– Зачем вам это нужно? – Сотрудник по связям с семьей просмотрит их вместе с вами – ваши, и Хелен, и вашей матери, если это возможно. Нам нужно выяснить, не было ли какой-либо необычной активности на ваших счетах, не взяла ли одну из ваших карт Сиенна или кто-то другой без вашего ведома. Если кто-нибудь снимал деньги, мы сумеем узнать, где это произошло, обычно в банкоматах есть видеонаблюдение. – У меня лишь одна банковская карточка, и она лежит в моем бумажнике. Я пользовался ей прошлым вечером, чтобы заправиться. – Все равно, нам необходимо проделать все, как положено. В ящике стола может найтись какая-нибудь забытая карточка. – Я не забываю про свои карточки. Воцарилось тягостное молчание. Детектив первым нарушил его: – Ну, давайте обсудим это с вами и вашей женой позднее. Это просто мера предосторожности. Хелен скоро спустится, вы не знаете? – Бедняжка Хелен совершенно вымотана, – вздохнула Ванесса. – По-моему, она не спала всю ночь. – Да, она сейчас придет, – произнес Лео. Все встали и вышли в коридор. Ванесса подняла голову и увидела Хелен, спускавшуюся по лестнице в сопровождении полицейского. Она была так бледна, что на лбу проступали вены, и было ясно, что Хелен плакала. Ее трясло, несмотря на плотный шерстяной кардиган, в который она куталась, сжимая в руке мокрый носовой платок. Она шагнула к Лео, тот попытался обнять ее, но Хелен вздрогнула и молча прошла мимо к выходу. – Я не знаю, как долго мы там пробудем, мам. Офицер по связям с семьей останется тут и приглядит, чтобы с тобой все было в порядке. – Ты не хочешь, чтобы я поехала с вами? – спросила Ванесса. – Нет, жди здесь на случай, если Сиенна объявится. – Лео двинулся за Хелен к полицейской машине, ожидающей их на дорожке. Ванесса смотрела, как отъезжают машины. Шумная суета в доме стихла, и он превратился в пустую, безмолвную раковину. Затем она повернулась и побрела обратно по пустому коридору. Единственное, что там оставалось из вещей, – прислоненный к стене портрет Элис, с которым Хелен попросила грузчиков подождать. Ванесса остановилась и долго смотрела на него, а потом опустилась на пол, провела пальцем по портрету и заплакала. Глава двадцать вторая Уиллоу Пятница, 22 декабря 2017 года Уиллоу проехала мимо толпы журналистов в конце подъездной дорожки Тисового поместья, глядя, как двое полицейских в светоотражающих жилетах пытаются сдержать их. Обычно здесь у нее не возникало проблем с парковкой, но множество репортеров, отчаянно стремившихся узнать последние новости или хотя бы мельком увидеть Хелен и Лео Хилтонов, заполнили всю Тисовую аллею. Наконец она нашла свободное место в начале дорожки, ведущей к Дому викария, и выключила двигатель. Обхватила голову руками и сделала несколько глубоких вдохов. После бессонной ночи, проведенной в беспокойстве об отце и Сиенне, Уиллоу проснулась рано. Она понятия не имела, как ей найти Нелл, даже не знала, жива ли та еще. Однако высказывания отца, обвинявшего ее в том, что она встречалась с Нелл, свидетельствовали о том, что Нелл жива. Но где она живет? Вероятно, Бобби не сумел ее найти, так на что же надеяться Уиллоу? Она позвонила в местный совет сразу после его открытия, пытаясь выяснить, как выследить человека, когда практически не за что зацепиться, кроме его имени и адреса в детстве. Уиллоу разговаривала с женщиной по имени Клэр, та объяснила, что работает совсем недавно и ей не известно, как это сделать, но она спросит у коллеги и перезвонит. Не желая тащиться в такую рань на работу, Уиллоу решила поехать к Дому викария. Она не знала, почему ей захотелось посетить это место, однако чувствовала, что дом детства Бобби и Нелл позволит стать ближе к ним и поможет мыслить более ясно. Когда она вылезла из машины, утренний холод пробрал ее до костей. Зазвонил мобильный. На экране высвечивалось имя Чарли, но Уиллоу убрала аппарат в карман, переключив звонки на голосовую почту. У нее кружилась голова, и после ареста отца она знала, что Чарли забросает ее вопросами, на которые у нее не хватит сил отвечать. Мысли Уиллоу по-прежнему занимала Сиенна. Девочка отсутствовала уже целую ночь, а на улице стоял холод, при котором невозможно выжить. Уиллоу натянула прогулочные ботинки, всегда лежавшие на заднем сиденье, застегнула пальто и дважды обернула шарф вокруг шеи. Затем она начала спускаться по покрытой льдом дорожке вдоль живой изгороди справа, скрывающей Тисовое поместье. Звуки и запахи сельской местности окружали Уиллоу, и она заставляла себя глубже