Мейси полистала страницы, время от времени останавливаясь, чтобы прочитать предложение или ткнуть пальцем в слово. — Да, ты права. Она закрыла блокнот и повернулась к Паскаль. — Не возражаешь, если я возьму это почитать? Думаю, у меня получится. Когда мы вновь увидимся, я тебе все объясню. — Вы ведь уезжаете в Биарриц?! — удивилась девочка. Мейси положила руку на плечо новой подруги. — Я вернусь через несколько дней. — Честно? Притянув девочку к себе, Мейси сказала: — Обещаю, что обязательно верну тебе блокнот. А я всегда держу слово. Паскаль порывисто обняла Мейси за талию. — Я верю вам, мадемуазель Доббс. Мейси сунула блокнот в сумку и вышла из комнаты следом за Паскаль. Они вновь прошли по коридорам, спустились в холл по другой лестнице, и Мейси уже хотела попрощаться, как в дверях гостиной появилась Шанталь Клеман. На ней была бледно-розовая блузка с высоким воротником и длинными манжетами, шерстяная юбка в розовую и серую крапинку, на плечи накинута светлая шаль. Пожилая женщина опиралась на трость, но держалась очень прямо, не сутулясь. — А, вот ты где. Наверное, замучила нашу гостью? — Она улыбнулась девочке, затем посмотрела на Мейси. — Рада видеть вас снова. Надеюсь, моя внучка не дала вам скучать. — Что вы! Паскаль — превосходная хозяйка. У вас великолепный дом, мадам Клеман. — Этот замок уже несколько веков принадлежит нашей семье, но он слишком велик для нас двоих и, конечно, слуг. Думаю, что и в Англии большие поместья остались в прошлом. — Вы правы. Столько людей не вернулось с войны, да и экономическая ситуация… Шанталь покачала головой. — Везде одно и то же. А когда меня не станет, эта обуза перейдет к Паскаль. Девочка бросилась к бабушке. — Нет-нет, с тобой ничего не случится, я не допущу! Мадам Клеман рассмеялась. — Ax, chérie, а я пока и не собираюсь тебя оставлять! — Она повернулась к Мейси. — Значит, она поведала вам все свои секреты? — Парочку. — Мейси подмигнула Паскаль. — Но я обещала никому не рассказывать. Еще несколько минут они поддразнивали Паскаль, затем Мейси сказала, что ей пора идти — нужно подготовиться к поездке в Биарриц. Она расцеловала Паскаль в обе щеки, повернулась к Шанталь, и та обняла ее свободной рукой. Поцеловав Мейси в щеку, мадам Клеман торопливо коснулась губами другой щеки и прошептала: — Тайны шато остаются в шато, мадемуазель Доббс. Мейси отодвинулась, еще раз улыбнулась Шанталь и кивнула. «Хотела бы я узнать ваши секреты, мадам Клеман». На пути в пансион Мейси несколько раз останавливалась, проверяя, не следят ли за ней. Она пересекла задний двор, вошла через кухонную дверь и очень удивилась, увидев, что капитан и мадам Тьерри пьют кофе за выскобленным сосновым столом. — Bonjour, мадам, капитан Девинье. — Bonjour, мадемуазель Доббс. Как ваши дела? Я слышал, что завтра вы уезжаете из Сент-Мари. — Девинье коснулся языком десны, где не хватало зубов, и улыбнулся, плотно сомкнув губы. — Да, съезжу en vacances в Биарриц, потом вернусь в Сент-Мари. — Она повернулась к мадам Тьерри. — У вас найдется для меня комната, а может, и две? Дней через пять? Мадам Тьерри посмотрела на полицейского и перевела взгляд на Мейси. — Ну конечно! Я всегда буду рада видеть вас у себя в гостинице, мадемуазель Доббс. Вы приедете не одна? — Да, со своей старой подругой. Думаю, ей понравится в Сент-Мари. — Мейси повернулась к Девинье. — Я не знала, что садовник мадам Клеман погиб, пытаясь спасти британского летчика. — Верно. Разве я вам не сказал? — Девинье развел руками. — Неужели это так важно? Мейси покачала головой: — Нет. Отец летчика будет рад услышать, что кто-то пытался спасти его сына, но огорчится, узнав о гибели этого человека. — Мы все пытались, но было уже поздно. — Да, вы