прояснить. Я позвонила майору Супроткину, рассказала про арест подруги и поделилась своими сомнениями. – Ты запомнила фамилию следователя? – Капитан Липский Родион Вячеславович. – Я перезвоню, когда что-нибудь выясню. Я не надеялась, что это будет скоро, однако уже через четверть часа, когда я неторопливо брела домой, раздался звонок. – Уже узнал? – обрадовалась я. – Рассказывай! – Это не телефонный разговор, – сказал майор. – Давай встретимся в кафе, рядом с театром на Таганке. В том, где вкусные эклеры. Ты еще сказала, что они по советскому рецепту, помнишь? Через полчаса успеешь? – Обязательно успею. Донельзя заинтригованная, я, прибавив скорость, свернула к метро. Руслан уже ждал меня за столиком, и уже с пирожными. Рядом стоял чайник свежезаваренного чая. – Ага, значит, я была права! – торжествующе воскликнула я. – Вина Галки под большим вопросом! Не зря я подозревала, что дело нечисто! – Почему ты так решила? Я же ещё не сказал ни слова. – Иначе зачем личная встреча? Ты бы всё рассказал по телефону. – Ты ошибаешься. Во-первых, тут действительно вкусные пирожные, как из детства. Поразительно, кондитер француз, а пирожные будто из Советского Союза. Во-вторых, такие вопросы по телефону лучше не обсуждать, и у стен есть уши. Капитан Липский не имел права посвящать меня в детали уголовного дела, а я не имею права делиться ими с тобой, заинтересованным лицом. – Почему это я заинтересованное лицо? – удивилась я, откусывая пирожное. – Я ведь даже не родственница. – Ну ты же хочешь, чтобы с Галины Афониной было снято обвинение в убийстве? Значит, ты заинтересованное лицо. – Руслан налил мне в чашку черный чай. – Давай, доедай пирожное, а потом я начну портить тебе настроение. – Порть сейчас, – махнула я рукой, – я готова к любой информации. – Тогда начну с главного: виновность Галины Афониной не вызывает сомнений. Её муж Валерий убит на лестничной площадке перед входом в квартиру. Ему нанесли удар ножом в область сердца, но рана оказалась не смертельной, он сопротивлялся, поэтому потом его задушили женским шарфом из полиэстера. По следам борьбы можно сделать предположение, что убийца женщина или человек со слабой физической подготовкой. – Интересное противопоставление: женщина или человек, – улыбнулась я. – Эх, нет на тебя американской феминистки, она бы быстро показала, где раки зимуют! И должности бы лишился, и в соцсетях затравили бы. – Ну, хорошо, скажу по-другому: убийца – человек со слабой физической подготовкой, женщина в это множество тоже входит. Такой вариант устраивает? – Вполне. Однако моя подруга Галина в это время лежала в стационаре. Как она могла одновременно быть в двух местах? Руслан кивнул: – Эту информацию Афонина сообщила следователю, но она не соответствует действительности. Валерия убили около полудня, а соседи видели, как Галина выбегает из подъезда в начале первого. К своему лечащему психиатру она примчалась около тринадцати часов, ворвалась в кабинет без очереди, рассказала об ухудшении состоянии и настояла на своей госпитализации. Она буквально скрылась в дурдоме, наивно полагая, что там её не найдут. – А мотив? Какая выгода Галке убивать бывшего мужа? – Галина Афонина – сумасшедшая, её действия не поддаются логике. Конечно, судебно-психиатрическая экспертиза даст заключение о её психическом состоянии, была ли она вменяема на момент совершения преступления. Но тот факт, что она состоит на учёте у психиатра, говорит сам за себя. – Галка выглядит абсолютно нормальной, – возразила я. – Это лишний раз доказывает несовершенство диагностики в психиатрии. И что зря мы отказались от принудительной госпитализации. – Галина работает в гимназии, с детьми! Как такое возможно? Её бы не допустили до работы, будь она сумасшедшей. – А как педофилы с судимостью устраиваются в детские учреждения? Халатность или коррупция на местах, увы, не редкость. Кстати, как давно ты знаешь Галину? Вы знакомы со школы? Часто общались? – Мы познакомились на курсах кройки и шитья лет пять назад. Вживую общались редко, больше переписывались в соцсетях. Не виделись года два точно. Недавно я встретила её в магазине, мы разговорились… Я и сама уже понимала, насколько легковесны мои эмоциональные доводы против неоспоримых фактов следствия, но продолжала цепляться за последнюю соломинку. – Пойми, Руслан, в этом деле очень много подозрительного. Откуда у Валеры большие деньги? Почему он не рассказал о них жене? Зачем он тайно развёлся с Галкой? Он ведь даже не намекнул, что собирается её бросить! – А тебе не приходило в голову, что Валерий знал свою жену лучше, чем ты? И понимал, на что она способна? Он видел, что Галина безумна, поэтому и развёлся тайком, и сбежал без объяснений. Возможно, он предчувствовал такой вариант развития событий. Но не уберегся. Правду говорят, что от судьбы не уйдёшь. Я тяжело вздохнула. Да, видимо, так оно и было. И мне остаётся только посочувствовать Галке Афониной, её тяжёлой судьбе, потому что ничем я ей помочь не могу. Руслан поднялся из-за стола. – Пирожные съедены, чай выпит, пора возвращаться к работе. Кстати, как твоя книга? – Продвигается, – уныло ответила я. – Не слышу энтузиазма в голосе. – Знаешь, когда твоя подруга оказывается сумасшедшей и убивает своего мужа… Пусть это и не подруга детства, а просто приятельница… Мне надо свыкнуться с этой мыслью. И у меня опять дико разболелась голова. Попрощавшись с Русланом, я отправилась в аптеку за болеутоляющим. В пустой аптеке провизор скучала в окошке. – От головы что посоветуете? Она сняла с витрины коробочку и, радостно скалясь, сообщила: – Мне лично нравится вот это! Очень хорошее лекарство, только им и спасаюсь при мигрени! Ага, понятно, самое дорогое на витрине. Стоит почти 500 рублей. Мне 37 лет, тебе под 50, и ты мне втираешь, что пьёшь эти разрекламированные заморские чудо-таблетки? Я тебя умоляю! Кого ты лечишь! – Анальгин есть? Аптекарша скисла и достала откуда-то снизу коробочку. – Сто тридцать рублей. Опять она пыталась всучить дорогое лекарство, коробочка стоит больше, чем таблетки внутри. – Блистеры обычные есть? – Закончились. – Я тогда в другой аптеке куплю, – я повернулась, чтобы уйти.