— Хорошо. — Поговорим завтра утром, мисс. Звонить в Челстоун? — Да, и пораньше — я уезжаю в Гастингс. Позвони в семь. И еще, Билли, будьте осторожны. — Конечно, мисс. Да и что тут со мной сделают? Стукнут по голове пучком целебных травок? — Ты знаешь, что я имею в виду. — Мейси покачала головой и положила трубку. Похоже, Мадлен Хартнелл права: девушка родом из деревушки неподалеку от Таунтона. От точности предсказания Мейси расстроилась еще сильнее. Она вдруг ощутила себя в опасности, как будто ступила на лед, под которым глубокое озеро, — один неверный шаг и… Мейси вновь забарабанила пальцами по столу. Встреча с Присциллой в отеле «Стрэнд-пэлас» назначена на час дня, так что она успеет навестить Хана. «Во времена духовной темноты я всегда обращаюсь к нему». И она пойдет прямо сейчас, пока сгущающаяся над головой туча не опустилась ниже. Особняк в Хэмпстеде нисколько не изменился с тех пор, как Морис Бланш впервые привел юную Мейси к доктору Бэзилу Хану — «в просветительских целях», как выразился наставник. Именно от Хана Мейси узнала, что видят не только глазами; лишь обретя спокойствие, можно заглянуть в самую глубь. С тех пор это умение часто пригождалось Мейси. А когда в тысяча девятьсот семнадцатом она вернулась из Франции, Морис вновь привез ее сюда, надеясь, что проницательность, умиротворенность и исцеляющее присутствие Хана помогут израненной душой и телом женщине. И Хан не подвел — он заставлял Мейси говорить, и, раз за разом повторяя свой рассказ, она понемногу избавлялась от мерзкого, липкого запаха смерти, который преследовал ее повсюду. Юноша в белом одеянии открыл дверь и с поклоном пригласил Мейси в шестиугольный холл, просторный, но довольно скромный. — Я пришла повидаться с ним. Можно? — Сейчас спрошу. Мисс Доббс, не так ли? — Да. Спасибо. Молодой человек еще раз поклонился, сложив ладони перед грудью, и вышел. Мейси подошла к эркерному окну, которое выходило на сад перед домом. Густая изгородь из бирючины заслоняла дорогу и скрывала особняк от любопытных глаз прохожих. Аромат незнакомых Мейси цветов и кустарников наполнял сад, где стояли две статуи. Одну из них — Будду, сидящего со скрещенными ногами, — привезли с Цейлона. На постаменте и на плечах Будды трепетали свежие лепестки роз. Как ни удивительно, вторая статуя изображала святого Франциска. У ее подножия устроили кормушку для птиц. Мейси улыбнулась при виде дрозда, который вспорхнул на руку святого и, немного помедлив, слетел вниз к рассыпанным крошкам хлеба. В многочисленных комнатах особняка по нескольку месяцев жили ученики Хана, собравшиеся со всех концов света. Помимо работы с этими юношами и девушками Хан каждый день консультировал тех, кто обращался к нему за советом. Среди них попадались весьма влиятельные люди — политики, коммерсанты, духовенство; их пожертвования шли на оплату расходов по содержанию дома, хотя материальные нужды его обитателей были весьма скромными. Молодой человек вернулся, чтобы отвести Мейси в апартаменты Хана. Приемная почти не изменилась с того дня, как Мейси, еще совсем юная девушка, впервые пришла сюда, разве что огромные, от пола до потолка, окна были тогда открыты, а белые шторы величественно колыхались. Прежде чем войти в скудно обставленную комнату, Мейси разулась. Хан сидел, скрестив ноги, на подушках лицом к окну. Когда Мейси подошла поближе, он обернулся. Взяв старика за иссохшую руку, похожую на птичью лапку, Мейси легко коснулась губами его лба. — Рад, что ты снова пришла в мой дом, Мейси Доббс. — Я тоже рада, Хан. — Наверняка у тебя мало времени. — Да. Хан кивнул. Мейси молча опустилась на соседнюю подушку, села, поджав ноги, положила руку на пол и улыбнулась Хану. Тот тоже улыбнулся, хотя ничего не видел. Он вновь повернул лицо к окну, и Мейси увидела, как муха уселась на лоб Хана, переползла на ухо, повернула