– Мы здесь не за этим! – заявила она. – А вы будьте добры предъявить собственные документы, чтобы я могла убедиться, что вы именно та, за кого себя выдаете, и на вас не объявлен розыск. Упоминание о розыске Лену позабавило. А вот неуемная Жанна Федоровна начала ей надоедать. – Разумеется, – согласилась она. – Но обувь все равно придется снять. В доме ребенок, а мы сегодня с утра помыли полы. В облике Жанны Федоровны что-то неуловимо изменилось, сделав ее похожей на гиену, учуявшую добычу. – То есть вы эксплуатируете ребенка, заставляя его мыть полы? – почти что радостно выдала она, а дама за ее спиной тут же выхватила блокнотик и принялась что-то быстро в нем писать. Кирилл за Лениной спиной возмущенно фыркнул. – Никто меня не эксплуатирует!.. – начал было он, но Лена не позволила ему продолжить. – Мы с Димой мыли, разумеется, – уточнила она. – Но это не повод не уважать наш труд и подавать мальчику дурной пример. Жанна Федоровна скрипнула зубами, но против такого довода возражений не нашла. Однако прежде чем нагнуться, выцепила взглядом любопытно выглянувшего из-за Лены Кирилла. – Почему ребенок в квартире в шарфе? – воспрянула духом она. – У него ангина? – Ребенок болеет? – тут же запищала сзади вторая дама: Лена так и не сумела нормально ее рассмотреть за могучей спиной Жанны Федоровны. – Тогда надо маски, немедленно, он всех нас заразит! – Кирилл совершенно здоров, – спокойно заверила их Лена, дождавшись, когда словесный понос иссякнет. – С утра ему была замерена температура, она составляла тридцать шесть и три десятых градуса. На канцелярский стиль речи Лена перешла автоматически, как в своей лаборатории, когда надо было что-то объяснять новеньким или практикантам, а те безбожно тупили и доводили ее этим до белого каления. Тогда и включалась защита. Жанна Федоровна прищурилась. – С какой целью была проделана сия процедура? – поинтересовалась она. Лена почти приветливо улыбнулась. – С целью не тратить на нее ваше время: я предположила, что состояние здоровья мальчика вас обязано заинтересовать. Жанна Федоровна хмыкнула. Неспешно сняла лаковые туфли и снова посмотрела на Лену. – Надеюсь, мне будут предложены тапочки? – иронично и весьма настойчиво проговорила она. Лена замешкалась, не просчитав такого вопроса заранее, но тут выручил Кирилл, выудив откуда-то снизу огромные тапки сорок последнего размера и брезгливо пододвинув их Жанне Федоровне. Та снова хмыкнула, но тапки надела и прошла в комнату. Необутость своей помощницы ее не смущала. – Градусник покажите, – приказала она. Лена не удержала удивление. – Хотите перепроверить данные? Жанна Федоровна смерила ее снисходительным взглядом. – Несите, разберемся! Где у Корниловых хранится термометр, Лена не имела ни малейшего представления. Зато Кирилл, словно бы считав ее замешательство, метнулся на кухню и через десять секунд вернулся с градусником. Протянул его Жанне Федоровне, но та только мельком на него взглянула и кивнула помощнице, тут же принявшейся что-то строчить в блокноте. – Не ртутный, – шепнул Кирилл Лене, объясняя. – За ртутный бы замордовали. Лена покачала головой. Она, конечно, не рассчитывала от ювеналов особой приветливости, но чересчур явная их предвзятость наводила на мысли о непонятной заинтересованности в этом деле. Неужели они всегда так доставали Диму и Кирилла? Жанна Федоровна между тем вместе со своей тенью обошла по периметру комнату, проверив чистоту полок и подоконника, замерив температуру воздуха и процент влажности в квартире, осмотрев накрытый стол, но к еде не притронувшись. Только кинула помощнице: – Запиши, – и снова повернулась к Лене. – А вы извольте все-таки предъявить документы. Надеюсь, хотя бы в этом случае вам не нужно будет прибегать к помощи ребенка? Лена скрыла раздражение. Все-то эта тварь замечает! Такую нахрапом не возьмешь. Тут нужен тонкий расчет. Она достала паспорт и показала его Жанне Федоровне, не давая в руки. Там же была копия диплома, которую Лена взяла на случай, если потребуется доказать свою квалификацию как репетитора. После объявления ее Кириллом Диминой невестой та больше не требовалась, но Жанна Федоровна изучила листок с огромным интересом, а потом с таким же интересом посмотрела на Лену. – И какая нелегкая свела вас с этим семейством? – спросила она. Лена вскинула брови. – Что