Часть 21 из 97 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Может, его вообще там не было. Или оно где-нибудь в другом месте. Или его уничтожили. А возможно, убрали подальше от любопытных глаз.
Остаток дня был посвящен мелочам, так или иначе связанным с аварией на Тотнем-Корт-роуд. Узнав, что Мейси чудом избежала смерти, Морис сам закончил организацию поездки во Францию.
В обычный день телефон звонил бы раза три, не больше, но сегодня Мейси казалось, что едва она кладет трубку, раздается очередной звонок. Она заранее предупредила, что «эм-джи» доставят на Ибери-плейс, но как только разбитый автомобиль передали в заботливые руки Эрика, все узнали об аварии. Первым позвонил Фрэнки Доббс. Мейси за свой счет установила телефон в отцовском коттедже после несчастного случая, который произошел с Фрэнки в начале года, но сам он предпочел бы не связываться с новомодной штуковиной. Хотя ему звонила только Мейси, он никогда не отвечал на звонок сразу, а какое-то время испуганно смотрел на черный аппарат, словно боялся, что стоит поднести трубку к уху, и она взорвется у него в руках. Впрочем, узнав, что дочь попала в аварию, Фрэнки не стал медлить.
— Надо бы забрать тебя в Кент, дочка. Разъезжаешь в этой машине совсем одна! Меня так и подмывает поехать прямиком на вокзал!
— Пап, честное слово, со мной все в порядке! — Мейси коснулась пальцами лба, который вновь пульсировал болью. — Теперь-то ты понимаешь, каково переживать за других?
— Я всегда это понимал, Мейси! — тотчас же ответил отец. Как обычно, когда Фрэнки беспокоился за дочь, его голос звучал довольно резко. — И эта двухнедельная поездка во Францию тоже ни к чему! Мало ли чем тебя накормят чужестранцы?
Мейси рассмеялась, но тут же поморщилась — боль стала сильнее.
— Пап, вот из-за еды я меньше всего беспокоюсь. Честное слово, у меня только шишка на голове и царапина как в тот раз, когда я в пять лет свалилась с дерева в дедушкином саду.
Фрэнки вздохнул.
— Тот случай я тоже никогда не забуду — думал, у твоей матери инфаркт будет! Ладно, дочка, поступай как знаешь. И позвони завтра, хочу знать, что у тебя все в порядке. Когда ты приедешь домой?
— Как только вернусь из Франции, обещаю.
— Хорошо.
— Пап…
Мейси замолчала. Все разговоры с отцом обычно заканчивались фразами «Береги себя» или «Увидимся». Мейси почувствовала комок в горле, сглотнула. В этот раз ей хотелось сказать гораздо больше.
— Пап…
— Что, Мейси?
— Папа, я… я тебя люблю.
Похоже, Фрэнки немного растерялся.
— Ты береги себя, дочка, ладно?
После Фрэнки несколько раз звонил Морис, два раза звонила леди Роуэн, а потом — Эндрю Дин, который потребовал, чтобы Мейси обратилась к его другу, врачу из больницы Святого Фомы.
— Он специалист по черепно-мозговым травмам. Я настаиваю!
В конце концов Мейси согласилась созвониться с хирургом и назначить встречу до отъезда во Францию, хотя вдруг поняла, что из-за ремонта машины, дорожных расходов и желания внести первоначальный взнос за собственное жилье — не говоря уже о второй поездке Билли в Таунтон! — медицинская консультация ей сейчас не по карману. Голова болела. Да, определенно пора возвращаться домой, решила Мейси.
Позже, после горячей ванны и ужина из крепкого куриного бульона с клецками, который принесла Сандра, Мейси положила голову на подушку и закрыла глаза. Полежав спокойно несколько мгновений, она вдруг открыла глаза и уставилась на красную розу — Сандра поставила цветок на поднос с ужином. Мейси нахмурилась и полезла в прикроватную тумбочку за стопкой бумаг, что дала Присцилла. Перечитала письма, написанные Питером до возвращения в Англию для того, чтобы — как предположили они с Присциллой, — пройти подготовку и получить новый чин, потом просмотрела письма, отправленные позже. Да, вот строка, которая привлекла внимание: «Тебе бы понравились здешние сады, Прис, розы просто великолепны в это время года». Мейси точно знала, что Присцилла никогда не увлекалась садоводством и ненавидела розы. Мейси закрыла глаза, вспоминая, как в Кембридже подруга морщилась, когда в ее комнату принесли букет алых роз от очарованного воздыхателя. «Мне не попадались розы, которым можно доверять, Мейси. Они такие красивые, но нужно быть очень осторожным, чтобы не пораниться об острые шипы. Однажды в детстве мальчишки загнали меня в розарий, никогда этого не забуду. Вот отец задал им тогда трепку! Опасайся мужчин, которые дарят розы, Мейси!»
