За чаем Елина вернулась к разговору о Едином. Но толком ничего не добилась. Не слишком Морна разбиралась в религиозных делах. Два дня отмечают в году праздники. Весной, как просыпается он, осенью — как засыпает. Храм есть в городке соседнем, там жрецы служат. Кто если жениться хочет или ребенка освятить — надо ехать туда и подношение нести. Сколько кому по средствам, но не сильно мало. Или там пару курей и корзину баки, или ткани отрез хороший. Богатеи, бывает, целую свинью отдают. Надо чтобы дар от души был и не жалеть потом о нём. — Морна, а другие боги есть? — Тьфу на тебя! Каких тебе ещё других? Про Тёмного на ночь не вспоминают, эка пакость в голове у тебя. Иди уже к себе, уморилась я сёдня. завтрева поговорим. Елина встала и шагнула к комнате. — Постой. Морна подошла к ней, провела ладонью по лбу. — Сохрани тебя Единый и дай светлых снов. — Потом подтолкнула в спину — Иди уже, несмышлёна. Глава 8 Спать пока не хотелось. Да и свет мерзкий от доски тоже мешал бы. Надо в сундуке с приданым посмотреть тряпку и завесить это безобразие. При таком свете уснуть сложно. Она протерла стол влажной тряпкой и подождала, пока он просохнет. Тоже странность, едят в той комнате, а стол и здесь поставили. С трудом подтянув сундук ближе к столу Елина начала опустошать его. Стопки одежды, тканей, мешочки не пойми с чем…Ну, начнем. Сперва она рассмотрела отрезы ткани. Часть узкие, как раз тунику сшить. Часть — широкие, по краю вышивка. В основном — шёлк, получше качеством, чем тот, в котором она очнулась, потоньше и поплотнее. Цвета все светлые, нежные. Только один кусок ярко-бирюзовый. Края отрезов рассмотрела с интересом. Обычно шёлковые ткани сыпучие, а эти — нет, не крошатся края. Это хорошо. Шить удобнее будет. Здесь машинок нет, всё ручками придётся. Выбрала один отрез, прикинула к кровати. Пойдет, широковат правда, это, наверное, на двухспальную кровать, но не будет она без простыни спать. Дальше — шесть наволочек. На всех парные вышивки. Очень красивые рисунки. Получается — три комплекта белья у неё. Наволочку у себя тоже поменяла. Ох, и поганая же подушка, как опилками набита. К ним — одно одеяло. Сплетены шёлковые нитки, между ними пополам шерсть, вроде бы овечья, и что то белое, непонятное, пучки волокон тонких-тонких, но не нитки. Ладно, потом узнаю. А красиво смотрится, лёгкое такое. И, похоже — тёплое. То, в которое сегодня ее Морна после купания закутала — попроще, не такое красивое и пушистое. Но старым она не будет укрываться. Его — точно в стирку. А тем, в которое куталась, и будет пользоваться. Пушистое явно делала Морна в приданое. Не стоит ее огорчать. Пододеяльников здесь нет. Ну, американцы спят без них, просто одеяла чаще стирают. Пока можно и так. Дальше пошла одежда. Туники длинные, примерно миди. Широковаты на нее. Скорее всего — от мамы девочки остались. Вышивки — хоть в музей. Отложила пока. Четыре простых туники из сероватого шёлка, без вышивки. Ну, это повседневное. Три фартука длинных, один с яркой вышивкой крестом. Туфли. Кожа мягкая, даже как бы каблук из нескольких слоев склееной кожи сделан. Невысокий, сантиметра полтора всего, устойчивый. И по мягкой бежевой коже вместо пряжки — прямоугольничек вышивки крестом. Очень красивые. Такие она бы и дома носила. Полотенца, шесть штук. Не шёлк. Похоже хлопковые, рыхловатая ткань, толстая. Широкие, как раз на банные сгодятся. Мешочки. Просто пустые мешочки разного размера из грубого сероватого шёлка. На некоторых вышивка темно-красными нитками. Орнаменты не сложные, но симпатичные. Даже пересчитывать не стала, но не меньше десятка, а то и больше. Это, видать, на своё хозяйство — под крупы и травы сушёные. И восемь штук набитых мешочков. Пять из них — мякгие. Развязала — а там шёлк на вышивку. Цвета, опять же, все пастельные. Странно, вообще-то. Обычно крестьяне что поярче любят. Хотя богатство оттенков просто поражает. Одних зеленых — десятка полтора моточков. И серые — 8 цветов. И голубые нежные. В остальных мешочках все оттенки роза-персик-слоновая кость. И два мотка очень ярких — синих, разного оттенка, васильковый и глубокий ультрамарин. Душа пела — это сколько же красоты можно вышить! В оставшихся