Посетительница в скромном бордовом костюме и черных туфлях опустила на пол потертый черный портфель и улыбнулась полицейским. Чалмерс едва сдержала дрожь под уверенным оценивающим взглядом темно-синих глаз Мейси Доббс, психолога и детектива. — Рада с вами познакомиться, мисс Чалмерс, — сказала Мейси, хотя никто не представил их друг другу. Теплая фамильярность ее приветствия смутила дежурную. — Брр, ну и холодно же здесь! — добавила детектив, поворачиваясь к Стрэттону. — Инспектор, нельзя ли принести керосиновую печку, чтобы растопить, так сказать, лед? В ответ на необычную просьбу Стрэттон поднял бровь и слегка наклонил голову. Ошарашенный вид начальника позабавил Чалмерс, и она едва не рассмеялась. Девушка на стуле исподлобья взглянула на Мейси, повинуясь ее голосу. — Отлично! Спасибо, инспектор. Да, наверное, стул для мисс Чалмерс тоже будет не лишним. Сняв перчатки, Мейси положила их на свой портфель, затем пододвинула стул так, чтобы сесть рядом с девушкой, а не через стол напротив. «Странно», — подумала Чалмерс. Тем временем констебль принес еще один стул, затем печку и поставил ее возле стены. Полицейские украдкой переглянулись и пожали плечами. — Спасибо, — улыбнулась Мейси, дав понять, что заметила безмолвный обмен знаками. Мисс Доббс молча сидела рядом с девушкой. Она молчала довольно долго, и Чалмерс вновь задалась вопросом, зачем ее вообще пригласили, но вдруг Мейси медленно поменяла позу и закрыла глаза. Казалось, она обратилась к задержанной, не размыкая губ, и та послушно придвинулась ближе. «Господи, да она же сейчас заговорит!» — мелькнуло в мозгу Чалмерс. — Я согрелась. Голос звучал округло и явно принадлежал уроженке юго-запада Англии. Девушка говорила неторопливо, с раскатистым «р», и закончила фразу кивком. Похоже, деревенская. «Да, точно из деревни», — решила Чалмерс. Мейси Доббс ничего не сказала, открыла глаза и улыбнулась, но не губами. Улыбались только глаза. Затем она легко коснулась девушки, взяла ее руку. Девушка расплакалась, но, как отметила Чалмерс, мисс Доббс не стала обнимать ее за плечи, успокаивать или, воспользовавшись моментом, продолжать допрос, что наверняка сделали бы Стрэттон с Колдуэллом. Нет, молодая женщина просто сидела, кивая, словно никуда не торопилась. А потом вновь удивила дежурную, попросив: — Мисс Чалмерс, будьте так добры, попросите принести таз горячей воды, мыло, пару фланелевых салфеток и полотенце. Чалмерс кивнула и пошла к двери. «Да, будет о чем поболтать с девчонками! Вот они похихикают над этим представлением!» Констебль принес горячую воду, мыло, салфетки и полотенце. Мейси сняла жакет, повесила на спинку стула и закатала рукава шелковой блузки кремового цвета. Смочила салфетку, намылила, слегка отжала и тронула подбородок задержанной, чтобы приподнять ее лицо. Потом улыбнулась, глядя в опухшие, налитые кровью глаза, и начала умывать девушку. Мейси снова и снова ополаскивала салфетку, водила горячей тканью по вискам и лбу. Сначала она вымыла левую руку девушки — прошлась влажной фланелью от левой ладони до локтя, — затем принялась за правую. Девушка вздрогнула, но Мейси, словно не заметив движения, продолжала тереть ее руку салфеткой. Только когда мисс Доббс опустилась на колени, чтобы вымыть грязные босые ноги девушки второй салфеткой, Чалмерс поняла, что зачарованно следит за разворачивающейся перед ее глазами сценой. «Как будто в церкви». Девушка снова заговорила: — У вас мягкие руки, мисс. Мейси Доббс улыбнулась: — Спасибо. Много