– Мы можем поехать следом за вами до офиса и помочь перенести макет, – предложил он. – Мои родители спрашивали, не хочешь ли ты пообедать в городе. Разумеется, тебе тоже будут рады, Келли, – добавил он. – В данный момент я на диете, – сообщила она, вынимая телефон и подходя к водительскому сиденью. Уиллоу посмотрела на Чарли, а потом на Келли, которая теперь яростно набирала что-то в своем телефоне. – Это весьма любезно с их стороны, но, к сожалению, мне еще нужно поработать. Желудок свело судорогой при воспоминании о разговоре с Дороти насчет кладбища. Совещание по планированию было назначено на следующий день. Если они упустили что-то столь важное, как наличие на территории кладбища, у них возникнут серьезные проблемы – застройщики бегут от таких мест, как от огня. Ей нужно поговорить с Майком, и быстро. – Ладно, – кивнул Чарли. – Ничего страшного. Тогда прощаемся на сегодня? – Нет. Я приеду позднее, – ответила Уиллоу, наклоняясь к машине, чтобы попросить Келли подождать еще минуту и пытаясь не обращать внимания на то, что Чарли буквально дымится от негодования. Они с Чарли никогда не ссорились; он ненавидел ссоры, как и она, но совсем по иным причинам. На их первом свидании в пиццерии в Брайтоне Чарли с гордостью объявил, что его родители никогда не ссорились за двадцать девять лет супружеской жизни, – нечто совершенно ей чуждое. Родители Уиллоу, которые наконец развелись после двадцати бурных лет брака, общались только на повышенных тонах, били тарелки и выставляли дочь на балкон квартиры в любую погоду, чтобы вдоволь кричать друг на друга. Чарли не был тем мужчиной, с каким Уиллоу себя представляла в мыслях. Всякий раз, когда она воображала собственное будущее, она была там одинока или с кем-то ненадежным, кто исчезал бы через регулярные промежутки времени, как отец бо́льшую часть ее детства. Напротив, Чарли был надежным, веселым и отзывчивым, с весьма мягкой манерой говорить извиняющимся тоном. Он напомнил ей Кларка Кента, когда они впервые встретились в баре «Юнион» в Университете Сассекса – красивый и высокий, с улыбающимися карими глазами за стеклами очков в черной оправе и мягкими, немного старомодными манерами. Они прекрасно ладили почти три года, до прошлого Дня святого Валентина, когда Чарли опустился на одно колено на верхней площадке собора Святого Семейства в Барселоне, на глазах у множества хихикающих немецких школьников. Все внутри нее кричало «нет», но вместо этого она сумела пробормотать нечто вроде: «Спасибо, но я пока не готова». После чего они спустились обратно по пятистам четырем ступенькам в полном молчании. Казалось, Чарли принял отказ Уиллоу с достоинством, но с тех пор они часто раздражали друг друга. Между ними постоянно ощущалось напряжение и ожидание серьезного разговора, который Уиллоу не хотела заводить. Она была привязана к Чарли и боялась потерять его, но сказать, что это навсегда, не могла. Навсегда – это очень, очень надолго. – Черт возьми, эта ваша Келли – сильная натура, – заметил Чарли, поправляя очки на носу, пока шагали через автостоянку. – Она великолепна. Ей безразлично, что о ней думают. Большинство партнеров нашей фирмы боятся ее, потому что Келли говорит все как есть, но она работает так долго, что уволить ее никакого выходного пособия не хватит. – Увы, – сказал Чарли, когда они приблизились к его родителям. – Уиллоу, к сожалению, не сможет к нам присоединиться, поскольку ей нужно кое-что сделать по работе до завтрашнего совещания по планированию. – Жаль. Ты так усердно трудилась над этим проектом, что должна позволить нам пригласить тебя на обед, – произнес Джон, тепло улыбаясь. – Я буду очень рада этому, как только примут заявку. Это очень любезно с вашей стороны, и спасибо, что пришли. Я ценю вашу поддержку. Уиллоу почувствовала, как беспокойство возвращается, когда эти слова слетели с ее губ. Она опасалась, что все не так хорошо, как кажется. Родители Чарли сыграли решающую роль в получении поддержки местной кингстонской общины. Знают ли они об этом кладбище? Наверное, все знают, кроме нее? Почему Лео не упомянул об этом? – Дороти говорит, что довольна беседой с тобой, – сказала Лидия. – Все считают, что ты проделала замечательную работу, представляя сообщество. – Вы ее знаете? – спросила Уиллоу, стараясь успокоиться. – Конечно, она всю жизнь прожила в Кингстоне, в одном из коттеджей на повороте к дому Хилтонов, – объяснил отец Чарли, перебивая жену, как это у него было в привычке. Уиллоу не имела