– Да? Ну ладно, в любом случае мы разовьем твою идею. Алессандро улыбается, разводит руками и кладет их перед собой на стол. – Не хотелось бы вас разочаровывать. Мне очень понравилось все то, что вы разыскали, но на данный момент у меня нет ни одной идеи. Я даже не знаю, в каком направлении нам двигаться. Все удивленно смотрят на него. Кто-то опускает глаза. – Я знаю только, в каком направлении я двигаться не хочу. В Лугано. И еще знаю наверняка, что скоро мы что-нибудь придумаем. Итак, за работу, до следующего собрания! Пока вы все здорово поработали. Все собирают свои папки, листы и все остальное и выходят из комнаты. Все, кроме Андреа Солдини; он подходит к Алессандро. – Я знаю, что Марчелло со своей командой уже нас обогнали. Там есть один человек, с которым я в контакте. Да, и который многое сделал бы для меня, он мне обязан, вот. – Андреа, ну почему ты всегда так непонятно говоришь? Невозможно понять, к чему ты клонишь, что имеешь в виду. – Да ничего такого особенного. Хотелось бы найти кратчайший путь к успеху. Мы могли бы, к примеру, узнать, на какой стадии находятся они, и обойти их, придумав какую-нибудь иную идею, или сделать что-нибудь, чтобы их идея выглядела ничтожной, не заслуживающей внимания. – Нет, по-моему, это неправильный путь. И еще мне хотелось бы выиграть без всяких там кратчайших путей, – улыбается Алессандро. Андреа разводит руками: – Я знал, что ты такой. Елена мне говорила. Я просто хотел убедиться, насколько это правда. Андреа отходит и вновь принимается за работу. Именно в этот момент на телефон Алессандро пришло сообщение. Он испуганно оглядывается. В комнате остался только Андреа. Можно спокойно открыть и прочитать. Он надеется увидеть слова, которые ожидает уже несколько месяцев. «Любовь моя, прости, я ошиблась». Или: «Я просто пошутила». А может: «Я ужасно скучаю по тебе». Или высокомерное: «Ты по мне не соскучился?» Или маловероятное: «Страшно хочу секса с тобой». В общем, любого сообщения, под которым бы стояла подпись: «Елена». Алессандро застывает, выжидая, прежде чем прочитать послание. И открывает телефон. «Эй, что поделываешь? Делаешь вид, что работаешь? Запомни мой совет: смотри на вещи проще. Улыбайся, и все покажется тебе доступным. Хорошей работы. Целую». Алессандро улыбается и стирает сообщение. Меньше всего он сейчас думал о ней. О Ники. Глава двадцать шестая – Эй, кому это ты послала эсэмэс? – Олли с подозрительным видом заглядывает через плечо Ники. Она стоит в своей обычной позе – уткнув руки в бока. – Никому. – Ах так? Уже то, что ты послала ее никому, явный признак вранья! Что-то тут не так. Ну признавайся, ты обманула! – Олли одной рукой обхватывает Ники за горло, а другой ворошит ей волосы. – Ай, больно, Олли! Хватит, ты что, идиотка? Тут к ним подходят Дилетта и Эрика, закрывая их полностью в коридоре. – Давай, Олли, пытай ее, теперь никто не увидит! Пусть всю правду говорит! Ники дергается в сторону и освобождается из цепких рук Олли. Переводит дыхание и трет себя по голове и шее. – Ой, да вы все с ума посходили. Взбесившиеся Ондэ! – Да. Мы взбесились из-за тебя: ты уже несколько дней с нами не знаешься! Что случилось? Эрика смеется: – Да она влюбилась, смотрите, как изменилась! Дилетта вскидывает брови: – И впрямь, даже прическу изменила! Ники немного смущена: – Да не придумывай ты. Это Олли мне волосы теребила, вот они и встали дыбом, как у пуделя! Олли продолжает гнуть свою линию: – Тогда можно узнать, кому это ты писала эсэмэс? Мы же любим тебя, ты можешь рассказать нам все, поделиться хорошими