вдыхать свежий утренний воздух, пытаясь успокоиться. Дойдя до конца живой изгороди, Уиллоу посмотрела на величественный особняк в георгианском стиле, расположенный через два поля, окруженный полицейскими машинами и грузовиками перевозчиков. Земли Хилтонов простирались так далеко, насколько хватало глаз, лишь Дом викария торчал среди них как бельмо на глазу. Она глубоко вздохнула, чувствуя себя так, словно вот-вот увидит давно потерянного друга, пробралась через другую живую изгородь, и наконец показался Дом викария. Уиллоу удивилась, заметив два экскаватора, которые стояли возле дома, будто ожидая команды на снос. Ярко-желтые предупредительные знаки были прикреплены к каждой стене заранее; Лео Хилтон не терял времени даром. Уиллоу была здесь лишь однажды, во время посещения объекта с Майком, и старалась держаться отстраненно, пока они обходили здание вокруг, обсуждая логистику сноса. Она не позволяла себе думать о нем как о доме детства своего отца. С тех пор тут никто не жил, и дом пришел в запустение. Плющ расползся по стенам, в окнах не осталось стекол. Теперь, после разговора с отцом, Уиллоу смотрела на дом словно впервые. Вблизи он был меньше, чем казался, если глядеть на него с края поля Хилтонов, и, несмотря на свое удручающее состояние, все еще полон очарования – остроконечная крыша крыльца, маленькие окна с широкими подоконниками, которые она представила украшенными цветочными ящиками; и веранда, охватывающая весь фасад. Когда-то дом был выкрашен в белый цвет, но теперь так покрылся грязью, что казался почти черным. Уиллоу медленно приблизилась к тяжелой деревянной двери, покосившейся на железных петлях. После нескольких толчков ей удалось открыть ее. Она подождала, пока глаза привыкнут к темноте, и включила фонарик на телефоне, чтобы осмотреться, освещая углы. Там не было никаких признаков уюта, о котором порой рассказывал отец; никакого намека на жизнь, какую вели здесь Альфи, Бобби и Нелл. Ничего, кроме сырости, пустого пространства, каменного пола, со временем раскрошившегося, и дыры в стене, где раньше находился камин. Большой кусок крыши отсутствовал, и голуби гнездились в том, что от нее осталось. Уиллоу представила своего отца здесь – мальчиком, возможно, сидящим за столом около окна или камина рядом с сестрой. Вспомнила фотографию темноволосой голубоглазой девочки, которую нашла в квартире отца, и попыталась представить ее в том месте, где сейчас стояла сама. До сих пор Уиллоу не понимала, почему отец обвинил ее в контактах с Нелл. Как такое могло бы произойти без его помощи? Может, Нелл сказала ему, что пыталась связаться с ней? Вдруг она не заметила электронное или бумажное письмо от Нелл, потому что была слишком занята в последнее время? Отец говорил уверенно, ему казалось невозможным, что их пути не пересеклись. Но как? От запаха сырости в коттедже Уиллоу снова затошнило. Она шагнула к двери, чтобы выйти, и поняла, что ту заклинило. Уиллоу толкнула ее плечом, пытаясь открыть, и всхлипнула. Куда бы она ни пошла, с кем бы ни находилась, как бы искусно ни притворялась, будто у нее все в порядке, Уиллоу всегда чувствовала себя так, как сейчас: холодной, одинокой, самостоятельно пробивающей себе путь в жизни и беспокойной. Вскоре, после очередного толчка, дверь поддалась, и Уиллоу выбралась наружу. Сырой воздух проник в легкие, и она поспешила прочь, пытаясь одолеть грусть, вызванную посещением дома. Неожиданно Уиллоу сообразила, что идет обратно по тому пути, по которому Элис Хилтон двигалась бы той ночью. Продвигаясь к Тисовому поместью, она представила девочку в красном платье чуть впереди, топающую по снегу в поисках своего щенка. Достигнув живой изгороди в конце поля, Уиллоу заметила просвет в листве и протиснулась сквозь него, толстые ветви цеплялись за пальто и царапали руку. Она вышла на поле Тисового поместья и сразу увидела огромную иву, свою тезку[2], под которой, судя по найденной в блокноте записке от Нелл к Элис, именно Нелл закопала жестяную коробку с записями бабушки. Но как к ней вообще попала эта записная книжка? И почему она зарыла ее там, где никто не отыскал бы? Дерево доминировало над пейзажем, находясь на границе между участком Дома викария и землями Тисового поместья. Его длинные ветви казались руками, тянувшимися прямо к Уиллоу. Пока она слушала звук собственного тяжелого дыхания, что-то привлекло ее внимание около подножия дерева. Пластиковая бирка, вдавленная в корни. Уиллоу приблизилась, наклонилась и выдернула ее