И еще одна деталь. Судя по дате, письмо отправили в ноябре тысяча девятьсот шестнадцатого года. Поздней осенью. Лучшее время для роз — июнь.
Глава 13
Внезапно Мейси проснулась. Лучи утреннего солнца пробивались сквозь шторы под углом, который свидетельствовал о том, что она проспала.
— Не может быть!
Мейси вскочила с кровати и тут же схватилась за спинку стула, чтобы не упасть. Опять начала болеть голова. «Приму порошок, и все пройдет», — подумала Мейси. Предстоял тяжелый день, она не хотела поддаваться слабости и потому решительно приказала себе собраться, привести в порядок дела перед двухнедельным отсутствием и отработать гонорар, полученный от сэра Сесила Лоутона. Они должны были сегодня встретиться, после чего Мейси намеревалась выпить чаю с инспектором Стрэттоном и узнать, как движется дело Авриль Джарвис. Она уже попросила Билли съездить в субботу в Таунтон и поговорить с матерью девушки, что могло оказаться довольно трудным — газеты сообщили, что Авриль находится в тюрьме по обвинению в убийстве. Мейси дала себе слово, что сделает все возможное, чтобы Авриль не провела остаток жизни за решеткой.
Торопливо одеваясь, Мейси мысленно перебрала список дел, которые нужно было закончить до отъезда в пятницу, добавила еще парочку. Она старалась думать только о приятных сторонах путешествия. Франция, должно быть, прекрасна в середине сентября, наверняка горожане уже вернулись в Париж после летних отпусков, да и иностранцев, желающих посетить военные кладбища, тоже стало меньше. Да, решено, она закончит работу здесь, а потом каждый день будет замечать только новое, будет наблюдать, как возрождается некогда опустошенная земля. Мейси надвинула шляпку-клош на лоб, закрывая порез и синяк, взяла портфель и направилась к станции метро «Виктория». Заходить в гараж к Эрику она не стала, так как была не готова услышать прогноз относительно состояния своей машины.
Она шагала по улице, как вдруг почувствовала странное покалывание в затылке, похожее на ощущение, которое испытываешь, когда за тобой наблюдают, скажем, с другого конца комнаты, или из-за книжных полок в библиотеке, или в магазине. Мейси невольно замерла и оглянулась, пытаясь понять, кто на нее смотрит, но безуспешно — на улице никого не было. Она продолжила свой путь, стараясь не растерять решимости, которую обрела всего десять минут назад, когда выходила из дома.
Спустившись в метро, Мейси с тревогой заметила, что на платформе полно народу, — похоже, поезда ходили редко и медленно. Хотя новый день приветствовал Лондон утренней прохладой, воздух в метро был теплым и влажным, и Мейси бросило в пот. Достав из сумочки белый льняной платок, она приподняла шляпку и промокнула лоб. Потом сглотнула, и от горько-соленого вкуса во рту ей стало еще хуже. Решив выбраться из толпы, Мейси пошла вдоль платформы, но люди вокруг толкались, постепенно оттесняя ее к кромке перрона, где веяло теплым воздухом из туннеля. «Надо было остаться дома или вызвать такси!» — подумала Мейси и внезапно ощутила чей-то взгляд, который следил за каждым ее движением. Она посмотрела направо, затем налево. У нее взмок затылок, она с трудом подавляла желание оглянуться.
Мейси стояла на краю платформы, как вдруг увидела Саймона. Она ахнула, выронив портфель, и закрыла рот руками. Из тоннеля вырвался поезд, и Саймон — Саймон! — крикнул: «Мейси, берегись!» Она отпрянула и в то же мгновение заметила, что к ней тянется чья-то рука. Кто-то хотел столкнуть Мейси на рельсы.
