Лена мысленно усмехается. Побоялась, что его вырвет при виде матери своего сына и придется новый свадебный костюм в химчистку сдавать. Нет, Енакиева, конечно, хороша. На нее и в юности парни облизывались, когда она еще только начинала свой звездный путь в модельном бизнесе, а сейчас она еще заматерела. Стильный летний костюм, профессиональный макияж, рваные пряди волос, как будто укладывала на бегу. Хищный, прикрытый безмятежностью взгляд: попадаться в ее коготки опасно. Вот только Димка настолько хорошо знал ее истинную сущность, что отказался на ней жениться, даже когда она родила ему ребенка. Сейчас у Ксюшки и вовсе нет шансов. – Если тебе приятно так думать, я не возражаю, – бесстрастно замечает Лена. – Меня в данный момент интересует другое. Полагаю, тебе сообщили, для чего мы тебя разыскивали. – Сообщили, – чуть разочарованно тянет Енакиева и закидывает напедикюренную ножку в сандалии на другую. Присутствие за их столиком чужого человека ее не смущает. – Только с чего ты взяла, что я подпишу отказ от Кирилла? Я, между прочим, вынашивала его девять месяцев, потом рожала, мучалась восемнадцать часов, грудью кормила, фигуру портила – а тут ты на все готовенькое? Не слишком ли толсто, Черемных? Не подавишься? Лена глубоко вздыхает, не позволяя себе злиться. Да, Енакиева уела, конечно, напомнив о том, что Лена не испытывала чуда материнства и вовсе не первой взяла новорожденного Кирилла на руки, но она даже не представляла себе, от какого счастья добровольно отреклась, предпочтя тому карьеру. Лене хватило нескольких дней, чтобы оценить Кира и прикипеть к нему всей душой. И она не откажется от него, даже если придется стоять перед Енакиевой на коленях. Но пока есть шанс решить дело иначе… – А я думала, ты поумнела за эти годы, Ксюш, – стараясь хоть немного умерить в своем голосе вызов, говорит Лена. – Научилась просчитывать последствия своих поступков: все-таки в шоу-бизнесе иначе нельзя, можно быстро оказаться за бортом. Так вот, Ксюш, сейчас я предлагаю максимально выгодное для тебя решение проблемы с Кириллом: ты просто подпишешь бумагу с отказом от него, а Юлия Юрьевна ее тут же заверит, – и мы расстанемся полюбовно. В ином случае вся страна узнает, что у примы подиума Ксении Знойной есть ребенок, которого она бросила в полугодовалом возрасте. Как, думаешь, это отразится на твоей репутации? Ксюшка сдвигает идеальные брови, но поражение признавать и не думает. – Кто тебе поверит, Черёма? – усмехается превосходяще она. – Мало ли на свете Енакиевых? А мои адвокаты тебя еще и за клевету засудят! Кажется, Ксюшка пересмотрела американских мелодрам, и отвечает на ее выпад уже Юлия Юрьевна. – Засудят, госпожа Енакиева, только если это в действительности не ваш ребенок, – сообщает официальным тоном она. – Придется провести сравнительный анализ ДНК: ваш и Кирилла, и, если подтвердится, что они не имеют ничего общего, госпожа Черемных будет иметь право усыновить мальчика без вашего согласия. Если же экспертиза установит, что вы мать Кирилла, господин Корнилов сможет подать на алименты, включая все годы вашего отсутствия в жизни ребенка, а, судя по вашим гонорарам, сумма там соберется приличная. Поэтому я искренне советую вам не идти этим путем: в этом случае вы при любом раскладе остаетесь в проигрыше. Ксюшка дышит так устрашающе, что Лена удивляется отсутствию пара из ее ноздрей. Все-таки Енакиева – полная дура. И это не исправишь никаким макияжем. – Что, Ленка, на все готова, лишь бы за Димочку замуж выскочить? – не удостоив Юлию Юрьевну ответом, обращает свой пылающий взор на Лену Ксюшка. – И стриптиз ему простить, и ребенка чужого усыновить? Ты всегда по нему сохла, а он меня выбрал! Вот теперь и мстишь, швабра облезлая! Швабру Лена глотает, а вот Юлия Юрьевна не хочет. – Госпожа Енакиева, своими оскорблениями, да еще и в присутствии представителя закона, вы только усугубляете свое положение, – предупреждает она и кладет перед Ксюшкой составленный отказ от материнства. – Предлагаю вам мирное соглашение с госпожой Черемных, которая по доброй воле захотела усыновить вашего сына. Если вас так уязвляет ее желание, подумайте о мальчике: он наверняка не совсем вам безразличен и вы желаете ему добра. Пусть у него будет полная семья, а вы раз и навсегда избавитесь от необходимости выплачивать алименты за его содержание. Ксюшка скрипит зубами. Ей наверняка наплевать на Кирилла, его чувства и его будущее, но угроза алиментов имеет свое действие. Ксюшка выдергивает у Юлии Юрьевны из-под руки бумагу и пробегает по ней глазами. У Лены быстрее стучит сердце, и Ксюшка будто бы это чувствует. – А знаешь, как Димочка называл меня, когда ласкал той нашей ночью? – ехидно протягивает она и только что не облизывается, уверенная, что причиняет Лене боль. Но черт с ней, пусть издевается, недолго осталось. А Лена потом найдет, чем эту боль затушить. И Димка будет рад ей в этом помочь. – Так нежно, так страстно… Когда кончал, – между тем продолжает делиться своими интимными воспоминаниями Енакиева. – До сих пор в ушах звучит… Черемуха… Лена вздрагивает, сердце на секунду замирает, позволяя осознать упавшее сверху откровение. Ксюшка думает, что Лена заходится от ее признания в ревности? Она не знает, что Димка своей Черемухе все уже давно доказал. А Лена осознает совсем иное. Господи, все оказалось так просто и так понятно! А она-то голову ломала… – Подписывай, Ксюш, – старательно сдержанно говорит она, чувствуя только безумное желание прямо сейчас увидеть обоих Корниловых, обнять их изо всех своих сил и сказать в бесчисленный раз, как она их любит. Они оба наверняка уже извелись, ожидая ее возле ЗАГСа и не зная, куда она делась. А она теряет время с этой размалеванной куклой и слушает ее оскорбления. Идиотка! – И будем считать, что мы никогда не были знакомы. Полагаю, для всех нас так будет лучше. Ксюшка снова пытается прожечь ее взглядом, но Лена в ответ смотрит спокойно и терпеливо. Она знает, что победила. Ксюшка не знает, а она знает. И это дает ей абсолютное превосходство. Еще несколько секунду – и бывшая одноклассница ставит внизу бумаги резкую размашистую подпись. Потом швыряет отказ Лене. – На, подавись! – делает еще одну попытку унизить ее она. – Я, кстати, ребенка в честь Жнеца назвала! Чтобы Корнилова, сволочь, уесть! И живите теперь с этим! Праведники хреновы! Она поворачивается на каблуках и уходит, так и не заказав себе ничего и не напомнив Лене об обещании оплатить ее завтрак. Лена медленно, глубоко вздыхает. Юлия Юрьевна допивает остывший кофе и задумчиво ставит чашку на стол. – Ваш жених сделал правильный выбор, – подводит итог она и берет подписанную Енакиевой бумагу на заверение. А Лена бежит потом со всех ног в ЗАГС, абсолютно счастливая и довольная. – Почему меня с собой не позвала? – нахмурившись, спросил Дима. Злиться на Черемуху за ее желание поскорее усыновить Кирюху он не мог. Но ее решения не понимал. – У меня тоже была к Енакиевой пара вопросов. Лена прыснула, не в силах в собственной веселости выносить его мрачного взгляда. Какой же ты тупица, Корнилов! Как я тебя люблю! – Потому и не позвала, Дим, – непонятно объяснила она и быстро поцеловала его в сжатый кулак. – Ты бы ее задушил. Я сама ее чуть не задушила. Дима внимательно на нее посмотрел. Он достаточно изучил Ленку Черемных, чтобы понимать, когда она что-то скрывает. Сейчас она явно уводила разговор, и ее оживленность не могла это скрыть. – Что она тебе наговорила, Лен? – сурово спросил он. – Я не требую отчета, я хочу понимать, не обидела ли она тебя. – Нет, не обидела – как она может теперь меня обидеть? – со всей искренностью ответила Лена и снова улыбнулась. – Хотя, конечно, очень старалась. Даже сообщила, что ты звал ее в постели Черемухой… Дима с такой силой стиснул ее пальцы, что стало больно. Лена с удивлением взглянула в его мрачное лицо. – Я никого, кроме тебя, так не называл! – отрезал он и крепко взял Лену за подбородок. Посмотрел в глаза так, как будто от ее понимания зависела его жизнь. – Я говорил, что мне тогда было все равно кто; мне нужна была только ты, и если я сдури бахнул твое имя!.. – Я знаю, Дим! – прервала его боль Лена и нежно погладила по щеке. – Вот почему Кирилл – совершенно мой ребенок. Потому что ты любил тогда меня! И неважно, кто его выносил. Он ошалело уставился на нее, совершенно не ожидая такого вывода. Думал, придется оправдываться, и вряд ли он сумеет полностью это сделать, но Ленка в который раз поразила в самое сердце. И Дима понятия, конечно, не имел, есть ли хоть один процент того, что она права в открытии причины их взаимного обожания с Кирюхой, но какое это имело значение? Самое главное – что она, эта удивительная девчонка, его Черемуха – верила ему, была сейчас вместе с ним и через несколько минут станет его женой. И он никогда ее не отпустит! Кажется, за этими мыслями он пропустил почти всю торжественную часть и очухался только тогда, когда распорядительница объявила первый танец молодых. И Дима, обхватив талию своей Черемухи, шепнул, словно продолжая предыдущий разговор: – Это не освобождает тебя от обязанности родить мне дочь. Лена хрюкнула и тут же спрятала лицо у него на плече. – Над этим придется серьезно поработать, – лукаво заявила она, и Дима с нежностью прижал ее к себе. – Обожаю, когда ты так говоришь, – подытожил он – и закружил ее в их первом – таком долгожданном – вальсе… Бонус: Седьмой вальс Осень в этом году решила вступить в свои права уже в августе. Листья начали желтеть, воздух стал влажным и прозрачным, на небе повисли тяжелые серые тучи. Самый что ни на есть подходящий день для прощания, но думать об этом не хотелось. За последние годы жизни Дима понял, что настроение можно и нужно создавать самому, а не ждать, когда оно изволит явиться и угадает ли с желанием. И поэтому он отменил забронированный для ужина столик в ресторане и пригласил свою семью в парк недалеко от «Автовлада». С тех пор, как они угощались на здешнем дереве с Леной гамбургерами, парк успели реконструировать, украсив его дизайнерскими клумбами, насытив детскими площадками, серпантинами дорожек и яркой подсветкой. Устроили небольшой фонтан, выделили место для летнего кафе, но Дима проигнорировал его столики и завлекающее меню. Сегодня его целью была старая беседка в дальнем углу парка, о которой немногие знали и до которой еще меньшие добирались. Идеальное место для нужного настроения. Но встречал он своих любимых возле главной парковой лестницы. И первой, на удивление, появилась Черемуха. Подлетела откуда-то сзади – легкая, свежая, в распахнутой куртешке и с распущенными волосами – закинула руки Диме на шею, обласкала восхищенным взглядом, как будто уже знала, что он задумал, и пришла от его идеи в восторг. Но на самом деле она просто была рада его видеть и немедля озвучила собственные чувства: – Димка, я соскучилась до чертиков! Со вчерашнего дня тебя не видела! Ты почему меня утром не разбудил, шалопут?! Дима улыбнулся, обнял ее за талию, подтянул ближе к себе. Вгляделся в веселое лицо: смотреть на собственную жену ему никогда не надоест. – Я встал в пять часов, – напомнил он. – Ты так сладко спала. Явно про меня сон видела. – Про тебя, – кивнула Лена и потерлась носом о его нос. – Но это же не отменяет твоей обязанности целовать меня каждое утро. – Я поцеловал, – рассмеялся Дима и отвел ее волосы от лица. – И ты даже как-то малоприлично меня обозвала… – Ничего не знаю! – категорично заявила она и поднялась на цыпочки, обдавая его дыханием. – Просрочку платежа придется компенсировать с процентами! Дима демонстративно поднял брови, пока еще удерживаясь от соблазна. – Когда у меня жена подалась в банкиры? – будто бы недоуменно поинтересовался он. – Я-то думал, что она все еще доктор биологических наук… – Доктор, – согласилась Лена, хотя пока что не особо привыкла к совсем недавно полученной ученой степени. – И я целый день провела в компании таких же высокомерных зануд, как я сама. И ни с кем, заметь, не целовалась! В ее голосе было столько завлекательного лукавства, что тянуть дальше показалось преступлением. – Это надо немедленно исправить, – усмехнулся Дима и поймал наконец губами ее губы. Лена приникла к мужу еще сильнее и с удовольствием ответила на его сладкие поцелуи. Шесть лет прошло со дня их свадьбы, а огонь и нежность ничуть не угасли. И по-прежнему от Димкиной близости порхали в животе пресловутые бабочки, и не хотелось отходить от него ни на секунду. А еще Лена чувствовала, как ему самому это нужно и важно, и не могла нарадоваться тому, что они, вопреки всему, вместе и любят друг друга ничуть не меньше, чем в отчаянной юности. Немногим выпадает второй шанс, но они оставили позади все непонимание и все сомнения и теперь встречали любые трудности вместе, а те пасовали перед их сплоченностью и взаимной поддержкой. И Лена отлично знала, что без Диминой помощи ни за что не нашла бы сил и времени заняться диссертацией. Но он освобождал ее от забот, когда того требовала ситуация, и ни разу не упрекнул в том, что ему приходится