трех мешочках, самых маленьких — украшения и бусинки россыпью. Некоторые нанизаны на нитку по десять-пятнадцать штук. Это можно в работы вшивать. Бусины все круглые, стеклянные. Цвета разные. А вот граненых нет. Дома Вера интересовалась всем, что связано с вышивкой, кружевом, бисером. Много читала и смотрела. Огранка камней появилась вроде бы в четырнадцатом веке. До этого только кабошоны были. Хотя, имеет ли смысл сравнивать Землю и этот мир — кто знает. Здесь все не так. Как то внезапно навалилась усталость. Вера быстро сложила стопки тканей в сундук, сверху небрежно кинула мешочки с бусами. Завтра будет день — будет время рассмотреть. На светящуюся доску накинула одну из простых туник. Её можно не убирать — понадобится на смену. Быстро улеглась — глаза уже сами закрывались. — Ведь как странно, думаю я на русском, а говорю — непонятно, на каком… — Это была последняя связная мысль. Глава 9 — Елинка, вставай. Да вставай, соня. Эко разоспалась — и петухов не слышишь. — Я сейчас, сейчас… Ты не ругайся, Морна. — Дак и не думала я ругаться-та. Известно — утренний сон самый сладкий. Но всё равно вставать пора. Елина сладко потянулась. А-а-а-ах, хорошо то как! Взяла выданную вчера ветошку и поскакала умываться. Туалет изрядно подпортил настроение — выгребная яма в кустах. Хорошо хоть, за забором, а не во дворе. Вот летом то вонища будет. Дошла до водопада, скинула тунику, выдохнула — и прямо под прохладные струи. Выскочила мигом, растерлась до красна. Кто тут спать хотел, какой уж после холодного душа сон. Но счастье прямо распирало с утра — нигде ничего не болит, не ноют суставы, видит она — ну, наверное, как орел горный! Рассмеявшись собственным мыслям вернулась в дом. Творог на столе, глечик маленький снятых сливок, и, поменьше — с мёдом горшочек. — Молоко будешь или чай? — Что дашь, то и буду. — Ну, давай молока попьем. С чаем-та засиживаться некогда. — Морна, а здесь есть где-то высокое место? — Это какое такое — высокое? — Ну, что бы сверху деревню то оглядеть. Я ведь даже не представляю, как что выглядит, где что находится. — Ой, ну чисто — новорожденная. Ну, ничо, ничо… Зайдем сперва на водопад то, посмотришь. Все оттуда видно, я тебе и расскажу заодно. Ешь давай, день то идёт. Посуду Елина вымыла сама, тщательно натирая мешочком с мыльнянкой. Поставила сохнуть на деревянную решетку. Морна в это время снесла варево поросятам. — Готова? На вот, подпояшься. — Морна протягивала сложеный в двое длинный кусок веревки. — А это зачем такое? — Дак на обратном пути я траву домой понесу, сушить определю, а ты к луже сходишь, веток пособираешь. Они ведь мокрые будут — пока то еще просохнут, дак наши-та сухие к тому времени уже и кончатся. Это завсегда надо заранее собирать. А в руках тебе несподручно таскать веревку-та. А на поясе — в самый раз и будет. Ну, пойдём уже. Вышли не в ту калитку, через которую ходили к водопаду. В кустах нашлась еще одна неприметная плетенка. Тропки почти не было видно в траве — совсем редко сюда ходили. Дошли до речушки узенькой, по бревну старому перебрались на другой берег и, забирая все время в верх и влево двинулись по траве, потом по камням. Шли минут тридцать и вышли аккурат на площадку возле водопада. Елина еле отдышалась — больно крутой подъём. — Ну вот, Еля, смотри, где чево есть. Зрелище было потрясающее. Примерно в километре, в той стороне, куда ручей тёк — море. Огромное ласковое море. Горы вокруг старые, невысокие, вершины сглажены. С водопада кажется — просто бугры высокие. И не горы, так, холмы. На ближайшем холме и стоял Елинкин дом. Макушка у холма как срезаная, вот на этом кругляке все хозяйство и ютилось. Поближе к морю раскинулся поселок. Большой довольно. Три улицы, домов как бы не сто. Ну, или около того. В центре поселка — небольшая площадь, там чем-то торгуют, видно маленький ряд базарный и люди ходят. — Вон тот дом, самый справный — это старосты и есть. Аж два этажа, как в городе. Ну, у Телепа семья большая и хозяин он крепкий. Всю семью в кулаке держит. — Морна, а почему мы не в селе живем, а так на отшибе? — Дак родители твои тута кусок земли сторговали. Оно, конечно, тута — дешевле. Но земли мало. Сама видишь — что кустом огорожено — всё и есть. Дальше только осыпи, там, окромя травы сорной — ничо расти не будет. Эта земля — баронская. Сказывают, барон не больно богатый, а селиться на отшибе никто не желал, дак он и рад был продать. В деревне то земельки не больно много. И правда. Огороды были не самые большие. Так, на вскидку — соток по пятнадцать-двадцать. У некоторых и еще меньше. Деревьев цветущих было мало. Похоже, фрукты здесь не сильно уважают. Или просто нет места под них. — Морна, а с чего живут местные? — Кто как обустроился. Кто с огорода и моря. Но справные лодки не у всех есть. Вара то свою от батьки в наследство получил, дак у него — справная, с парусом даже. Но он второй сын. Дом и большая лОдья старшему отошли. А батька у него крепкий был. Людей нанимал, на Торг ходил кажну седьмицу, а то и два раза в седьмицу, семью сытно кормил. Как и твой батька — по осени в воду попал, но здоровущий был, хоть и кашлял сильно, а еще чуть не год прожил. Море — оно такое, строго спрашивает. Кто пожадничает или там с голоду осенью выйдет — те долго не живут. У кого коровы есть — молоком, творогом торгуют. Тоже жить можно. А больше — овец держат. Там, за горушкой, за селом — пастбища хорошие. Расти там ничо особо не будет, пробовали — камней больно много, а трава — хорошая. Вот шерсть стригут и возят в город. — В Кроун? — Да ты чё, девка, насмешила прям. Кто жа в этаку даль повезет-та? В баронский город возят. День пути от нас — Варус называется. Там народу-та тьма, и купцы к зиме приезжают на торги за шерстью. Ну, мы там докупаем чего из еды надо или струмент какой по хозяйству. Я в Кроуне-та один раз была, до замужества ещё. Ну, болтать некогда долго-та, потом как нито расскажу. А ты смотри и запоминай. Вон видишь, как бы такое углубление водой на берегу? Ну, вот где камень огроменный торчит из воды? Видишь, тама вся вода покрыта ветками да сучьями? Иные даже с листьями есть. Это гдесь берег подмывает течением. И чего там намоет — всё сюдой приносит. Вот тама и нужно собирать. Будешь брать, чо унести сможешь. Иной раз повезет, целы деревья бывают. С собой нужно уголёк брать — пометку поставишь, кружок, а в нём, в кружке — три точки. Это нашей семьи знак такой. Потом мужики наши притащат. Ну, селяне еще кустарник ломают, но я не люблю его жечь — больно дым вонючий. Хотя, конечно, растёт быстро и горит хорошо, жар долго держит. Ну, насмотрелась? Пойдем ужо, скоро полдень, а ещё ничо не делали. Спускаться пришлось практически до самого дома. Там по еле заметной тропке Морна вывела к ложбине между двумя холмами. — Вот эта смотри, Еля, чайна травка. Вот которая с красным цветком — ту и бери, она душистее. А у которой цветков нет на макушке — ту не трожь. Цветёт она почитай всё лето, как цвет появится — тогда и соберём. Да с корнем то не дергай, аккуратнее бери. Траву собрали быстро, кучка на холстине расстеленой была почти до колена Елине. — Ну и будя, эк зажадничали сегодня. Ну, другу неделю можно не ходить будет. Морна увязала траву в большой узел и вскинула на плечо. — Пойдешь ли за дровами-та? Не забоишься? — Да нет, чего боятся. Я тропинку видела, как дойти домой — поняла. Ты иди, я скоренько сбегаю и приду тебе помогать. Дорога с холма вниз времени заняла немного, дышалось легко и Елину просто переполняло ощущение собственого здоровья, силы, бодрости. По берегу этой гигантской лужи бродили двое подростков. Елина чуть оробела. Вдруг подойдут и что-то спросят или скажут. Но никакого интереса мальчишки к ней не испытывали. Шустро выкидывали на берег ветки, играли немного, о чем то говорили или спорили, но всё — между собой. Дождавшись, когда ветки чуть обдуло ветром утянули их веревкой в плотный тюк и заспорили, кто понесет. Но спор решили мирно, без драки. Тот что повыше взвалил тюк на спину и сказал — Учти, Кирька, только до камня несу. Второй серьёзно кивнул и они дружно потопали в сторону посёлка. Поравнявшись с Елиной они почти хором сказали: — Единый в помощь! — и, не дожидаясь ответа, пошли дальше. Елина набрала веток, раскидала по уже тёплым камням и присела на большой валун. Стечёт вода — сделает вязанку и пойдет. А пока есть время понежиться на солнышке. Глава 10