Пассажиры высыпали на перрон и заторопились к выходу. Мейси растерялась, ее бросало то в жар, то в холод. Вдруг она поняла, что не в состоянии зайти в вагон, не желает затеряться в душном тепле людской массы и доехать до следующей станции. Мейси подняла портфель, прижала к груди и осталась на опустевшей платформе, глядя, как поезд трогается и исчезает в темном тоннеле. Саймона уже не было. Мейси знала: он сейчас в зимнем саду, сидит один в кресле-каталке и проведет так все утро, пока его не привезут обратно и не покормят с ложечки. Увы, его мозг не сможет определить, что это — завтрак, обед или ужин. Мейси торопливо вышла из метро, у нее дрожали руки и ноги. Она чувствовала сердцем — Саймон спас ей жизнь. То, что его душа воззвала к Мейси, было столь же очевидно, как и то, что чья-то рука чуть не толкнула ее навстречу смерти.
— Вы уж простите, но я считаю, что об этом нужно рассказать инспектору Стрэттону!
— А что он сделает, Билли? Я же не погибла!
— Да, но могли же! Так? И что бы тогда было?
— Ничего бы он не сделал, да если на то пошло, то и не сделает. У меня гораздо больше шансов самой докопаться до сути.
— Что-то я начинаю беспокоиться за вас, мисс, — задумчиво произнес Билли.
Он сидел за столом напротив Мейси, которая, устроившись в дубовом кресле, перебирала в памяти события прошедшего часа и просматривала утреннюю почту.
— Сперва какая-то странная личность — непонятно, мужчина или женщина! — в плаще у станции «Гудж-стрит», а теперь кто-то захотел разделаться с вами в метро. К чему бы это?
Мейси подняла взгляд.
— Вряд ли это связано с Авриль Джарвис. Думаю, причина кроется в деле Лоутона или Питера Эверндена. Нужно сказать, что неофициальное расследование по просьбе старой подруги с каждым днем выглядит сложнее и сложнее, учитывая отсутствие личного дела Питера.
— И вы говорите, что нашли странности в его письмах к миссис Партридж?
— Да, хотя пока еще рано делать выводы. Ты-то лучше многих понимаешь, что во время войны все по-другому. Люди говорят и поступают так, как никогда бы не сказали и не сделали при других обстоятельствах. Нельзя поспешно судить о том, что человек написал перед возвращением на Западный фронт, обремененный ответственностью куда более серьезной, чем в начале службы. И он наверняка думал, что, возможно, видит свой дом в последний раз.
Билли прищурился, морщинки вокруг глаз и выражение лица выдавали его тревогу из-за утренних событий.
— Так вы считаете, с розами какая-то ошибка? Раз уж ваша подруга не увлекается садоводством.
— Питер знал, что она ненавидит розы.
— Будь я критиканом, мисс, то не преминул бы заметить, что, может, он ее просто поддразнивал. Или это название местного паба, и Питер сообщал сестре, что был в самоволке и пропустил стаканчик в «Розе». По-моему, звучит как пивная.
Мейси улыбнулась.
— Хорошая мысль, но вряд ли. — Она посмотрела на часы и взяла телефонную трубку. — Надо поговорить с лордом Джулианом. Мне нужна его помощь.
Пока Мейси соединяли с приемной лорда Джулиана в Сити, Билли перебрался за свой стол.
— Доброе утро, лорд Джулиан.
— И вам доброго утра, Мейси Доббс! Чем обязан? Надеюсь, мой друг Лоутон вам платит?
— Конечно! Лорд Джулиан, мне нужна кое-какая информация, и я подумала, что вы можете помочь.
— Спрашивайте. Я весь внимание.
Мейси подумала, что порой он говорит точь-в-точь как его жена, впрочем, неудивительно — они женаты больше сорока лет.
— Меня интересует член парламента Джереми Хейзелтон.
— Да, мы с ним общались в Вестминстере. Весьма активный молодой человек. Через несколько лет вполне может стать премьер-министром, и инвалидное кресло ему не помеха. Люди всегда охотно голосуют за человека, которого наградили за храбрость во время войны. Но я о нем почти ничего не знаю.
— Возможно, но у вас есть допуск к информации, не доступной для большинства.
— Вы имеете в виду мои связи в военном министерстве?
— Да. Я не принадлежу к числу родственников Хейзелтона, мне его дело не дадут, а хотелось бы побольше узнать о его военном прошлом.
— Посмотрю, что можно сделать. Завтра вы еще будете в Лондоне?
— Да.
— Завтра я уезжаю в Челстоун, но если зайдете ко мне в контору, то мы с вами побеседуем, конечно, конфиденциально. Часа в четыре.
— Спасибо. Увидимся завтра в четыре, лорд Джулиан.