— Горе — не столько испытание, дитя мое, сколько путь, тропа, что ведет нас, как пилигримов, к умению смотреть на прошлое с высоты оставшихся в душе воспоминаний. Бывает, что тропа засыпана камнями и воспоминания больно ранят, но рано или поздно тени расступаются, мы получаем ответ на наши мольбы и обретаем счастье. Женщина кивнула. — Мне бы просто избавиться от сомнений. — В таких обстоятельствах ваша неуверенность — вполне понятна. — Как же мне достичь мира в душе, мать Констанция? — А вы не изменились, — заметила настоятельница. — Все пытаетесь переделывать, вместо того чтобы просто быть. Вам всерьез хочется понять тайные движения души? Посетительница начала нервно пощипывать пальцы одной руки ногтями второй. — Я знаю, что пропускала почти все ваши занятия во время учебы в Гертоне, но сейчас мне показалось… — Что я помогу вам обрести мир? Мать Констанция на секунду задумалась, затем вынула из складок облачения записную книжку и карандаш и что-то написала на одной из страниц. — Иногда помощь состоит в том, чтобы направить в нужную сторону. А мир в душе можно обрести и бок о бок с попутчиком. Полагаю, вам сумеет помочь вот эта особа. Тем более что она тоже училась в Гертон-колледже, хотя чуть позже, в 1914-м, если мне не изменяет память. Монахиня просунула сквозь решетку сложенный листок. Скотленд-Ярд, Лондон Среда, 31 декабря, 1930 г. — Увы, мадам, я мало что могу сделать в сложившихся обстоятельствах, тем более ничего особенного мы в них не видим. — Да-да, инспектор Стрэттон, вы уже ясно дали мне это понять. Женщина выпрямилась на стуле и рассерженно откинула назад волосы. Бросила взгляд на свою загрубевшую руку, потерла чернильное пятно у основания среднего пальца — там, куда вечно упиралась перьевая ручка. — И все же я не прекращу поиски, тем более что ваше расследование не дало никаких результатов. Поэтому я решила обратиться к помощи частного детектива. Читавший отчеты полицейский закатил глаза: — Ваше право, однако я уверен, что его поиски не принесут результата. — Не «его», а «ее», — улыбнулась посетительница. — В таком случае будет ли мне позволено услышать имя? — осведомился Стрэттон, почти уверенный, что и так знает ответ. — Некая мисс Мейси Доббс. Мне ее очень рекомендовали. — Не сомневаюсь. На редкость честный человек, хорошо знающий свое дело. Время от времени мы и сами с ней консультируемся. — Правда? — Женщина удивленно подалась вперед. — Неужто бравым сыщикам из Скотленд-Ярда бывает нужна помощь? Стрэттон покачал головой. — У мисс Доббс свои методы и уловки, весьма необычные, но кое-какие плоды приносят. — Тогда не будет ли нахальством с моей стороны поинтересоваться у вас ее прошлым? Я знаю, что она училась в Гертон-колледже несколькими годами позже меня, а во время войны была санитаркой и даже получила ранение во Фландрии. Стрэттон смотрел на посетительницу, прикидывая, стоит ли делиться с ней сведениями о частной сыщице. Инспектор был совсем не прочь перенаправить посетительницу к кому-нибудь еще и потому сказал только то, что могло бы этому поспособствовать: — Она родилась в Ламбете. Работать начала с тринадцати лет, служанкой. — Служанкой?! — Пусть вас это не пугает. Незаурядный ум мисс Доббс обнаружил друг ее хозяйки, сам по себе очень талантливый человек, специалист в медицине, психолог. По возвращении из Фландрии она, насколько я знаю, лечилась, затем год работала медсестрой в каком-то закрытом учреждении, где проходили восстановление контуженые. Продолжила медицинское образование в Эдинбурге и стала работать ассистентом у своего наставника. Так что дело она знает, говорю вам, не кривя душой. — А замужем не была? Ни разу? И сколько ей — тридцать два, тридцать три? — Да — около того, и — да, никогда не была замужем, хотя, насколько я помню, на войне у Мейси был жених, которого серьезно ранило. — Детектив постучал себя по голове. — Вот сюда. — Понятно. — Женщина, чуть поколебавшись, протянула руку. — Хотелось бы поблагодарить вас за все, что вы сделали, инспектор, но… Надеюсь, мисс Доббс удастся пролить свет на мое дело. Стрэттон встал, пожал даме руку и кликнул констебля, чтобы тот проводил ее до выхода. Когда дверь за посетительницей захлопнулась, он, раздумывая о том, что они даже не удосужились поздравить друг друга с Новым годом, снял телефонную трубку. — Да? Стрэттон откинулся на спинку кресла. — Вы будете рады слышать, что я удачно избавился от