заниматься якобы женскими обязанностями. Как и Лена брала на себя дом и семью, если Диме требовалось уехать по делам, и тоже не видела необходимости предъявлять какие бы то ни было претензии, зная, что муж старается для своих близких – и исключительно для них. Он не раз говорил о том, что именно семья стала для него стимулом чего-то добиться в жизни, и Лена в его благодарности знала, что именно так оно и есть. И тем сильнее ценила мужа и гордилась им, и любила до какого-то опьянения. – Как все прошло? – мягко спросила она, глядя в довольное Димкино лицо и получая от этого подлинное удовольствие. Он улыбнулся, зная, о чем она думает. – Отлично. А у тебя были какие-то сомнения в моей компетентности? Лена покачала головой. Димке удавалось все, за что бы он ни брался. Он считал, что удача вернулась к нему вместе с Черемухой, а Лена была уверена, что муж всего добился собственным умом и трудом. Он взялся за управление «Автовладом» с таким энтузиазмом и усердием, что уже к концу года привел его показатели к лучшим из тех, каких когда-либо добивался отец. Для этого Диме пришлось серьезно поменять сложившийся в сервисе подход к делу, но он не боялся ни трудностей, ни конфликтов, отвечая за свои решения и не чураясь ответственности, и весьма скоро завоевал уважение и сотрудников, и партнеров, и клиентов. Он невероятно быстро наработал собственную клиентскую базу, и вскоре в «Автовлад» начали приезжать владельцы автомобилей и из других районов города. И Лена совсем не удивилась, когда Дима предложил открыть второй филиал сервиса. Разумеется, она его поддержала. Пришлось затянуть пояса, потому что Дима не рассматривал вариант использования в качестве стартового капитала прибыли тестя, и их увеличившаяся семья влезла в весьма чувствительный кредит. Зато новый сервис был уже полностью Диминым детищем, а поскольку своим трудолюбием он по-прежнему не отпускал от себя удачу, кредит они погасили довольно быстро и безболезненно; и еще через год Дима запускал очередной филиал уже без дополнительных заемов. Сегодня он ездил в Красноуфимск, на открытие первого своего сервиса в области, и Лена не сомневалась, что тот будет далеко не последним. И можно ли было не гордиться таким мужем? Не любить его точно не представлялось никакой возможности. – Какой же ты хвастун, Корнилов! – мечтательно проговорила Лена и нежно поцеловала его в щеку. – До сих пор удивляюсь, как я на такого хвастуна повелась. И сын у нас весь в тебя: как задерет нос, так пиши пропало. Дима усмехнулся. Черемуха возводила напраслину что на него, что на Кирюху, но делала это с таким лукавым изяществом, что возражать было невозможно. Только платить той же монетой. – У него, между прочим, есть для этого повод, – напомнил Дима. – Он, между прочим, в МГУ на бюджет поступил. По твоим стопам идет. Однако Лена в ответ неожиданно горько вздохнула и покачала головой. – Не представляю, как бы будем без него, – пожаловалась она. – А Аришка? Она вообще с ума сойдет. Вот как ей сказать, что Кирилл уезжает, да еще так далеко и надолго? Дима с нежностью погладил ее по щеке. До отъезда Кирилла в Москву оставалось всего несколько дней, а они так и не нашли подходящего момента, чтобы объявить об этом дочери. Ариша обожала брата, пожалуй, больше, чем обоих родителей, вместе взятых; ходила за ним хвостиком, всеми силами старалась его копировать и никогда не ложилась спать, пока Кирилл не пожелает ей спокойной ночи. Когда он делал уроки, она сидела рядом с ним и внимательно рассматривала картинки в его учебниках. Когда он участвовал в соревнованиях, она болела за него до хрипоты и в свои пять лет уже неплохо умела управлять квадрокоптером. Когда он остался у друга на ночь, она лежала на его кровати и ждала брата, пока не уснула, обнимая его подушку и укрывшись его спортивной кофтой. Кирилл был единственным, кто мог переубедить сестру, если она что-то вбила себе в голову, и усмирить ее обиды, если она норовила показать характер. Впрочем, и он отвечал ей взаимностью. Весело возил на плечах, с энтузиазмом читал ей книги – правда, в основном, по истории, с упоением участвовал в незамысловатых детских играх, даже в детский садик за сестрой ходил без единого возражения, и Лена с Димой с самого Аришиного рождения знали, что могут доверить ее Кириллу и что оба их ребенка будут этому только рады.