лет назад, во время войны, я была сестрой милосердия. Солдаты тоже говорили, что у меня мягкие руки. Девушка кивнула. — Как тебя зовут? — Авриль Джарвис, — с готовностью ответила задержанная, которой за все двенадцать часов, что она провела в этой комнате, никто и чашки чаю не предложил. — Откуда ты? — Из Таунтона, мисс, — всхлипнула девушка. Мейси Доббс достала из сумочки полотняный носовой платок и положила на стол. Чалмерс все ждала, что Мейси вытащит листок бумаги и запишет показания, но та просто расспрашивала девушку, вытирая ее ноги полотенцем. — Сколько тебе лет, Авриль? — В следующем апреле будет четырнадцать. Мейси улыбнулась. — А почему ты в Лондоне, а не в Таунтоне? Авриль Джарвис разрыдалась. Мейси сложила полотенце и снова присела рядом. Девочка почти целый час отвечала на остальные вопросы, после чего Мейси сказала, что на сегодня хватит. Она добавила, что об Авриль позаботятся, а завтра они вновь вернутся к этому разговору, только уже с инспектором Стрэттоном. — Хорошо, мисс, если вы будете со мной, — кивнула Авриль Джарвис. Это заявление девочки добавило подробностей к истории, которую Чалмерс собралась поведать своим коллегам, делившим с ней жилье над полицейским участком на Вайн-стрит. — Конечно, буду, Авриль, не волнуйся. А теперь отдыхай. Глава 2 После совещания с Колдуэллом и Стрэттоном Мейси вернулась к себе в контору на Фицрой-сквер, куда ее доставил водитель Стрэттона. Он же должен был заехать за ней следующим утром и отвезти на очередной допрос Авриль Джарвис. Мейси знала, что многое зависит от его результатов, например, то, проведет ли Авриль оставшуюся жизнь за решеткой. — Что-то долго вы, мисс, — заметил Билли Бил, помощник Мейси, взъерошив пальцами выгоревшие волосы. Он взял у Мейси пальто и повесил на крючок за дверью. — Да, пришлось задержаться, Билли. У бедняжки нет никаких шансов. Кстати, вряд ли полицейские сейчас изучают ее биографию с надлежащей тщательностью, а мне нужны подробности, даже самые неприглядные. Хочу подготовиться, вдруг потребуют дать показания под присягой. — Мейси сняла шляпку и положила на угол стола, сунула перчатки в верхний ящик. — Вот что я думаю, Билли. Может, вы с Дорин съездите на выходные в Таунтон? Все расходы оплачены. — Вроде как в отпуск, мисс? — Вообще-то не совсем. Я хочу, чтобы вы побольше разузнали об Авриль Джарвис, с которой я беседовала утром. Она утверждает, что приехала из Таунтона, и у меня нет оснований ей не верить. Выясните, кто ее родственники, какой она была в детстве, где жила и училась или, может, работала, когда и зачем уехала в Лондон. Вряд ли девочка знала, что окажется на панели. — Мейси покачала головой. — Господи, ей же нет и четырнадцати! Ужасно! — Она попала в беду, мисс? — Еще какую! Ей вот-вот предъявят обвинение в убийстве. — Бог мой! И ей всего тринадцать? — Да. Так вы поедете? Билли поджал губы. — Ну, не сказать чтобы мы с Дорин часто отдыхали вдвоем. Она не любит оставлять детишек, но, думаю, моя мамаша за ними присмотрит. Мейси кивнула, достала новую картонную папку, нацарапала на ней «Авриль Джарвис» и вручила Билли вместе со стопкой карточек с заметками, которые сделала, пока ждала Стрэттона и Колдуэлла. — Отлично. Сообщите, когда сможете выехать. Я дам вам денег на поезд, гостиницу и непредвиденные расходы. А теперь давайте-ка к делу, а то мне сегодня нужно уйти пораньше. Билли взял папку и сел за стол. — Точно, у вас же встреча со старинной подругой, миссис Партридж. Мейси раскрыла гроссбух