– Нет. – Уверена, он не слишком обрадовался бы, если бы узнал. Вам следует быть осторожнее. – Осторожнее? Что вы имеете в виду? – Из-за истории Бобби с их семьей, там много неприязни. Ванесса до сих пор считает, что ему известно, что случилось с Элис. – Дороти внимательно посмотрела на нее. – Но мой отец не имеет никакого отношения к исчезновению Элис. Или Сиенны, если уж на то пошло. Мне бы разыскать его сестру Нелл. Я думаю, она может что-нибудь знать о той ночи, когда пропала Элис. – Нелл? Нелл ничего не знает, – заявила Дороти. – Вы так уверенно говорите. Вы знаете Нелл? – спросила Уиллоу, слегка озадаченная. – Не подскажете, как мне с ней связаться? Дороти нахмурилась: – В каком смысле – связаться? – Мне нужно как-то разыскать ее, но я понятия не имею, с чего начать, – пояснила Уиллоу, сбитая с толку вопросом Дороти. – Я нашла письмо, Нелл написала его Элис перед ее исчезновением, и полагаю, что у нее, вероятно, есть информация, которая поможет моему отцу. – Я бы не стала копаться в прошлом, Уиллоу. Вы же не хотите оказаться на неправильной стороне в этих семейных дрязгах? Уиллоу ошарашенно уставилась на женщину: – На неправильной – вы имеете в виду сторону Хилтонов? Дороти, пожалуйста, поговорите со мной. Отца снова арестовали. – Уиллоу почувствовала, как срывается ее голос, и, подняв голову, заметила, что Питер хмуро смотрит на нее из окна верхнего этажа. – Я знаю. Бобби был хорошим парнем. Он не имел никакого отношения к исчезновению Элис. Ванесса винит всех, кроме себя, в том, что ее дочь пропала без вести. Она сообщила местным жителям, что просила меня остаться на ночь и присмотреть за Элис, а я отказалась. И люди ей поверили, никто никогда не задает вопросов женщине, потерявшей ребенка. Уиллоу наклонилась поближе, заинтригованная. – Сочувствую, Дороти, – тихо сказала она, – это, наверное, было ужасно. – Уиллоу снова взглянула на окно, где Питер все еще смотрел на них сверху вниз, и он исчез – вероятно, решил спуститься к ним. Дороти кивнула: – Разумеется, она никому не объяснила, что я провела там целый день, присматривая за детьми, с семи утра до семи вечера. Я ужасно устала, и мне нужно было возвращаться домой. Сестра обещала прийти на ужин. Конечно, Ванессе и в голову не пришло пригласить меня на эту вечеринку. Я работала на них десять лет, знала Элис со дня ее рождения, а Питер трудился у них садовником. Когда дело касалось Ричарда, особых сложностей не возникало. Целый год я только и слушала, что о подготовке к этой вечеринке: как они украсят дом, что будет в меню, что они наденут, кого пригласят. Были приглашены все: жители деревни, их друзья, поставщики Ричарда, все! Кроме Питера и меня. Мы так много терпели от этой семьи и думали, что они заботятся о нас, но оказались недостаточно хороши находиться среди них, даже один вечер. – Дороти вскинула подбородок; ее глаза расширились от гнева при воспоминании об этом. – Пока Ванесса не поняла, как сильно во мне нуждается. Как только вечеринка началась, до нее дошло. И, признаюсь, я злорадствовала, когда Ванессу охватила паника. Наконец-то мое отсутствие там сдвинет что-то в ее мозгах. Но, боже упаси, я никак не предполагала, что с Элис что-то случится. Я любила эту девочку. Резко отворилась входная дверь, и Питер крикнул жене: – Дорогая! Почему ты там застряла? Уиллоу подняла голову. Он выглядит неважно, подумала она. – Ничего, Уиллоу как раз собиралась уходить, Питер. Иди в дом! – ответила Дороти, плотнее закутавшись в кардиган и поворачиваясь к двери. – Я знаю, что Бобби не причинял вреда Элис и не устраивал пожар – они готовы на все, лишь бы выгородить собственную семью, – но вам нужно держаться подальше от этого. Вы не можете изменить прошлое. И вы ошибаетесь насчет Нелл. Она не знает, что произошло. Вам следует оставить ее в покое. – Вы