этой занозы. — Замечательно. Как же вам это удалось? — Неожиданный ход с ее стороны — собралась обратиться к частному сыщику. — Кто такой? Есть из-за чего волноваться? Стрэттон покачал головой. — Если что, я справлюсь. Присмотрю за ней. — За ней? — Именно. За ней. * * * Фицрой-сквер, Лондон Среда, 7 января, 1931 г. Мелкая колючая снежная крупа кружилась вокруг женщины, спешившей с Конвей-стрит в сторону Фицрой-сквер. Женщина накинула на голову широкий меховой воротник и подумала, что, несмотря на стойкую нелюбовь к шляпам, сегодня утром головной убор ей бы точно не помешал. Кто-то предположил бы, что подобная непредусмотрительность вызвана желанием привлечь к себе взгляды прохожих: густые медные локоны дамы влажными волнами спускались на плечи — и ни единой мысли о благоразумии! На самом же деле именно в тот день, равно как и накануне, ей больше всего на свете хотелось остаться незамеченной. Осторожно, стараясь не поскользнуться на заледеневших плитах, женщина перешла площадь и зашагала вдоль железной ограды парка. Частная сыщица, с которой велела ей встретиться мать Констанция — именно велела, потому что настоятельница всегда говорила в повелительном наклонении, — снимала комнату в здании, которое еще предстояло отыскать. Секретарь предложил ей подойти в понедельник, к девяти утра, на второй этаж. Когда она объяснила, что не может, он спокойно назначил то же самое время на следующий день. А когда пришлось отменить и эту договоренность, не смущаясь, перенес встречу еще на двадцать четыре часа. Она тогда удивилась, как это образованная женщина с хорошей репутацией наняла помощника с таким простонародным выговором. Хотя именно легкость в переносе договоренностей убедила ее, что она права, решив воспользоваться указаниями матери Констанции. Ей не нравилось, когда какому-то уговору придавали слишком большое значение. Она как раз мерила шагами пространство перед зданием, раздумывая, как набраться храбрости, чтобы все-таки увидеться с Мейси Доббс — а ведь раньше боязливость никогда не входила в число ее недостатков, — когда, подняв глаза, увидела на втором этаже у большого, от пола до потолка, окна женщину, смотревшую на площадь. Что-то в ее облике заинтриговало посетительницу. Женщина в окне просто смотрела перед собой, то разглядывая облетевшие деревья, то переводя взгляд куда-то вдаль. А посетительница, в свою очередь, изучала ее, откидывая с лица растрепанные ветром волосы. Может, это и есть тот самый загадочный метод, может, именно тут, у окна, она решает все загадки? Ведь женщина за стеклом наверняка и есть та самая Мейси Доббс. Вздрогнув от холода, посетительница спрятала руки в широкие рукава пальто — а не уйти ли? И вдруг, будто повинуясь чьей-то невидимой воле, вновь повернулась к окну. Мейси смотрела прямо на нее, еще и подняла руку так, что не посмотреть ей в глаза было просто невозможно. Сыщица словно поймала клиентку взглядом, и в тот же миг та почувствовала, как тело охватило тепло, а душу — уверенность: с первого же шага в нужную сторону она окажется под защитой. Посетительница двинулась вперед, но споткнулась и посмотрела под ноги. Снова повернулась, чтобы уйти, когда неожиданно из-за спины ее окликнули по имени: — Мисс Бассингтон-Хоуп… Голос был не резким, не ломким от холода, не замороженным и бесцветным от дыхания зимы, напротив — он излучал силу, которая поддерживала так, словно вы уже в безопасности. — Да… — Джорджина Бассингтон-Хоуп смотрела прямо в глаза той, кого заметила в окне, той, к кому ей велели обратиться, чтобы либо подтвердить, либо развеять сомнения. — Пойдемте. Тон не показался Джорджине ни приказным, ни слишком мягким. Мейси стояла очень прямо, придерживая на плечах бледно-голубой кашемировый шарф, не обращая внимания на снег, превратившийся в ледяную пыль, и не опуская руки, которую протягивала посетительнице ладонью вверх, предлагая войти. Мисс Бассингтон-Хоуп молча шагнула через порог в здание и прошла дальше, к двери с табличкой «М. Доббс. Психолог и детектив». Джорджина сердцем почувствовала, что она на верном пути, что тут разрешатся сомнения, терзающие ее с тех пор, как она почуяла — раньше, чем узнала наверняка, — что того, кого она любила больше всех на свете, того, кто знал ее лучше ее самой, того, кому она поверяла все свои секреты, больше нет на свете. Глава 1 — Доброе утро, мисс Бассингтон-Хоуп. Заходите скорей, на улице холодрыга.