новостями, мы же твои подруги, твои Ондэ! Ники улыбается: – Ладно, ладно, сейчас все объясню. Я ничего пока вам не говорила, потому что еще нечего рассказывать, ведь глупо говорить о том, что еще не произошло. Тогда ничего не получится. Согласны? – То есть ты хочешь сказать, что мы приносим тебе несчастье! Понятно… вперед, девчонки! Зря ты это сказала… – Да нет, нет, я хотела сказать… Ники пытается как-то защититься: она сгибается пополам, сворачивается, как ежик. Олли, Дилетта и Эрика всеми способами пытаются разогнуть ее, напрыгивая со всех сторон и хватая за руки. Наконец им это удается. И Олли одним быстрым движением засовывает ей руку в карман джинсов и вытаскивает телефон. – Девчонки, сейчас я вам прочитаю, что она написала! – Нет, блин, ты мерзавка! Олли! – Мерзавка не мерзавка, а я волнуюсь за свою подругу. То есть несколько месяцев подряд ты пропадала с этим как бы певцом… а ведь все начинается именно в такие вот моменты, как сейчас: ты вот-вот снова упадешь в объятия неизвестно кого, думая при этом, что это супермен. Я буду твоими глазами! – Да я ни в чьи объятия пока не упала. Я не знаю, как вам и объяснить. – Нечего тут объяснять. – Олли высоко поднимает телефон и произносит: – Verba volant, scripta manent[10]. – Ой, единственную фразу на латыни выучила и повторяешь без конца! Кстати, она никак не подходит к этому случаю! – смеется Дилетта, единственная из компании знающая латынь. – Даже наоборот в этом случае, поскольку речь идет о телефоне, больше подходит: scripta volant![11] – Ладно! – говорит Олли. – Какая разница: manent, volant… Все это одни слова! Я всем громко читаю, что здесь написано. Так… Отправленное… вот… Вдруг позади них раздается голос: – Вот-вот, прочти, мне тоже очень интересно. Дилетта и Эрика оборачиваются. И, сразу поняв, отпускают Ники. Перед ними стоит Фабио, бывший парень Ники. И, улыбаясь, смотрит на них. Потом с наглым видом проходит и встает посередине. – Что такое: я помешал празднику? Кажется, он искренне огорчен. Он всегда был прекрасным актером. Олли немного растеряна, она закрывает телефон Ники и кладет себе в карман. – Мне тоже хочется немного развлечься, я не помешал? Ники подходит к нему: – Привет, Фабио. – Привет, Ники. – Фабио смотрит ей прямо в глаза. – Это не мне было эсэмэс? Ники смотрит на него, подруги переглядываются. Каждая из них думает: «Что тебе стоит, Ники, сказать „да“? Зачем тебе проблемы?» Ники улыбается. Может быть, она услышала эти мысли. Но… Ники есть Ники. – Нет, не тебе. Фабио смотрит ей в глаза. Кажется, взгляд этот длится целую вечность. Ники не отводит взгляд. Фабио знает, из какого теста она сделана. И ему ничего не остается, как улыбнуться: – Хорошо, если тебе надо что-то мне сказать, ты скажешь это мне в лицо, глядя мне в глаза, правда, любимая? – Правда. Только не называй меня любимой. – А может, это было сообщение родителям, или брату, или еще какой-то подруге. Впрочем, мне пофиг. – Вот и прекрасно, Фабио. – Я никогда не мог понять: ты серьезно говоришь или насмехаешься? А я вот пишу сейчас песню. О тебе, об одной тебе. О том, что у нас было… И эту песню скоро можно будет услышать. То, что я отдал на прослушивание, очень понравилось, и особенно то место, где говорится о тебе. Я придумал себе псевдоним… – Фабио немного выжидает, смотрит на девушек и наконец произносит: – Фабио Фобия. Нравится тебе? – Да, очень. Особенно своей новизной. Фабио качает головой: – А знаешь, почему у нас ничего не получилось? Потому что ты всегда мне завидовала. Со мной ты никогда не была в центре внимания.