к носу, после чего улетела. Хан даже не пошевелился. Мейси поняла, что разговор придется начать самой и слова должны идти от сердца. — Я боюсь, Хан. Старик кивнул. — Меня попросили заняться делом, которое, чувствую, — вернее, опасаюсь! — станет тяжелым испытанием моего духа. Я умею достигать душевного равновесия, но сейчас мне страшно. А видимых причин для беспокойства нет, хотя люди, с кем мне приходится работать, утверждают, что связаны с потусторонним миром. Какое-то время Хан молчал, потом спросил: — Тогда зачем ты взялась за это дело? — Ну… честно говоря, сперва я хотела отказаться, но дело в том, что одной девушке нужен хороший адвокат, я его нашла, и он просит услугу за услугу. В окно светило солнце, и Хан повернул лицо навстречу теплым лучам. — Какой девушке ты помогаешь? Морис спросил бы то же самое. Глаза Мейси наполнились слезами. — Я так по ней скучаю, Хан, так скучаю! — сбивчиво призналась она. — Я всегда знала — мама со мной, правда, и не хотела, чтобы отец почувствовал, как мне ее не хватает, и что он не может ее заменить. А потом, когда он чуть не умер, я… Хан повернулся к Мейси, и она начала всхлипывать. — Я хочу помочь этой девочке. Не могу представить, что она всю оставшуюся жизнь проведет в тюрьме. Что ее отправят… — Мейси с трудом взяла себя в руки и продолжила: — И еще я боюсь, что если поеду во Францию, то воспоминания… Ее плечи затряслись от рыданий. Хан не мешал ей плакать, только погладил по голове. Потом он произнес: — Дитя мое, когда на пути встречается гора, мы пытаемся обогнуть ее справа, затем слева, ищем дорогу полегче. — Он немного помолчал. — Но эту гору нужно преодолеть. Карабкаясь по крутому склону, мы вынуждены постепенно сбрасывать все, что долгие годы несли на себе. И вдруг оказывается, что груз стал намного легче, а за время опасного подъема мы кое-что о себе узнали. Мейси подняла голову, вслушиваясь в мелодичный голос. — Не пытайся обойти гору, дитя мое. Она появилась на твоем пути в самое подходящее время и станет только выше, если ты попытаешься отложить подъем или отказаться от него. Мейси ничего не ответила, но отстранилась, вытащила из кармана платок и вытерла глаза и нос. — Знай, что ты под защитой. Твоя сила — в умениях и вере. — Хан закрыл глаза и, казалось, задремал. Древний старик, он устал от разговора, но все же напоследок добавил: — Ты благословенна теми, кто тебя оберегает, и теми, кого хочешь защитить сама. Мейси молча встала, еще раз поцеловала Хана в лоб, надела туфли и вышла из комнаты. Ученик проводил ее к входной двери, Мейси сунула ему в ладонь полкроны. Юноша поклонился и исчез. Дверь за Мейси закрылась. Впереди маячила гора. Мейси расправила плечи, чтобы встретить испытание лицом к лицу. «Да, только вот во что я верю?» — подумала она. Мейси опоздала на встречу с Присциллой на десять минут. Страну терзал экономический кризис, но «Стрэнд-пэлас», модный отель с вращающимися серебристыми дверями и ультрасовременной обстановкой, приглашал гостей в мир радости и надежд, пусть всего лишь на ночь, на ужин или на коктейль. Присцилла — в темно-сером костюме явно из дорогого парижского ателье, сумка и туфли подобраны в тон, — ждала в вестибюле. Похоже, ей нравилось наблюдать за тем, как люди приходят и уходят, ловить на себе восхищенные взгляды. Увидев Мейси, она улыбнулась, а Мейси заметила, что подруга держит большой конверт. — Моя дорогая! — воскликнула Присцилла, прижала щеку к лицу Мейси и тут же отодвинулась. — Что с тобой случилось? Во-первых, ты никогда не опаздываешь, а во-вторых, ты ужасно выглядишь! — Давай, Прис, не щади меня. Мейси выпрямилась. Ну почему она всегда чувствует себя неловко в присутствии подруги, хотя и нежно ее любит? — Тебе нездоровится? — Нет. Послушай, может, перекусим? Я просто переутомилась. — Хм! Надеюсь, этот твой доктор не оказался подонком. Мейси