из земли. Она сразу догадалась, что это такое – метка с названием компании, производившей предварительные раскопки: «Строительная археология». Уиллоу положила ее в карман. Еще одно доказательство, если Майк попытается все отрицать. Уиллоу пробиралась через лес к дому Тисового поместья, не вполне понимая, почему ее туда тянет. Мысль о маленькой пропавшей Сиенне и страданиях, которые, несомненно, испытывают Хелен и Лео, словно ударила ее, когда она добралась до опушки леса и увидела три полицейские машины, припаркованные около дома. Уиллоу разозлилась на себя за то, что пошла к Тисовому поместью в то время, когда семья так сильно переживала. Ей там не место, она – чужая. Уиллоу повернула обратно, возвращаясь по собственным следам, пока не добралась до своего припаркованного автомобиля. События последних дней будто настигли ее, пока она пыталась найти ключи в сумке. Зря она вообще явилась сюда, взволнованная и подавленная после разговора с отцом. Вскоре Уиллоу села в свою машину и перевела дыхание. Мимо с ревом пронесся полицейский автомобиль с Хелен Хилтон на заднем сиденье. Всякий раз, когда они встречались в прошлом, по делу, Хелен стремилась угодить, предлагала им чай, улыбалась, но держалась с Уиллоу отстраненно, исчезая так же быстро, как и появилась. Теперь, когда Хелен мелькнула мимо, она выглядела измученной и затравленной. Телефон Уиллоу зазвонил, и она вздрогнула. На экране высветился местный номер. – Алло! Уиллоу Джеймс, слушаю вас. – Здравствуйте, это Клэр из городского совета Льюиса; мы говорили ранее. – Да, спасибо, что быстро перезвонили. – У меня для вас не так много новостей. Я пообщалась с коллегой, но, похоже, им не разрешается выдавать информацию о смене фамилии в браке – это связано с законами о конфиденциальности. – Ну а вы можете выяснить, ее удочерили или отдали под опеку после смерти отца? Это моя тетя, мы родственники. Моя фамилия – это ее девичья. – Простите, нет. Но если у вас есть доказательства того, что вы родственница, вы можете обратиться в суд за доступом к информации. – У меня нет на это времени. Мне нужно найти ее быстро. Мне известно, что в конце шестидесятых ее отправили в санаторий. Но не знаю, что с ней происходило после этого. – Вероятно, вам следует проверить записи санатория. Иногда их перепрофилировали в больницы, и старые записи до сих пор хранятся. Если вы родственница, вам могут разрешить посмотреть их, но, полагаю, придется приехать туда с удостоверением личности. Вы знаете, где это? – Санаторий Мэйфилд в Портсмуте, – произнесла Уиллоу, уже прикидывая, сумеет ли она взять выходной. Майк написал по электронной почте, что Лео просил провести совещание по планированию без него, и с утра Уиллоу не понадобится. Когда она закончила разговор, позади раздался громкий лязг. Уиллоу вздрогнула и обернулась. Дороти, женщина, с которой она познакомилась вчера на собрании в деревенской ратуше, выбрасывала мусор в бак перед своим коттеджем в конце подъездной дорожки к Тисовому поместью. Уиллоу вышла из машины и помахала ей рукой. Дороти нахмурилась. – Я – Уиллоу, со вчерашнего собрания! – Ах да, Уиллоу, здравствуйте. Уиллоу перешла дорогу и приблизилась к ней. – Извините, что беспокою. Можно вас на пару слов? – Сегодня Дороти выглядела совсем по-другому, отметила она, усталой и бледной. – Сейчас не совсем подходящее время. Питер нездоров. – Жаль. Надеюсь, ничего серьезного? – спросила Уиллоу. – Нет, просто мигрень, но мне лучше вернуться к нему. – Дороти повернулась и зашагала прочь. – Вы слышали насчет Сиенны? Ужасно, правда? – крикнула ей вслед Уиллоу. – Да уж, что есть, то есть. Бедняжка, я надеюсь, с ней все в порядке. Мы с Питером очень волнуемся. – Она покачала головой и продолжила идти обратно к дому. – Дороти, можно я вас кое о чем спрошу? – Уиллоу шагнула за ней, и Дороти обернулась, коротко фыркнув. – Вчера на собрании вы упоминали кладбище рядом с Домом викария. Я начала изучать вопрос, но не могу найти никаких доказательств этого, хотя мой отец тоже помнит. – Ваш отец? А он что, из местных? Уиллоу почувствовала, как вспыхнули щеки. Она никогда никому не рассказывала в Кингстоне, кто ее отец, но теперь ей казалось, что она должна этим поделиться, если хочет иметь хотя бы какую-то надежду найти Нелл. – Да, он жил в Доме викария, его зовут Бобби Джеймс. – Бобби Джеймс – ваш отец? – Дороти уставилась на Уиллоу широко раскрытыми глазами. – Но вы же работали на Лео. Лео об этом знает? Уиллоу нахмурилась, слегка озадаченная: