— Как скажете, мэм. — Телефонная станция, вызов для мисс Мейси Доббс. Соединяю с Торонто, Канада. — Да, спасибо. Мейси слушала, как переговариваются телефонистки, одна из них говорила с канадским акцентом, потом из трубки донесся звучный голос Джеймса Комптона. — Алло, Мейси, вы меня слышите? — Да, Джеймс. Хорошо, что вы позвонили. — Разве можно было оставить без внимания телеграмму от неустрашимой Мейси Доббс? — рассмеялся Джеймс. — Хотя, если честно, здесь жарко и влажно, а я с самого утра торчу у себя в конторе на Янг-стрит, вот и решил внести некоторое разнообразие в ход событий. Должен признать, ваши вопросы меня заинтриговали. — Я сразу подумала о вас, — сказала Мейси и спросила без обиняков: — Джеймс, в летном корпусе вас заставляли делать — наверное, «делать» не совсем подходящее слово — посадку с последующим взлетом? — Господи, а я надеялся, что это навсегда забыто. — Извините. — Ничего, просто порой кажется, что все было так давно, а потом раз — и словно вчера. Я был совсем юным, да мы все были юными. — Знаю, Джеймс. Мейси обернулась, посмотрела на напольные часы. «Ему одиноко. И он по-прежнему уязвим». — В общем, я летал «конвейером» разок-другой, но, если честно, моя подготовка была вовсе не такой долгой, как можно подумать. Вначале я был наблюдателем, то есть нас учили… наблюдать. Потом я начал летать самостоятельно, а потом, как вы знаете, меня ранили, причем на земле. Достойный для летчика способ выйти из строя, нечего сказать! — Значит, посадок с последующим взлетом у вас почти не было? А в каких случаях их выполняют? — Вы спрашиваете как мой командир, — хмыкнул Джеймс и умолк. Он молчал так долго, что Мейси подумала, не прервалась ли связь. — Джеймс? — Да, я на линии. Этот маневр выполняют, если после посадки самолету нужно сразу же подняться в воздух. Например, если сядешь и вдруг попадешь под обстрел, придется взлетать. Мы поднимали самолеты, чтобы спасти технику и себя. Или если доставляешь какую-нибудь штуковину, которую можно быстро выбросить, например, связное устройство. В общем, посадка с последующим взлетом необходима при выполнении по-настоящему опасных и секретных заданий. — Опасных и секретных? Звучит словно из приключенческого рассказа для мальчишек. Джеймс рассмеялся. — Просто шутка. Хотя кое-кто считал, что война будет увлекательным приключением. Только вот когда мы туда попали, все оказалось совсем другим. — Так что это за опасные и секретные задания? — Мейси, некоторые из нас пробыли на войне так недолго, что не понимали толком, что нужно делать. Мы радовались, если удавалось пережить очередной день. Тем не менее подразумевалось, что есть люди, которые летают на вражескую территорию не только для того, чтобы сообщить, где находятся германские войска относительно их предполагаемого расположения. Эти люди улетали с кем-то, но возвращались одни. — Вы хотите сказать, что кого-то оставляли на вражеской территории? — Да, в некоторых случаях. Мейси задумалась, не обращая внимания на то, что теряет драгоценные минуты разговора. Она стала расхаживать по комнате, насколько позволяла длина телефонного шнура. — Джеймс, простите, но я хочу удостовериться, что правильно вас поняла. Летчик брал пассажира, перелетал на вражескую территорию, приземлялся, высаживал пассажира, снова поднимался в воздух и исчезал незамеченным? Конечно, если предположить, что самолет не засекли с самого начала. — Да. — Боже правый! — Вот именно. — А вас когда-нибудь просили сделать что-нибудь подобное? В телефонной трубке прозвучал громкий смех, и Мейси отодвинула ее от уха. — Ох, Мейси, я был не настолько хорошим летчиком! — воскликнул Питер, отсмеявшись. — А теперь, через много лет, я часто думаю, как мне вообще хватило смелости делать то, что я делал. Сейчас-то бы точно не хватило! Но и тогда бы я не смог перебрасывать людей за линию фронта, тут нужно особое мужество. — Спасибо, Джеймс, вы мне очень помогли. Один последний вопрос: вы знали Рейфа Лоутона? Может, в детстве? — А, Рейф, сын Сесила Лоутона? Ну да, мальчишками мы общались, но особо не дружили. Он был слабаком, вечно хотел угодить мамочке. Не из тех, кто любит приключения. — Ясно. Значит, в летном корпусе вы не встречались? — Я знал, что он тоже там служит, но мы не пересекались. Хотя, возможно, я просто его не узнал. — Спасибо, Джеймс. Ладно, наверняка в ваших краях уже пора обедать. — Мейси собиралась повесить трубку, но почувствовала, что Джеймс хочет еще поговорить. — У вас все в порядке? Мне сказали, что вы ухаживаете за одной очень милой девушкой. — Слухами земля полнится. А я слышал, что вы видитесь с доктором, и не по причине болезни! — Ваша правда, Джеймс. — Но это совсем другое, да? Мейси представила, как Джеймс возвращается домой в пустую квартиру, сидит там один, сжимая в руке бокал с выпивкой. Мейси лучше всех знала, как сильно Джеймс любил Инид, которая работала в особняке Комптонов и делила с Мейси комнату на половине прислуги. До войны лорд и леди Комптон попытались прекратить нежелательную связь и отослали сына в Канаду — заняться семейным бизнесом, но когда началась война, Джеймс вернулся в Англию и к Инид. Вскоре Инид ушла от Комптонов и устроилась на военный завод, но продолжала встречаться с Джеймсом. Она погибла от взрыва в тысяча девятьсот пятнадцатом году, и ее смерть побудила Мейси стать сестрой милосердия. «Прошлое до сих пор преследует нас». Мейси вдруг ощутила тревогу за Джеймса, который много выстрадал, сломленный потерей, измученный воспоминаниями о войне и мыслями о том, как все могло бы сложиться. Он был близок к нервному срыву и потому вновь уехал в Канаду, где обрел покой и заново научился радоваться жизни, как когда-то в юности. — Джеймс, вы становитесь сентиментальным. Насколько я знаю, леди Роуэн мечтает о внуках. Она ждет не дождется вашей помолвки. Похоже, Джеймс повеселел. — Постараюсь ее не разочаровать. В конце концов, мы не молодеем, правда? — Правда… Послушайте, этот звонок обойдется вам в целое состояние… Не успела она договорить, как в разговор вмешалась телефонистка, пришлось наскоро попрощаться и повесить трубку. Мейси вышла из библиотеки и отправилась к себе. Ванну для нее уже набрали, в воздухе разносился аромат лавандового масла. Мейси постояла у окна, прокручивая в уме разговор с Джеймсом. Могли ли Рейфу Лоутону доверить опасное и секретное задание? Если да, то не это ли послужило причиной его гибели? В конце концов, его самолет разбился на вражеской территории. И какое отношение это имеет к разногласиям в семье Лоутонов из-за того, что Агнес не верила в гибель сына? Скорее всего никакого, вряд ли Лоутоны знали, чем занимается их сын. Или знали? Возможно, Рейф так радовался своим достижениям, что рассказал о них родителям, желая, чтобы отец оценил его по достоинству. Или Рейф поделился с Джереми Хейзелтоном? Что, если и так? Мейси покачала головой. В документах Рейфа все довольно понятно, а вот бумаги Питера Эверндена… с ними куда сложнее. Она отворачивалась от окна, как вдруг заметила легкое движение. Неужели за ней кто-то следит? Уже стемнело, но что это вон там, на улице? Мейси придвинулась ближе, вгляделась. Нет, никого. Позже, съев только половину рыбы и овощей, поданных на ужин, Мейси уселась глубже в кресло и перебрала в памяти события дня. Она знала, что уснет, едва сомкнет глаза, но вместе со сном придут кошмары, и потому решила посидеть в тишине, успокоить душу и разум. Мало-помалу ею овладела усталость, однако из головы не шли слова Джеймса Комптона. «Но это совсем другое, да?» — Мейси, я так рад, что застал тебя, пока ты не укатила на работу в своей красной машинке! — Здравствуй, Эндрю, как дела? Как твои пациенты? Кошмарное происшествие! — Это точно. На побережье строят новую гостиницу, обвалились леса. Пострадало около двадцати человек, некоторые довольно сильно. Двое погибли. — Какой ужас! — Да, здесь собираются провести серьезное расследование. В общем, я был занят все выходные и скучал по тебе. Приедешь в субботу? — Прости, не смогу. — Не сможешь? В голосе Эндрю прозвучала настороженность. — В пятницу я уезжаю во Францию. Морис едет со мной. На неделю или дней на десять, как получится. — Я так и думал! Мой соперник — старик! Мейси рассмеялась. Возникшая было неловкость исчезла. — Конечно, разве ты не знал? Обещаю приехать в Гастингс, как только управлюсь с этой частью дела. — Обещаешь? — Да. Эндрю, мне пора. Денек предстоит нелегкий. — Послушай, я знаю, что есть телефон, но может, ты мне напишешь? — Обязательно, а еще позвоню, как только смогу. Мейси положила трубку, вышла из библиотеки, взяла портфель и пальто и направилась к кухне. Темные круги под глазами женщины выдавали беспокойную ночь, полную кошмаров и воспоминаний, которые растревожили мысли и душу. Мейси снилось, что она плывет во Францию и увенчанные белой пеной волны качают паром. Вдруг все исчезло, и она оказалась в Кенте: бежала через сад, пытаясь догнать отца. Продиралась сквозь ветви, на которых висели спелые красные яблоки, сочащиеся кровью, потом они превратились в человеческие руки и ноги. Они задевали Мейси по лицу, алые пятна на шерстяном платье с белым передником увеличивались, и вскоре вся ее одежда намокла и отяжелела от крови. Отец уходил дальше и дальше, ноги Мейси слабели с каждым шагом. Она проснулась, дрожа и обливаясь потом.