возможности по-настоящему узнать Лидию, поскольку Джон считал себя неординарной личностью и обожал доминировать в беседах. Но, судя по тому, как он говорил с женой – не сердитым, а слегка пренебрежительным тоном, – и как та воспринимала это, Уиллоу подозревала, что Лидия из тех женщин, кто всю жизнь подстраивается под мужа. – Она сказала, что они с мужем оба работали у Хилтонов. Вам известно, кем именно? – спросила Уиллоу. – Полагаю, Дороти была няней детей – до того, как Элис пропала без вести. – Лидия нахмурилась. – Никто больше не говорит об Элис. Надеюсь, Лео поддерживает свою мать. Бедная Ванесса, это ведь сущий ад – не знать, что случилось с родной дочерью. – Хватит, Лидия, не нужно трагедий. Уиллоу об этом не спрашивала, – произнес Джон немного смущенно. – Вы правы, Лидия. Наверное, это ужасно, – заметила Уиллоу, ободряюще улыбаясь. Лидия покраснела и уставилась на свои руки. Она была привлекательной женщиной и оживлялась, когда мужа не было рядом и она могла свободно вести себя. Прежде Уиллоу не думала о ней как об источнике информации о семье Хилтонов, но, разумеется, она должна была знать о них. Образ явно расстроенной Хелен все еще мелькал перед мысленным взором Уиллоу, и она хотела бы расспросить Лидию немного побольше, но понимала, что Келли ждет. – Я обратила внимание, что Хелен, жена Лео, ушла довольно внезапно, – сказала Уиллоу, стараясь говорить небрежно. Лидия взглянула на мужа, а затем снова на нее: – Полагаю, это было довольно неловко для нее и Дороти. Они не виделись какое-то время. Все это очень печально, но бедный Лео, по-моему, хорошо с этим справляется. У него, вероятно, много забот из-за фермы, строительства и душевных страданий матери, а также Хелен. – Она вздохнула. – Такой приятный мужчина. Уиллоу нахмурилась: – Значит, расстроенный вид Хелен как-то связан с Дороти? – Да, Хелен – приемная дочь Дороти, но они отстранились друг от друга. Все это весьма сложно. Сердце Уиллоу екнуло от этой информации, на которую она постаралась не реагировать. – Обычная история в семьях, – вздохнула она, заметив, что Чарли и его родители обменялись взглядами. Она представила, как Лидия и Джон обсуждают ее, пытаясь выяснить ее прошлое, беспокоясь, что их сын влюбился в девушку, о которой они так мало знали, из незнакомой семьи. Внезапно Келли нетерпеливо нажала на автомобильный гудок, Уиллоу обернулась к ней и виновато помахала рукой. – Мне пора бежать. Еще раз спасибо, что пришли. – Она наклонилась, чтобы поцеловать Чарли. – Я позвоню тебе позже. Приятного вам обеда. Уиллоу поспешила обратно к автомобилю Келли, запрыгнув на пассажирское сиденье, когда та уже завела двигатель. – Извини, что задержала, – сказала она, пристегивая ремень безопасности, когда они с визгом выехали с парковки, едва не сбив пожилую пару, покидающую собрание. – Все в порядке? – спросила Келли, ведя машину по проселочным дорогам Кингстона немного быстрее, чем хотелось бы Уиллоу. Она услышала, как что-то упало в багажнике, и поморщилась. – По-моему, родители моего молодого человека слегка разочарованы тем, что я не смогла пойти с ними пообедать, – произнесла Уиллоу. – Как долго вы с ним уже вместе? – поинтересовалась Келли. – Около трех лет. Вообще-то Чарли делал мне предложение, когда мы ездили в Барселону. – Что?! Почему ты ничего не рассказала? – Келли удивленно посмотрела на нее. – Потому что я ответила «нет». – Уиллоу пожала плечами. – Весьма разумно! – подмигнула Келли. – На самом деле, пожениться – дело нехитрое, а вот когда появляются дети, тебя доводят до точки. Даже если ты замужем за самым приятным мужчиной, вся нагрузка ложится на мать, и это воспринимается как должное. Уиллоу кивнула, протирая запотевшее стекло, чтобы выглянуть наружу. Когда они добрались до шоссе А-27, Келли нажала на педаль газа и выехала на скоростную полосу, двигатель автомобиля взревел от напряжения. – Я имею в виду, что все на нас – школа, стирка, походы по магазинам, готовка, уборка, организация вечеринок, поиск подходящих друзей, подъем и отряхивание пыли после каждого падения. А если отцы соблаговолят сделать какую-нибудь мелочь, все ахают: «Какой же он молодец! Он очень помогает, не так ли? Понимаешь, как тебе повезло?» – Келли посигналила водителю впереди и повернулась к Уиллоу: – Нет, вообще-то мне не повезло, он и так должен это делать, это ведь, черт возьми, и его дети! Уиллоу улыбнулась, достала из сумки жевательную резинку и протянула пакетик Келли. – Я действительно не знаю, в чем моя