знаете о пожаре? Пожалуйста, скажите мне, где найти Нелл. Не уходите! – в отчаянии попросила Уиллоу. Дороти направилась к дому, а Питер смотрел на Уиллоу, когда его жена вошла внутрь. – Не тревожьте нас больше, Уиллоу, – произнес он, прежде чем закрыть дверь в коттедж «Тисовое дерево». Глава двадцать третья Нелл Февраль 1970 года Нелл внимательно следила за дверью, рассматривая посетителей, входящих в палату, как это бывало в последнее воскресенье каждого месяца. Она сидела так уже третий раз, надеясь с каждым ударом своего разбитого сердца, что это будет день, когда наконец появятся Бобби или папа, улыбающиеся ей, с целым ворохом подарков. Представляла, как они сядут около кровати, возьмут ее за руку и объяснят, почему так долго не приходили и не писали. Вскоре Нелл легла, повернулась спиной к двери и натянула одеяло на голову. Она не могла больше вынести зрелища чужих родителей или любопытных глаз, косившихся на нее, пока она сидела, потупив взор и стараясь не плакать. Нелл слышала, как кто-то из медсестер сказал о ней, думая, что она спит: «Бедняжка. Многим родителям сюда долго добираться на автобусе, или у них просто нет денег, или они не могут отпроситься с работы. Взрослые-то поймут, но для детей это ужасно. А кое-кто просто сплавляет сюда ребенка, потому что у них еще дюжина детей, которых не на что содержать. Таких никто никогда не навещает и не приходит за ними, даже когда им становится лучше. Отсюда их отправляют в детский дом». Нелл начала ненавидеть санаторий. Сначала он показался ей хорошим местом для отдыха, а теперь стал восприниматься тюрьмой, из которой не сбежать. Она ненавидела звуки этого места: гул тележки с лекарствами или гигиеническими принадлежностями для лежачих, которую катят по твердому паркетному полу; постоянный кашель других девочек. Ночи пугали больше всего, поскольку по ночам умирали самые слабые девочки. Сегодня они еще лежали там, а на следующее утро их кровати были пусты. Медсестры лгали Нелл, пытаясь успокоить, и говорили, мол, такая-то девочка уехала домой, но вскоре она все поняла. – Привет, Нелл, – улыбнулась мама ее подруги Хизер, стоя возле кровати. Она всегда была добра к Нелл и в дни посещений приносила ей маленькие подарки, но Нелл чувствовала себя еще хуже оттого, что ее жалеют. Она представляла, как они говорят о ней по дороге домой, что, мол, жестоко со стороны родных не навещать ее. Нелл была ненавистна мысль, что кто-то может плохо думать об отце и Бобби. – Здравствуйте, миссис Паркс! – откликнулась Нелл. – Пожалуйста, зови меня просто Эмма. Мы ведь теперь друзья, правда? – Она положила несколько конфет на кровать рядом с Нелл, села и погладила ее по волосам. – Как ты, Нелл? Хизер сказала, что ты ничего не ешь. Ты должна поесть, чтобы скорее поправиться. – Все нормально, – тихо сказала Нелл, стараясь не смотреть на миссис Паркс, чтобы не расплакаться. Эмма казалась самой прекрасной женщиной на свете: добрая, с мягким голосом и красивая, – такая, какой в мечтах Нелл была ее собственная мать. Она ненавидела себя за это, но молилась, чтобы Хизер не поправилась и не ухала. Сестра Морган подошла к постели Хизер и сообщила, что, если ее рентгеновский снимок покажет, что все в порядке, она вернется домой с родителями, которые приедут в воскресенье. Хизер отправилась в рентгеновское отделение, улыбаясь, однако через час вернулась в таких рыданиях, что ее никто не мог утешить. Душераздирающий плач прекратился, только когда она заснула. – Как дела у Хизер? – спросила Нелл у Эммы. – Она так расстроилась. – Врачи полагали, что она может вернуться домой сегодня, но, к сожалению, у нее случился рецидив. – Что такое рецидив? – Нелл посмотрела на Хизер, которая разговаривала со своим отцом. – Туберкулез вернулся. Но я слышала, что у тебя дело идет на