— Да. Я кормлю ее грудью, поэтому мне придется разговаривать тихо. Либо так, либо я перезвоню, когда докормлю. — Говори. — Даже не знаю, с чего и начать. — С начала. Расскажи мне все. — Ладно-ладно... Вчерашний вечер изначально был странным. Обычно Хантер выпивает одну-две банки пива. Но вчера он попросил виски с колой. Если честно, судя по его виду, одну бутылку виски он прикончил еще до прихода к нам. Знаешь, у него всегда немного взъерошенная прическа — естественный беспорядок, который ему так идет, — но вчера он выглядел откровенно фигово. Круги под глазами, отросшая щетина, помятая одежда, словно он спал прямо в ней. Когда Хантер сказал, что ему надо выпить, между ним и Дереком словно произошел безмолвный диалог, после чего мой муж понимающе кивнул, как будто такое бывало и раньше. Я очень хотела, чтобы он переживал из-за нашего расставания, но услышанное не принесло удовлетворения. Вместо этого я почувствовала себя так, будто меня ударили кулаком в живот. — Я не знала, что его брат покончил с собой, — произнесла я. — Хантер говорил, что он болел. Но я не понимаю, почему это всплыло сейчас. Он же умер достаточно давно, разве нет? Может, вчера была годовщина его смерти? — Не знаю. Давай я продолжу и, быть может, ты что-то поймешь. — Хорошо... — Первый стакан он выпил практически залпом. Я видела, что налил ему Дерек — много виски и совсем чуть-чуть колы, — но Хантер и не поморщился. После второго круга он пробурчал что-то о повышении на работе. — Пробурчал о повышении? — Угу. А когда я поздравила его, ответил, что главное в жизни — не хорошие новости, а тот человек, которому ты позвонишь рассказать о них первым. Какая ирония. Два дня назад Иззи назвали лучшим игроком матча, и моим первым порывом было написать Хантеру. Пустяк, и через пару секунд я вспомнила, что причин писать ему больше нет, но моя внутренняя реакция поразила меня, поэтому остаток вечер был испорчен. Вместо того, чтобы радоваться, я грустила. Я не позволила себе проанализировать то, почему это так сильно повлияло на мое настроение, но Хантер попал в точку: главным в жизни был тот человек, которому ты звонил, чтобы поделиться хорошими новостями. Я тяжело вздохнула в трубку. — Он расстроился из-за того, что не может позвонить брату? — Нет. Он имел в виду тебя, Нат. — Не понимаю. Ты же сказала, что он напился из-за тоски по брату. — Да. И это больше всего сбивает с толку. Сначала он говорит, что скучает по тебе, а потом вспоминает брата. Как будто ты и его брат как-то связаны у него в голове. Мое внимание зациклилось на ее предыдущих словах. — Хантер сказал, что скучает по мне? — Он сказал, что ему плевать на повышение, если он не может поделиться этой новостью с тобой. Мое сердце затрепетало. — Не понимаю. И никогда не понимала. Если он хотел делиться со мной, то зачем было бросать меня? — Я задала ему тот же вопрос. — И что он ответил? — Что сделал это ради твоего же блага. — Как это понимать? — У меня не получилось разговорить его. До конца вечера он только и делал, что подливал себе и бормотал всякие непонятные вещи. — Какие? — В основном какую-то бессмыслицу. Говорил, к примеру о том, что хочет насыпать птичьего корма в скворечники у себя во дворе, а потом погружался в воспоминания о своем брате. По всей видимости, скоро день рождения Джейса. Честно, я понятия не имела, что он совершил самоубийство. Я никогда не расспрашивала Дерека об этом, потому что он тесно дружил не только с Хантером, но и с его братом. Да, я знала, что Джейс умер совсем молодым, но Дерек говорил, что причиной его смерти было какое-то генетическое заболевание. Вчера, когда Хантер отключился на нашем диване, я спросила у Дерека, почему он солгал. — И что ответил твой муж? — Что это не было ложью. Джейс болел, и Дерек предпочел запомнить, что его жизнь прервалась из-за болезни, пусть формально это