очень отважные люди. — Мейси улыбнулась мадам Тьерри и капитану Девинье. — Простите, мне пора собирать вещи к завтрашнему отъезду. Она вышла из кухни и торопливо поднялась по лестнице. Заперев за собой дверь, вытащила из портфеля несколько листов бумаги, потом достала из сумки блокнот в кожаном переплете и положила на стол. Отодвинула стул, подошла к умывальнику, плеснула в лицо пригоршню холодной воды и вытерлась свежим полотенцем с кружевной каймой. На тумбочке у кровати стоял стеклянный кувшин с питьевой водой; Мейси налила себе полный стакан и выпила маленькими глоточками, расхаживая по комнате. Судя по всему, садовником Патрисом был не кто иной, как Питер Эвернден. В этом Мейси даже не сомневалась. Но вот тот факт, что садовник погиб вместе с Рейфом, стал для нее новостью. Правда ли это? Мейси сосредоточенно мерила шагами комнату. Что, если… если Питер не погиб, но его положение оказалось под угрозой из-за того, что он присутствовал на месте крушения самолета? «Нет, не то, давай к началу». Что он делал в Сент-Мари? «Еще раньше». Питер Эвернден был агентом разведки? Мейси ходила, останавливалась, потом вновь начинала ходить, сводя воедино догадки, которые появились несколько дней назад, и новые факты. Сердце заколотилось сильнее, когда она вернулась к подозрению, возникшему еще до приезда в Париж. «Что, если Морис завербовал Питера потому, что узнал от меня о его способностях к языкам?» Она прижала ладонь ко рту и поставила стакан, потом вновь закружила по комнате, обхватив себя руками и потирая плечи. «Допустим, Питера перевели в разведку и он пытался сообщить об этом Присцилле на их особом с братьями языке». А вымышленное имя «Патрис» взял в честь брата, основавшего их мальчишеское тайное общество. В обличье «инвалида войны» Питер стал своим среди местных жителей, человеком, который сражался вместе с односельчанами и вернулся раненый. Он встретил Сюзанну Клеман, влюбился, от их союза родилась Паскаль. Знал ли он перед смертью, что его возлюбленная ждет ребенка? Может, и знал. Мейси вспомнила, как Присцилла объясняла, почему ее братьев назвали Питером, Патриком и Полом. «Все имена начинаются на “П”, это семейная традиция, к тому же так проще заказывать метки на школьную форму. Должно быть, все учителя вздыхали: “Ох, еще один П. Эвернден!”» Мейси быстро сопоставила события, представила, как во время войны судьба пересекла пути двух человек, каждый из которых был профессионалом в своем деле. Она же, судьба, привела скорбящих родственников к Мейси, а потом направляла ее расследование до этой самой минуты, когда правда вышла наружу. Долгое время Мейси не спешила с выводами, но сейчас приходится признать очевидное. «Рейф мастерски выполнял посадку с последующим взлетом. Он доставил Питера на вражескую территорию. Они не были знакомы, скорее всего даже в лицо друг друга не знали». Она встала у окна. «Позже, когда самолет Рейфа подбили, он решил, что нужно попытаться сесть и лучше на уже знакомое поле, туда, где, возможно, окажут помощь, если повезет выжить». Снизу донеслись приглушенные голоса капитана Девинье и мадам Тьерри, хлопнула входная дверь. Мейси вышла на лестничную площадку, отодвинула кружевную занавеску и в тусклом свете сумерек увидела, как Девинье пересекает мощеную улицу. Вдруг из того же переулка, что и вчера, вышел какой-то человек, присоединился к капитану, и они вместе зашагали к полицейскому участку. Мейси вернулась в комнату, заперла дверь и утерла пот со лба, нечаянно задев подживший рубец, который тотчас начал кровоточить. — Вот черт! Она схватила влажное полотенце и прижала ко лбу. Нужно быть очень внимательной, постараться, чтобы никто не узнал об ее открытиях раньше времени и не усомнился в ее добросовестности. И еще нужно быть предельно осторожной. «Неужели мной интересуются спецслужбы? Война закончилась двенадцать лет назад, какие здесь могут быть секреты?» Мейси села, открыла блокнот в кожаном переплете и взяла ручку. Когда она начала работать у Мориса, он каждую пятницу давал ей задание, которое требовалось выполнить до понедельника, как домашнюю работу в школе. Но первым делом нужно было разгадать шифр — все задания кодировались. Шифр бывал цифровым, буквенным или комбинированным. «Необходимо тренировать мозг, как спортсмен тренирует тело — мышцы растягиваются, пока не устанут, потом вновь напрягаются. Без гибкого и подвижного мышления в нашей работе не обойтись. Эти задания помогут его совершенствовать». Она принялась за расшифровку записей. Глава 20 Мейси подняла голову от стола. Шесть часов утра. Когда ее сморило? Поздно вечером она прервалась только для того, чтобы поужинать тарелкой восхитительного супа мадам Тьерри и собрать чемодан для завтрашнего отъезда, потом вновь продолжила работу. Шифр в блокноте с кожаным переплетом оказался не таким сложным, как она ожидала, и основывался на замене одних букв другими в определенном порядке. Трудность заключалась в том, что для каждой страницы, а порой и для слова порядок был разный, в зависимости от содержания записи. Иногда использовался шифр пять-четыре-три-два-один, например, фамилию «Доббс» нужно было бы написать как «Итдгт» — «И» отстоит на пять позиций от «Д», и так далее. Если же первой буквой в слове была «Я», шифр начинался с первой буквы алфавита. Потом порядок менялся. В общем, несмотря на сравнительную простоту кода, расшифровка записей потребовала много времени. «Собственно, никто не должен был найти этот дневник», — подумала Мейси. Обнаружив тайник, Паскаль доказала, что детское любопытство иногда превосходит профессиональную подготовку взрослого. По правде говоря, странно, что дневник вообще существовал, но благодаря ему Мейси узнала, где найти подтверждение того, что это был именно Питер и чем он занимался. Она протерла глаза, отгоняя остатки сна, потянулась. Ей снова снились сны. Сны или кошмары? В одном из них мать шла впереди, потом повернулась и позвала: «Давай, Мейси, быстрее! Не отставай!», но как Мейси ни старалась, догнать ее не смогла: ноги словно свинцом налились. Она бежала, оставаясь на месте, а когда взглянула вниз, то увидела, что ее ноги засасывает кровавая жижа. «Давай, Мейси, иди сюда!» Она боролась изо всех сил, пытаясь выбраться и догнать маму, но та взяла за руки двух других девочек и ушла с ними. Мать уходила вдаль, держа девочек за руки. Потом все трое обернулись и поманили Мейси к себе. Они улыбались, и Мейси узнала девочек — Авриль Джарвис и Паскаль Клеман. «Давай, Мейси, не отставай». Она вздрогнула и посмотрела на часы. Все в порядке. Это всего лишь сон, который уже закончился. Она чересчур устала и выпустила дракона на свободу. Мейси понимала, что стоит уснуть, и кошмары вернутся. Нужно сохранять ясный ум. Такси приедет не раньше половины девятого. Времени как раз хватит, чтобы добежать до леса и найти место, о котором говорилось в дневнике Питера. Она должна сдержать данное Паскаль слово и никому не рассказывать о дневнике, зато теперь ей известно, где искать доказательства того, что Питер Эвернден был здесь во время войны. Надев шерстяные брюки, блузку, жакет, удобные туфли, шарф и берет, Мейси в очередной раз вышла из дома через заднюю дверь. Похрапывающий Филипп втянул носом воздух и пошевелился, когда она проходила мимо, но так и не проснулся. Мейси выскользнула из калитки и торопливо зашагала к деревьям за местом крушения британского самолета. Светало, и сквозь поднимающийся над полями туман виднелись расплывчатые тени. Запели птицы, издалека доносились голоса крестьян, но Мейси вдруг почувствовала себя одинокой. Казалось, деревья сомкнулись еще теснее, словно защищая лесной приют от холодного ветра. Мейси повернула направо, к изгороди, и, внимательно ее оглядев, принялась считать. Некоторые столбики явно меняли, но в целом изгородь выглядела так же, как в начале века, когда ее только поставили. «Двадцатый. Повернуть к лесу». Мейси подлезла под изгородь. Нужно найти приметный дуб, он очень старый, возможно, прародитель здешнего леса. Сухие листья шуршали под ногами, и всякий раз, когда Мейси слышала шорох или хруст веток, она замирала и прислушивалась, выдыхая клубы пара и чувствуя, как колотится сердце. «Должно быть, здесь. Вот он, самый большой дуб». Мейси обошла дерево, затем опустилась на колени между двух корней, ища место у самой земли, где кора на стволе отошла, образуя подобие маленькой дверцы. «Эльфова дверь», как говорили деревенские ребятишки в Челстоуне, уж больно это напоминало вход в сказочный мир. Точно, здесь. Мейси достала из кармана складной нож, выбрала самое большое лезвие, разгребла прелую листву и начала копать. Работать пришлось недолго — примерно на футовой глубине, когда она ладонями вычерпывала землю, пальцы задели металл. «Вот оно!» Мейси еще раз огляделась и аккуратно очистила крышку коробки. «Да, то, что нужно». На часах было около семи. Лишь бы не испачкаться, да и нельзя, чтобы кто-нибудь заметил, как она выходит из леса. За ней, похоже, все еще следят. Сунув нож и жестянку в карман, Мейси засыпала ямку землей и набросала сверху листьев. Вновь огляделась, испуганно вздрогнув, когда из кустов неподалеку выскочил кролик, и поспешила прочь. Перебравшись за изгородь, она бросила взгляд по сторонам и побежала к домам, держась поближе к стене из грубого камня. У самого двора мадам Тьерри Мейси посмотрела назад и, щурясь от яркого утреннего солнца, заметила, как какой-то человек торопливо пересек поле и юркнул в лес. Англичанин! Она взглянула на часы, искренне желая, чтобы такси приехало пораньше. Она поднялась к себе в комнату и, тяжело дыша, прислонилась к запертой двери. Вещи Мейси собрала заранее и потому решила умыться и ждать, пока мадам Тьерри не скажет, что такси ждет. Нет никакой необходимости выходить из дома. Она положила жестянку на стол, но, подумав, сунула обратно в карман. Плеснула в лицо водой из чаши, промокнула щеки кружевным полотенцем, еще раз помыла руки и вычистила ногти специальной щеточкой, которую заранее положила вместе с мылом в фарфоровую мыльницу. Вытащила из кармана коробку и ополоснула, чтобы смыть грязь. Поначалу Мейси хотела вылить грязную воду в туалет на лестничной площадке, но потом передумала. Вытерев жестянку кружевным полотенцем, Мейси покрутила ее в руках, рассматривая крышку. В тысяча девятьсот четырнадцатом году все британские солдаты получили на Рождество такие жестянки с рельефным портретом принцессы Марии[21], окруженным лавровым венком, и названиями стран-союзниц в войне против Германии. Солдаты и офицеры получали разные подарки. Что досталось Питеру Эверндену: унция табака и трубка или карандаш и пакетик конфет? Мейси перевернула коробку. Она была примерно пять дюймов длиной, три дюйма с четвертью шириной и глубиной в один дюйм с четвертью. Металл окислился и позеленел, но Мейси сумела открыть крышку, под которой обнаружился маленький кисет из хлопчатобумажной ткани. Кремовую ткань покрывали пятна ржавчины, но горловина кисета раскрылась без особого труда. Мейси потрясла мешочек, и на ее ладонь выпала цепочка с двумя маленькими дисками. Мейси улыбнулась. То, что она искала и знала, что найдет: именные