значит?.. – начала было она, но Жанна Федоровна прервала ее, махнув рукой. – Бросьте, Елена Владимировна, я ведь не вчера родилась, чтобы в сказки верить, – что-то совсем уже необъяснимое сказала она. – Вы женщина непростая: у вас высшее образование, ученая степень, прописка в Москве. И вы хотите уверить меня, что моете полы в съемной однушке отца-одиночки? Полы Лена действительно не мыла. Но Жанне Федоровне знать об этом не полагалось. – Мы с Димой – бывшие одноклассники, – просто сказала она. – После школы расстались, а сейчас опять встретились. Остальные подробности, думаю, не входят в сферу ваших обязанностей. Жанна Федоровна хмыкнула. – Ну-ну, – выдала она и, взяв у помощницы блокнотик, что-то сама туда записала. Лена дождалась окончания этой показухи и проявила собственный характер. – Вы же перед уходом дадите мне посмотреть свои записи? – уточнила она и, увидев недоумение на лице Жанны Федоровны, пояснила: – Кажется, я должна расписаться в документе о том, что ознакомлена с вашими замечаниями и обязуюсь их устранить. Во всяком случае, я читала именно о таком ходе проверки. Жанна Федоровна прожгла ее взглядом, но Лена встретила его с самой искренней непосредственностью. Свои права она знала. Кажется, их знала и Жанна Федоровна, потому что следом смяла первый листок блокнота и, оторвав его от пружины, сунула в карман. Лена благоразумно промолчала, хотя внутри перебивали один другой весьма вызывающие замечания. – Вот что, Елена Владимировна, – неторопливым и полным достоинства голосом проговорила Жанна Федоровна, – сегодня, я думаю, мы сделаем вам поблажку и в отсутствие отца мальчика сократим часть проверочных процедур. Но будьте любезны передать Дмитрию Юрьевичу, что, если, он еще раз оставит ребенка с чужим человеком, это обойдется им обоим весьма дорого. Лена глубоко вдохнула и медленно выдохнула, переваривая угрозу. Нет, злиться было нельзя, иначе эта тварь снова уверится в собственной власти и переиграет ее. А Лена не собиралась ей этого позволять. – Разумеется, – с улыбкой анаконды ответила она. – Если у него не будет возможности принять вас, он обязательно заранее предупредит, чтобы вы могли перенести визит на удобное для всех время. Помощница Жанны Федоровны откуда-то из угла то ли пискнула, то ли всхлипнула, а она сама склонила голову набок и пожевала губами. – Не зарывайтесь, Елена Владимировна, – посоветовала почти равнодушно. – Поверьте, эти двое не стоят того, чтобы из-за них ввязываться в неприятности. – Не троньте Елену Владимировну!.. – взвился давно уже молчавший Кирилл, о котором все почти забыли. Жанна Федоровна и теперь не удостоила его вниманием, а Лена привлекла его одной рукой к себе и быстро поцеловала в темноволосую макушку. – Позвольте мне самой решать, – тоже не глядя на Жанну Федоровну, твердо проговорила она. – Разумеется, позволяю, – усмехнулась та. – Но искренне надеюсь, что в следующее мое посещение этого семейства вас здесь не будет. Ради вашего же блага, – добавила она и шлепнула на стол какую-то бумагу. – А пока распишитесь вот тут, грамотная вы наша. И передавайте привет Дмитрию Юрьевичу. Скажите, что я по нему скучаю и с нетерпением жду новой встречи. – Всенепременно, – пообещала Лена и, тщательно прочитав бумагу с данными о посещении семьи Корниловых органами опеки и попечительства, поставила внизу свою подпись. Вернула ее Жанне Федоровне и, оставив Кирилла в комнате, проводила обеих дам до дверей. По счастью, Жанна Федоровна решила больше не упражняться в остроумии, однако, закрыв за ними обеими дверь, Лена ощутила себя донельзя опустошенной. Вот же вампирюга! И за что Димке с Кириллом досталась такая кровопийца? – Как вы, Елена Владимировна? – не дождавшись ее возвращения, высунул в коридор обеспокоенный нос Кирилл. Руки его снова мучали концы шарфа, и Лена, не удержавшись, легко погладила его по голове. – Нормально все, Кир, – почти искренне сказала она, чувствуя, как от его взволнованного взгляда возвращаются и силы, и хорошее настроение. Почти так же быстро, как от Димкиного. – Это всегда у вас так или просто из-за меня они завелись? Кирилл фыркнул и сделал неприличный жест в сторону закрытой двери. Лена беззвучно хмыкнула: она не знала, что интеллигент Кирилл Дмитриевич умеет такие вещи. – Сейчас еще вполне себе было, – зло ответил он и явно мысленно послал Жанну Федоровну куда подальше. – Обычно они так мозг выносят, что мы с папкой потом весь вечер сидим молча и приходим в себя. Из-за любой мелочи обещают в детдом забрать – это чтобы папка однажды сорвался, и у них был повод осуществить свои угрозы. Но вы сегодня здорово с ними, Елена Владимировна! Поставили на место! Жаль, что папка так не умеет… Лена так умела исключительно потому, что Кирилл был не ее сыном и его при ней ни разу не пригрозили отправить в детдом. Что чувствовал при таких угрозах Дима, она уже отлично представляла. – Но это же ненормально, Кирилл! – возмутилась она. – Такое ощущение, что они на вас какой-то зуб имеют и из личной неприязни преследуют… – Так, конечно, из личной, – перебил Кир и посмотрел на нее как будто с недоумением. – Это же тетка Ланки Моккавейской! Ну, помните, той, что папку подставить пыталась… Лене потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить это имя, и вполовину меньше времени, чтобы осознать всю низость этого семейства, никак не способного признать свой проигрыш, и весь ужас обоих Корниловых, оказавшихся заложниками людей, использующих собственные связи, чтобы испортить им жизни. Неудивительно, что Димке детдом в кошмарах снился и что он в страхе за сына постоянно загонял себя, переступая через гордость и отказываясь от себя самого. Он был один на один с этой бедой, а Лена ничего не знала, даже не соизволив спросить ни его, ни Кирилла о преследователях. Но на любое действие найдется противодействие, надо только поискать его. И у Лены имелось огромное желание его найти. Она сама не поняла, как привлекла Кира к себе, и, глубоко вздохнув, выдохнула ему в волосы. – Вы больше не одни, ребята! Справимся! Обещаю! Глава 25 На трамвайной остановке Дима купил торт. Надо было как-то подсластить горькую пилюлю общения с Жанной Федоровной, и черемуховый торт для любимой Черемухи казался в этом плане идеальным вариантом. Кирюха, конечно, заканючит: он не любил ягоды и варенье в сладостях и, вероятно, откажется и от торта, но с ним Дима как-нибудь договорится. А вот побаловать Лену, избавляющую его от очередных неприятностей, просто обязан. Душа требовала подарить ей какой-нибудь совершенно сумасшедший букет, чтобы она просто онемела от его вида, как тогда, когда он явился к ней в гости с охапкой черемухи, но мысль о том, что проницательный сын раскусит тайный смысл цветов, остановила. Кир, кажется, и так начал что-то подозревать, и Дима, откровенно говоря, плохо себе представлял, как они там с Леной уживутся, особенно если Кирюхе вдруг вожжа под хвост попадет. Как вчера вечером, например. Они тогда с Киром долго разговаривали. Дима использовал все красноречие, чтобы убедить своего строптивца остаться дома с Еленой Владимировной. Кирюха настаивал на том, чтобы поехать с Димой в университет, с высокой колокольни плюя на предупреждение органов опеки явиться к ним в гости аккурат во время Диминого экзамена. – Пусть ждут, им же это надо! – раздражается он, не понимая, почему отец из кожи вон лезет, чтобы им угодить. – Нам вот они даром не сдались! Дима вздыхает и объясняет в десятый раз, что в таком случае они выберут для визита еще более неудобное время, когда у Димы не будет совсем никакой возможности их принять, а двукратный отказ от проверки чреват самыми печальными последствиями. Кир злится, ненавидя это прогибание перед мерзкими тетками и отцовское малодушие, а Дима с грустью вспоминает себя в Кирюхином возрасте, когда отсутствие опыта еще позволяло кидаться в огонь и воду, не просчитывая последствий, и, что самое удивительное, выходить из всего этого победителем. Сейчас же приходится подстраиваться и выкручиваться. – Кир, скажи честно, ты же не из-за Елены Владимировны такой демарш мне устраиваешь? – напрямик спрашивает сына Дима, желая прояснить хотя бы этот момент. – Ты как будто раньше ничего против нее не имел. Кир тут же насупливается. – Чего мне против нее иметь?! – сердито заявляет он, немедля наводя Диму на мысль, что это самое «чего» все же существует. – Просто я не ребенок уже, чтобы няньку со мной оставлять! Вполне могу и один этих кикимор выпроводить! Дима качает головой. Кир отлично понимает, как отреагируют органы опеки на его беспризорность, и вряд ли искренен в своих доводах. А его ложь Диму всегда напрягала.