и было самоубийство. Иисусе. — То есть он покончил с собой из-за болезни? — Да. И Хантер так и не смог с этим смириться. Они были очень близки. Какое-то время Анна молчала, пока мы обе постигали чудовищный смысл того, что она рассказала. — Нат, он повесился. У себя в ванной. Моя грудь задрожала от слез. Было и так тяжело потерять близкого человека из-за болезни, а если добавить трагедию самоубийства... зачастую те, кто оставался в живых, испытывали огромное чувство вины. — Ты в порядке? — спросила Анна. По ее дрожащему голосу я поняла, что она тоже плачет. — Нет. — Понимаю. Страшно даже подумать. У меня даже не получилось рассердиться на Дерека за то, что скрыл это от меня. Потому что как только он рассказал, мне стало так плохо, что я пожалела, что спросила его. Теперь не могу перестать представлять эту сцену у себя в голове. Мы с Анной проговорили еще два часа. Я заставила ее пересказать — трижды — каждый момент вчерашнего вечера, который она могла вспомнить. К тому времени, как мы отключились, меня мучила адская головная боль, но она не шла ни в какое сравнение с болью в груди. Мне хотелось улететь в Калифорнию и обнимать Хантера, пока тот скорбел по своему брату. И было уже даже неважно, что мы больше не вместе. Я просто хотела быть рядом ради него. Ночью я долго не могла уснуть. В голове роилось множество мыслей. Существовала ли взаимосвязь между трагедией Хантера и тем, что он не хотел со мной отношений? Может, у него возник страх перед привязанностью? Он рано потерял и мать, и брата. Может, эти потери оставили болезненные боевые шрамы, из-за которых он стал бояться сражаться за свое сердце? Пусть Анна и пролила на душу Хантера свет, для меня этот мужчина по-прежнему оставался загадкой. Около полуночи я взяла с тумбочки телефон. Мои пальцы зависли над именем Хантера в списке контактов. На Западном побережье еще девять вечера, не слишком поздно для звонка. Если я позвоню, он догадается, что после вчерашнего Анна мне все рассказала. А если нет, то не смогу заснуть. Решив не звонить, а написать смс, я подумала, что таким образом приоткрою дверь коммуникации между нами, а дальше пусть выбирает сам — поговорить со мной или снова захлопнуть эту дверь перед моим носом. Еще десять минут ушло на подбор правильных слов, и в итоге я ограничилась простым сообщением: Наталия: Думаю о тебе. Хочешь поговорить? С зачастившим пульсом я отправила сообщение и принялась ждать ответа. Отчет о доставке пришел моментально. Уведомление о прочтении появилось еще через десять секунд. Когда на экране замигали три точки, я затаила дыхание, и в моих венах запульсировало предвкушение. Через десять секунд точки исчезли, и я шумно выдохнула. И замерла в надежде, что они исчезли, потому что Хантер закончил писать, и его ответ уже мчался по воздуху ко мне в телефон. Прошло пять минут. Десять минут. Полчаса. Час. Но ответа я так и не дождалась. Мне было бы проще принять, что он не ответил, если бы мое сообщение осталось непрочитанным, или на экране не замигали бы точки, означающие, что он раздумывал над ответом. Тогда я гадала бы, получил ли он мою смс, и во мне еще теплилась бы надежда. Но тут гадать было не о чем. Хантер прочитал мое сообщение и решил не утруждаться ответом. ГЛАВА 33 Хантер Семь лет назад Ну же, Джейс. Возьми чертову трубку. Постукивая ногой, я считал гудки. После четвертого меня перекинуло на автоответчик. Я сбросил вызов и набрал номер Джейса еще раз. Опять нет ответа. Что-то было неладно. Я схватил ноутбук с рабочими документами и по дороге к выходу заглянул в кабинет начальника. — Мне нужно кое-что выяснить в строительном департаменте, — соврал я. — Вернусь через пару часов. В машине я включил музыку, надеясь расслабиться за полчаса дороги до Джейса. Но все получилось наоборот. Каждая песня и каждая миля только усугубляли мое дурное предчувствие.