огляделась в поисках обеденного зала. — Что ты, конечно, нет! Просто в последнее время у меня много работы. — Вон туда, — сказала Присцилла, взяла Мейси под руку и повела к ресторану. — Знаешь, что я думаю? Тебе давно пора отдохнуть. Приезжай ко мне в Биарриц, Мейси. Наверняка Билли с доктором обойдутся без тебя пару недель. Девушек усадили за столик. Мейси покачала головой. — Боюсь, ничего не получится. Присцилла подняла бровь, потом достала из сумочки пачку сигарет и мундштук. Вставила в мундштук сигарету, зажгла, бросила серебряную зажигалку с монограммой на стол и глубоко затянулась. Вглядевшись в лицо Мейси, она потушила сигарету и положила мундштук в пепельницу. — Ты же знаешь, что я думаю, Мейси? Мейси вздохнула. — Присцилла, со мной все в порядке. — А я все равно скажу, нравится тебе или нет. Во-первых, тебе нужно отдохнуть. Двух мнений быть не может. Если твои развлечения сводятся к выходным, проведенным в компании сельского врача, и бесконечным размышлениям о работе, то самое время внести в них некоторое разнообразие. Мейси хотела было возразить, но Присцилла подняла руку. — Я не закончила. Во-вторых, тебе пора найти собственное жилье — квартиру или еще что-нибудь. — Можно подумать, раньше я не жила отдельно. — Ну нет. Сама подумай. Ты приехала из Франции, оправилась от ран — а я уж о них все знаю! — доучилась в Тертоне и какое-то время провела в Шотландии. Что там была за ужасная контора, где ты работала с дружками Мориса Бланша? Судебно-медицинское отделение! Фу! Потом ты вернулась в Лондон, чтобы работать на Бланша. И где ты тогда обитала? Отправилась прямиком в Ламбет и несколько лет снимала там квартиру. Ламбет! Образно говоря, назад в утробу. А потом у тебя была комнатушка рядом с твоей конторой на Уоррен-стрит — не понимаю, как ты вообще могла там жить? Затем ты переехала в Белгравию по просьбе леди Роуэн, которая могла бы сказать, что просто хочет помочь, но вместо этого так преподнесла свое предложение, словно ты обязана бесплатно присматривать за домом, пока она с мужем в Кенте. Не спорю, все это очень мило, но, похоже, ты привыкла к надежному крову над головой, к местам знакомым и безопасным. Если так пойдет и дальше, то ты закончишь дни в живописной хижине под соломенной крышей где-нибудь в Суссексе. — Присцилла пожала плечами, вставила в мундштук новую сигарету и какое-то время курила в тишине. Наконец Мейси нарушила молчание. — Знаешь, не у всякой девушки есть возможность обзавестись собственной квартирой в центре Лондона. Большинство женщин уходят из-под родительского крова сразу в дом мужа, а некоторые живут с родственниками до тех пор, пока наконец не смогут позволить себе снимать квартиру, если, конечно, повезет. — Опять прибедняешься! Ты же не из их числа, Мейси. У тебя отличная профессия. Ты работаешь на износ, так что, черт побери, наслаждайся свободой, пока не прискакал сэр Ланселот и не умыкнул тебя. Да кстати, почему он до сих пор не женат? В конце концов, чего-чего, а незамужних девиц вокруг хватает. Ладно, вернемся к теме нашего разговора — если честно, я рада, что несколько лет прожила одна, хотя это было не лучшее время. Мейси отчаянно захотелось сменить тему разговора. — А что в конверте? — Потом расскажу. Я еще не закончила. — Присцилла жестом велела официанту удалиться, затем опять подозвала и велела принести два джина с тоником. Мейси хотела было отказаться, но официант уже ушел. — Слушай, я хочу приобрести недвижимость, — неутомимо продолжила подруга. — Я тут кое с кем посоветовалась, и, похоже, другого выхода нет. В последний момент мне удалось перевести унаследованные акции в деньги, которые я теперь должна вложить во что-нибудь солидное. А что может быть солиднее недвижимости? Хочу купить парочку квартир или небольшой дом в Челси — вот там идеальное пристанище для деловой женщины.