Стеллаж скрипел. Наверное, на весь этаж поскрипывал. Хватит. Хватит. Хватит… – Еще… – Не могу больше. Аааа… Падаю, – перед глазами все заплясало огненной каруселью. – Падай. Падай. Ловлю… – и еще раз поддел меня бедрами, двигаясь остервенело. Я даже слышала, как его яички хлопали по моей плоти. Ужас… Ужас, как хорошо! Как невыносимо хорошо, и через миг все пространство словно взлетело на воздух, начало гореть, а я стала рекой удовольствия, разливаясь шире и шире, не прекращая извергать потоки экстаза и принимая их обратно. Каждое движение как новое вливание в поток приятных ощущений. Вязкое и горячее потекло по попе, щекотав между половинок. Следом за этой вязкой струей по попе прошлись пальцы Платонова, втирая жидкость, надавливая на тугой вход, дразня его нажатиями. Я застонала еще раз, вильнула бедрами, задрожав непроизвольно. – Оу… Оу… Тормози. Тормози, рыжая. Сердце в хлам… – простонал босс, прижавшись мокрым лбом к моей спине и продолжил дразнить меня пальцами, лаская второй вход. – Ты же совсем-совсем девочка, да? – сжал попку. – С такой отзывчивой ягодкой… Маковка моя! Он внезапно наклонился и отвесил поцелуй прямиком в пылающую ягодицу, даже куснул. Я дернулась от неожиданности и резко выпрямилась, задев рукой что-то тяжелое, металлическое. Это что-то полетело на нас сверху. Я успела только понять, как Андрей Викторович прикрыл меня собой. Глава 17 Ульяна Платонов рухнул без движения, накрывая меня собой. Я замерла, едва дыша. Но поняв, что босс не двигался, вообще не сделал ни одного движения, я испугалась. Я выбралась из-под Платонова, босс осел на пол без всяких движений. Послышался стук. На пол, кажется, вывалился телефон из кармана брюк босса. Я нащупала его и включила фонарик, положила рядом на пол. Босс лежал с закрытыми глазами, рядом валялся металлический каркас от лампы. Наверное, именно она упала с полки! – Андрей! Андрей Викторович! Очнитесь… Я запаниковала, решив, что убила звездного хирурга, хлопала его по щекам и плакала. – Очнитесь же… Я чувствовала себя виноватой: споила мужчину, довела до приступа, а сейчас убила… Убила хорошего человека! Я преступница, по мне тюрьма плачет! – Ааах… – слабо простонал босс. Я пригляделась к боссу, распростертому на полу. Света от фонарика на телефоне хватало, чтобы разглядеть лицо Платонова. Он моргал и пытался сесть. Чуть выше левой брови набухла шишка, с тонким кровавым следом от разорванной кожи. – Кузя, млять… Если еще не готова к анальному сексу, можно просто отказать, необязательно при этом пытаться меня убить! Просто скажи: «Андрей, повремени распечатывать мою попку!» – прохрипел Платонов. Я выдохнула, потом расплакалась, через секунду обиделась. – В задницу вас, Андрей Викторович! – снова начала плакать. – В задницу, кстати говоря, самое то! – отозвался он, садясь. – Маковка у тебя отзывчивая, чуть не слопала мой палец, так хотела! Я пыталась вытереть слезы, но их было очень много. – Живой я, хватит по мне панихиду разводить. Вставай! Платонов поднялся сам и резко подняла на ноги меня, шмакнув пальцами по обнаженной плоти, погладил. – Нечего попой сидеть на холодном, застудишь писюшку мою! – сжал между указательным и средним бугорок, отозвавшийся сжатиями. – В-в-вашу? – удивилась я. – Мою, – кивнул убедительно. – Чувствуешь, как отзывается? – растер чувствительную точку между подушечками пальцев. – Чувствуешь, по глазам видно! Иди сюда, стеснительная моя. – Я ничего такого не стесняюсь! – Жаром залило! От волос до пят! – довольно произнес Платонов. – Писюшка твоя от меня без ума, и должен сказать, что вот здесь у нас все взаимно! – провел пальцами на уровне наших гениталий. – Теперь давай мы тебя подотрем и будем… кхм… выходить! – Прекратите! Я все еще была в прострации, а босс тем временем ощупал себя. – Ушибы. На затылке. Над глазом от удара о край стеллажа. Ерунда. Готов поспорить, что шить не придется! Платонов ориентировался в узком помещении кладовой намного лучше и был проворнее меня. Он быстро нашел какой-то рулон тряпок, оторвал от него кусок и протер меня, надел трусы, которые к тому времени валялись на кафельном полу. – Сейчас пойдешь в мой кабинет. Там есть личный санузел. Умоешься, приведешь себя в порядок, – начал раздавать команды. – Поняла? – Я домой хочу… – Здрасьте! – возмутился босс. – Один раз перепихнулись на рабочем месте, это не означает, что ты можешь теперь отпрашиваться! – Я не о том… – А я о том. Все, хватит! Нам с тобой нужно налаживать и другой рабочий процесс, не только ебабельный. Платонов приоткрыл дверь и наблюдал за тем, что происходило в коридоре. – Подождем, – скомандовал он. – Я выйду первым, ты выжидаешь две-три минуты. В идеале, пять, и выходишь. Поняла? – Вы большой мастер конспирации! – сухо заметила я. – Не только дефлорации, да? – подмигнул мне Платонов, потом неожиданно притянул к себе за шею. – От кого были цветы? Голубые глаза Платонова внезапно стали совсем светлыми, почти как кубики льда. – Какие цветы? – Розы. От кого они? – Я не знаю, а что? Ааа… вы про то, чтобы избавиться от цветов. Я еще не успела, не переживайте, избавлюсь. – Вот так легко? – сощурился босс, разглядывая меня. – Не жалко? – Не очень. У меня от запаха роз болит голова. – А герберы? Я с трудом подавила вздох сожаления. Мои любимые герберы… О доме напоминают, о самом приятном. У меня с ними исключительно приятные ассоциации. Я не знала, от кого были букеты цветов, но от букета гербер мне было бы жалко избавляться. Однако я сделала вид, что это не так. Потому что решила: хватит показывать свою слабость перед этим наглым мужчиной. Он меня просто использовал в кладовке, оттрахал так, что я до сих пор на ногах с трудом держалась. – Я вообще не люблю цветы, – ответила я и отпрянула от босса. – Там… Люди ходят, а мы в щелочку подглядываем. Нас могут заметить. – Не бзди, все будет пучком, Кузенька! – беспечно отозвался босс и прежде, чем я успела сделать ему замечание, что меня не Кузей зовут, он накрыл мне рот ладонью. – Я буду тебя так называть. Буду! Ничего дурного в этом нет, так что не выдумывай… Понятно? – Угу-гу… – промычала я в его ладонь. – Назовешь меня Антошкой, сравнив с петухом деревенским, я твою маковку раскатаю… – улыбнулся плотоядно. – На рабочем столе. Ну? Платонов снял ладонь. – Я поняла, Андрей Викторович. Цветы выкину. – А что ты любишь? – поинтересовался он. – Если не цветы, то что любишь? – Что я люблю? – Да. Что ты любишь. По-настоящему. Чтобы до теплых мурашек…