и ответила, не поднимая глаз: — Да, Партридж она по мужу. Когда мы учились в Гертон-колледже, я знала ее как Присциллу Эвернден. После двух семестров, в тысяча девятьсот пятнадцатом, вступила в Корпус медсестер первой помощи и стала водителем санитарной машины во Франции. — Мейси вздохнула и посмотрела на Билли. — После войны ей было слишком тяжело в Англии. Все три ее брата погибли, а родители умерли от инфлюэнцы, вот Присцилла и уехала жить во Францию, на Атлантическое побережье. Там она и встретила Дугласа Партриджа. — Кажется, я где-то слышал это имя, — задумчиво произнес Билли, постучав карандашом по голове. — Дуглас — известный писатель и поэт. Был тяжело ранен, потерял руку. Его опубликованные стихи о войне получили противоречивые оценки, но он нашел в себе силы продолжать работу, хотя пишет чересчур мрачно, если вы понимаете, о чем я. — Не совсем, мисс. Я слышал о нем, но, честно говоря, поэзия не мой конек. Мейси улыбнулась. — У Присциллы трое сыновей. Она называет их «лягушатами» и говорит, что они очень похожи на ее братьев — так и норовят напроказничать. Присцилла приехала в Лондон, чтобы подыскать им школу на будущий год. Они с Дугласом решили, что мальчики растут и им нужно британское образование. Билли покачал головой. — Я бы со своими ребятишками ни в жизнь не расстался. Ох, простите, мисс, — спохватился он и прикрыл рот ладонью, вспомнив, что, когда мать Мейси умерла, Фрэнки Доббс устроил дочь горничной к лорду Джулиану Комптону и его жене. В то время Мейси едва исполнилось тринадцать. Мисс Доббс пожала плечами. — Ничего страшного, Билли, все давно в прошлом. Отец считал, что так будет лучше для меня, Присцилла наверняка действует из подобных соображений. Каждому свое, тем более нам всем придется когда-нибудь расстаться с родными и близкими. Давайте-ка закончим со счетами и пойдем домой. Вот уже год Мейси жила в особняке лорда и леди Комптон в Белгравии — самом престижном районе Лондона — на Ибери-плейс. Леди Роуэн нужен был надежный человек «из своих», чтобы присматривать за домом в ее отсутствие, вот она и попросила об услуге Мейси, которая стала независимой женщиной и владелицей сыскного агентства с тех пор, как ее учитель и бывший работодатель Морис Бланш ушел на покой. Теперь Мейси не ютилась с прислугой на чердаке — как в те дни, когда только переехала к Комптонам, — а обитала в элегантных апартаментах на третьем этаже. Сами Комптоны предпочитали жить в кентском загородном имении Челстоун, где отец Мейси служил конюхом. Считалось, что особняк в Белгравии сохраняют только для того, чтобы передать по наследству Джеймсу, сыну Комптонов, который вел коммерческие дела семьи в Канаде. Бо́льшую часть времени Мейси проводила в доме одна, если не считать небольшого штата прислуги; затем в конце лета приезжала леди Роуэн — выступить в роли одной из самых гостеприимных хозяек Лондона. Однако расточительство прекратилось в прошлом году, когда леди Роуэн в порыве редкого среди аристократов сострадания воскликнула: — Я не могу развлекаться, когда Англия голодает! Нет, лучше затянем пояса потуже и подумаем, как помочь стране выбраться из разрухи! Вернувшись вечером на Ибери-плейс, Мейси подогнала свой «эм-джи» к конюшням за домом и рядом со стареньким «ланчестером» сразу же заметила «роллс-ройс» лорда Комптона и его шофера Джорджа, занятого беседой с Эриком, лакеем, который ухаживал за машинами, пока Джордж был в Кенте. Шофер приложил руку к фуражке и открыл Мейси дверь автомобиля.