поправку, и, вероятно, ты скоро сможешь уехать домой. – Я виновата в том, что случилось с Хизер, – произнесла она, начиная плакать. – Я боялась, что она уедет, и молилась Богу, чтобы Хизер осталась. Это моя вина, что ей опять плохо. Я заслужила то, что ко мне никто не приходит. Я ужасный, ужасный человек. Она зарылась головой в подушку, пока Эмма гладила ее по волосам. – Разумеется, ты хочешь, чтобы она осталась, – сказала Эмма. – Хизер – твоя подруга. Ты вовсе не ужасный человек, Нелл. Ты очень храбрая. Не всякий нашел бы в себе смелость признаться. Нелл повернулась и посмотрела на Эмму в тот момент, когда в дверях позади них появилась женщина, самая последняя из посетителей. У нее были рыжие волосы, она была в кардигане, длинной юбке и черных туфлях. Нелл показалось, что она ее знает, но не могла вспомнить откуда. Она точно раньше не видела ее в санатории, и сердце Нелл забилось быстрее, когда женщина оглядела палату. Наконец она заметила Нелл, направилась к ней, стуча каблуками по деревянному полу. Сердце Нелл забилось быстрее. – Я уверена, ты скоро получишь какие-нибудь новости, – продолжила Эмма. – Врачи пытаются связаться с твоей семьей. Мы спрашивали насчет тебя, потому что волновались. Они говорят, их уведомили, что кто-то за тобой приедет. – Привет, Нелл, – произнесла женщина и остановилась около ее кровати. Она выглядела бледной и нервно сжимала в руках сумочку. Нелл уставилась на нее сквозь слезы, пытаясь сообразить, кто она такая. – Ты помнишь меня? – спросила женщина, улыбаясь, а потом посмотрела на мать Хизер, и настроение ее изменилось. – Добрый день! – произнесла посетительница довольно резко. Эмма кивнула ей, похлопала Нелл по руке и вернулась к постели дочери. Нелл приподнялась на подушке, удивляясь, что к ней кто-то пришел. Женщина села рядом и положила на кровать плюшевого мишку. – Это тебе. Как ты себя чувствуешь? Нелл внимательно смотрела на женщину. Наконец-то кто-то сидел на ее кровати, но не тот, о ком она постоянно думала. Она не понимала, где же отец и Бобби; почему эта женщина, которую она едва знала, навещает ее? – У меня все нормально. Мне получше, – ответила она, боясь задавать какие-либо вопросы. Вдруг эта женщина сбежит? – Что же, это замечательно, – кивнула женщина, прежде чем ответить на вопрос, вертевшийся на языке у Нелл. – Итак, я хотела узнать, как ты смотришь на то, чтобы приехать и пожить некоторое время со мной и моим мужем? Я звонила неделю назад, чтобы выяснить, как у тебя дела, и врачи считают, что тебя можно выписать из санатория. Тебе бы этого хотелось? У Нелл голова шла кругом. – А почему папа не может приехать и забрать меня? – спросила она. Женщина немного помолчала и тихо произнесла: – С твоим отцом произошел несчастный случай, Нелл. Нелл почувствовала, как слезы защипали ей глаза. Так вот почему он не приезжал! – Какой несчастный случай? – Трагическое происшествие на ферме. В этом никто не виноват. – Женщина опустила голову. – Но с ним все будет в порядке? – взмолилась Нелл, уже зная ответ. – Нет, Нелл. Мне очень жаль. Теперь он на небесах вместе с твоей мамой. Нелл показалось, будто холодная палата наполнилась жаром. Она подтянула колени, уткнулась в них и зарыдала. Нелл старалась сдерживаться, когда женщина обняла ее, но понимала, что все слышат. Обычно в санатории царила мертвая тишина, если не считать кашля больных и разговоров врачей на обходе, но в дни посещений лестницы и коридоры заполнялись людьми и становилось шумно. Теперь все замолчали. Нелл не знала, как долго плакала. Она задержала дыхание, жалея, что не может вернуться всего на пять минут назад, когда думала, что папа не приходит, потому что слишком занят или ему не хватает денег на билет. Нелл закрыла глаза, и образ брата возник перед ее внутренним взором. – А где Бобби? – прошептала она.