жетоны Питера Эверндена. Секретные агенты обычно их не носили, хотя жетоны им выдавали. Как правило, разведчик прятал свой жетон неподалеку от места проведения разведоперации, рассчитывая, что в случае его поимки или гибели жетон найдут, хотя в подобных случаях родственники получали извещение о пропаже без вести. Как Мейси узнала из зашифрованных записей, Питер Эвернден отправился на очередное задание, не успев забрать из тайника жетоны, хотя надеялся, что их найдут. По странной прихоти судьбы ключ к тайнику отыскала дочь Питера, которую он никогда не видел. Мейси бережно уложила жетоны и кисет в жестянку, завернула ее в блузку и спрятала на дне чемодана. Мейси раздумывала, как лучше поговорить с Присциллой. Вне всякого сомнения, ее импульсивная подруга немедленно примчится в Сент-Мари, чтобы увидеть Паскаль, и вряд ли это обрадует Шанталь Клеман. В серых глазах хозяйки шато светилась непреклонная решимость женщины, которая ничего не боится, даже вражеской армии в собственном доме. Нет, нужно сдержать Присциллу и обсудить сложившееся положение вещей с Шанталь, прежде чем подруга приблизится к шато хоть на милю. И все же Присцилла должна встретиться со своей племянницей. Мейси расхаживала по комнате, ожидая, когда подъедет такси, водитель назовет ее имя и мадам Тьерри позовет ее вниз. Вдруг она вспомнила о Рейфе Лоутоне. В дневнике Питера нашлась интересная информация о летчике и разбившемся самолете. Это стало самой занимательной частью расследования. Похоже, несколько ниточек тянутся в одном направлении, а интуиция и судьба действуют сообща, хотя порой кажется, что Мейси передвигают, как пешку в чужой игре. Водитель приехал точно в назначенное время, и, попрощавшись с мадам Тьерри и слюнявым псом, Мейси отправилась в Реймс. Билет она купила заранее и потому провела на перроне лишь несколько минут, дожидаясь, когда пронзительный свисток возвестит о начале долгого пути в Биарриц с пересадкой в Париже. Мейси нашла купе и села у окна, чтобы лучше видеть платформу. Как только дежурный по станции дал свисток и взмахнул флажком, она закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья. Впрочем, облегчение оказалось недолгим: едва поезд тронулся, раздался возглас дежурного, свисток, дверь вагона открылась, потом снова захлопнулась. Опоздавший пассажир на ходу запрыгнул в поезд. «Наверняка мужчина, — подумала Мейси, — женщина не стала бы так рисковать». Двое не успели бы, но никакой дежурный со свистком не остановил бы путешественника-одиночку, желающего непременно попасть в вагон. Может, это тот самый англичанин? А может, просто молодой человек, который еще не знает, как хрупка жизнь, юнец, спешащий в другой город, чтобы увидеться с возлюбленной или на поиски работы? Мейси вновь откинулась на спинку кресла, сжимая ручку черного кожаного портфеля, где лежал дневник Питера Эверндена, и закрыла глаза. «Не позволю, чтобы мне помешал страх». Она почувствовала запах Атлантического океана задолго до того, как вдали показались барашки волн; ветер гнал их прямо к берегу. В воде отражались облака и солнце. Как только поезд остановился, на платформу высыпали уставшие с дороги мужчины, женщины и дети. Двери вагонов хлопали, носильщики таскали баулы, саквояжи и шляпные коробки, а один вез на тележке огромный кофр, на котором восседал лохматый черный пес. Вопреки всей этой суматохе Мейси не спешила, хотя прекрасно знала, что на вокзале ее с нетерпением ждет Присцилла. Мейси дождалась, пока толпа рассеется, сняла с багажной полки коричневый кожаный саквояж, подхватила портфель и сумочку и направилась к выходу из вагона. Оглядевшись, она спустилась на перрон и торопливо зашагала туда, где договорилась встретиться с подругой.