проблема, – сказала она. – Брак и дети меня просто пугают. Я даже думать об этом не могу. Мысль, что кто-то слишком сильно полагается на меня, вызывает желание сбежать, и я определенно унаследовала это от своего отца. – Раньше ты не упоминала об отце. Он тоже архитектор? – Келли закурила и открыла окно, чтобы выпустить дым. Уиллоу улыбнулась и покачала головой: – Нет, карьера – это не про моего папочку. У него судимость, поэтому ему трудно найти работу. Нам вечно не хватало денег, когда я была ребенком. Помню, как мама постоянно беспокоилась о деньгах, пока отца не было рядом, вот поэтому я сейчас такая независимая, наверное. – Уиллоу выглянула в окно, удивляясь своей откровенности. – Жаль это слышать. Полагаю, вам пришлось тяжело, – посочувствовала Келли. Уиллоу вздохнула: – В основном это было тяжело для моей мамы. Уверена, это свело ее в могилу раньше времени. – Не возражаешь, если я спрошу? Что отец натворил? За что получил судимость? – Келли свернула с шоссе А-27, направляясь к центру Брайтона. Уиллоу помолчала, глядя на велосипедиста, которого они обгоняли. Тот наклонился вперед, сильно нажимая на педали, выдыхая клубы пара, упорно продолжая ехать сквозь пронизывающий холод. Борьба с ветром, продвижение вперед, тяжелая битва: так она чувствовала себя бо́льшую часть времени. Уиллоу повернулась к Келли и нервно улыбнулась. Она редко говорила о своем отце с кем-либо, даже с Чарли, но чувствовала в ней родственную душу, кого-то, чья жизнь тоже сложилась непросто. Чарли, напротив, видел мир только в черно-белом цвете: его родители не ссорились, у него все было упорядочено, продумано и логично. Если бы он знал, что Уиллоу довелось пережить в детстве – воровать еду, будучи такой голодной, что не могла заснуть; разъезжать на ночных автобусах, в возрасте десяти лет, пытаясь разыскать отца в пабах; врать полицейским, будто его нет дома, когда они приближались к двери, потому что отец был пьян и мог ударить кого-то из них. Чарли возненавидел бы Бобби, а Уиллоу этого не хотела. – Отец был последним, кто видел маленькую девочку, которая пропала без вести давным-давно, когда он был подростком, – объяснила она. – Они думали, будто отец имеет к этому какое-то отношение. От полиции требовали найти ее. Они не сумели ничего доказать, но мой отец был уже известен полиции, поэтому его отправили в центр для содержания малолетних преступников. Это было отвратительное место, и оно погубило отца. С тех пор он несколько раз попадал в тюрьму. Уиллоу никогда не говорила с Чарли о прошлом своего отца или об исчезновении Элис Хилтон. Хотя Чарли и ее отец встречались пару раз, что-то всегда мешало ей поделиться проблемами отца, которого она любила, но он постоянно разбивал ей сердце. – Сочувствую, дорогая, должно быть, это было невероятно тяжело. Моя подруга по колледжу часто рассказывала мне о своем жестоком папаше – ей приходилось смотреть, как он избивал ее мать, но в другие дни отец пел ей песни, или учил ее кататься на велосипеде, или часами собирал с ней пазлы. Ты все равно любишь своих родных, несмотря ни на что, и ничего не можешь с этим поделать. – Да, – кивнула Уиллоу. – Ты винишь себя, когда они тебя подводят. – Ну, я надеюсь, он знает, какая ты звезда. Тебя хвалят в офисе, дорогая. Ты проделала отличную работу, подготовив заявку в департамент планирования. Не по одному, а сразу по двум зданиям на снос. Это весьма впечатляет. – Ты говоришь как Майк. Работа еще не одобрена. – Уиллоу прикусила губу. – Боюсь, я продала душу дьяволу, чтобы этого добиться. Я очень надеюсь, что не попала в ловушку. – Что ты имеешь в виду? – Они остановились перед офисом, и Келли заглушила двигатель. – Сегодня утром у меня возникло подозрение, что Майк просто использовал меня. И один из жителей деревни упомянул кое-что, от чего я занервничала. Выяснилось, что рядом с одним из зданий, подлежащих сносу, расположено кладбище. – Так-так, – произнесла Келли, нахмурившись. – Ты организовала археологические раскопки? – Нет, Майк сказал, что в этом нет необходимости. Это довольно необычная практика, если на то нет веской причины, поскольку они очень дорогие. Обычно ждут, чтобы посмотреть, что покажется на свет, когда начнут рыть фундамент. Уиллоу дважды спрашивала Майка об этом, и оба раза он равнодушно отвечал, что раскопки не потребуются. – Но если там находится кладбище, информация об этом всплыла бы в бумагах в ходе предварительного исследования и тебе пришлось бы их провести, – заметила Келли.