Сержант Брум был унылым пожилым человеком с обвислыми усами. Более чем среднего ума, он, возможно, стал бы первоклассным офицером, если бы не жена. Ее неумение готовить вызвало у мужа хроническую диспепсию, а непрекращающееся ворчание лишило его малейшей веры в собственные способности. Соответственно, он не сумел получить повышение и теперь смирился с тем, что будет дослуживать срок до пенсии подчиненным, выполнять огромный объем работы и смотреть, как другие приписывают себе результаты. — Тут на земле кровь, — сказал он, указывая на клочок травы, который отметил импровизированными колышками. — Конечно, если это кровь… Надо, чтобы лаборатория подтвердила. А если пройдете вот сюда, сэр, то сами увидите след на траве, он тянется до того места, где лежит жертва. Земля кругом вытоптана, но, полагаю, вы увидите отметины ее каблуков там, где ее тащили… — Он вздохнул и добавил: — Хотя, быть может, у меня просто, как обычно, разыгралось воображение. На фотографии все равно ничего не будет видно. Тримбл осмотрел туфли миссис Пинк. — Вы правы, ее тащили, — кивнул он. — Теперь давайте попробуем определить, что же произошло… Суперинтенданту, к его удовлетворению, не потребовалось на это много времени. Миссис Пинк ударили сзади, когда она находилась в месте чуть ниже того, где у тиса сходились три дорожки. Оттуда ее протащили ярдов двадцать до укрытия, в котором она была найдена. Сумка — большой потрепанный мешок из черной кожи — лежала рядом с телом. Как оказалось, помимо нескольких мелочей, в ней находилось четыре экземпляра приходского журнала, три объявления о переносе даты летнего базара и кошелек с двумя фунтами тремя шиллингами четырьмя с половиной пенсами. Ограбление как мотив убийства исключалось. Это все было понятно. Неясным оставались направления, в которых двигались в момент встречи как нападавший, так и жертва. Тропинка вверх от подножия холма и три дорожки, сходившиеся на площадке с тисом, были крутыми и каменистыми. Поколения туристов стерли почву до мелового основания, и тщетно было искать там отпечатки обуви. Что до самого места преступления, то оно, как указал сержант Брум, было основательно вытоптано. По злосчастному совпадению, одно из мест, которое, по предложению полковника Сэмпсона, претендовало на место для мусорной корзины, располагалось как раз там, где были найдены первые капли крови, и полковник на пару с Томлином уничтожили все следы, какие здесь были до них. Тримбл приказал отвезти тело в морг, устроив тем самым долгожданный аттракцион и апогей пасхальных каникул для бесчисленных туристов и местных любителей пеших прогулок. Все они стали свидетелями того, как носилки медленно спускают к шоссе. Затем Тримбл приказал тщательно обыскать окрестности предполагаемого места преступления. После этого он наконец мог заняться полковником Сэмпсоном и Томлином. Сержант Брум уже извлек из них все, что представлялось относящимся к делу, и теперь они терпеливо ожидали вопросов суперинтенданта. — Насколько я понимаю, вы опознали эту женщину? — обратился Тримбл к Сэмпсону. — Миссис Пинк? Ну конечно… Весьма достойная особа. — Вы не знаете, у нее есть родственники? — Никогда о них не слышал. Она жила очень уединенно. Вдова. — Кому-то придется официально опознать ее до дознания коронера. — Я мог бы это сделать… И Томлин, если на то пошло, да и вообще кто угодно в окрестностях. Миссис Пинк была известной личностью. — По нашему опыту, родственники рано или поздно находятся, — заметил Тримбл. — Совсем одиноких людей на свете не так уж много. Были у нее враги? — Ни одного, — твердо заявил Сэмпсон. — В точку, — добавил Томлин. — Отлично. Есть ли у вас еще какие-нибудь сведения, помимо тех, что уже содержатся в вашем заявлении в полицию, полковник Сэмпсон? — Нет. — У вас, мистер Томлин? — Нет, сэр. Тримбл внимательно осмотрелся по сторонам, прежде чем отпустить их. Его взгляд упал на корзину, теперь сдвинутую с того места, которое полковник выбирал так тщательно. — Вы ведь это сегодня утром принесли? — спросил он. — Верно, — кивнул Сэмпсон. — Разве вы принесли ее не пустой? — Пустой. — Тогда, если тут никого, кроме вас двоих, не было, как в нее попал мусор? — Это я постарался, — объяснил полковник. — Я подумал, немного всякой всячины может надоумить и остальных ею воспользоваться… Для затравки, понимаете? — Да. А откуда вы взяли эту всякую всячину, сэр? — Вокруг, — невнятно ответил Сэмпсон, но потом уточнил: — Вон под тем кустом. Верно, Томлин? — Тогда лучше посмотреть ее содержимое. Вдруг вы подобрали нечто важное? Подняв корзинку, суперинтендант опрокинул ее вверх дном. Мусор, так старательно собранный несколько часов назад, посыпался на землю. Опустившись на корточки, Тримбл начал перебирать его. В присутствии зрителей он машинально преувеличил осторожность и тщательность любого своего движения. Каждый кусочек гнилой апельсиновой кожуры был осмотрен, каждый клочок газеты развернут, изучен и только потом отложен в сторону. Полковник, которого служба в армии научила с первого взгляда распознавать очковтирательство, откровенно зевал. Однако, к изумлению всех и не в последнюю очередь самого Тримбла, обыск все-таки дал результат. Почти разобрав горку мусора, вываленную из корзины, суперинтендант поднял скомканный в шарик лист газеты. И тут из его складок что-то выпало — нечто маленькое и ярко блеснувшее в солнечном свете. Подобрав крохотный предмет, суперинтендант поднялся. — Что вы на это скажете, сэр? — обратился он к полковнику. На протянутой ладони полицейского Сэмпсон увидел бриллиантовую сережку. — У миссис Пинк отродясь ничего подобного не было, — уверенно ответил он. — Наверное, ее обронил кто-то спускавшийся с холма. — Если так, о ее утрате сообщили бы. Рискну предположить, бриллиант сто́ит сотню фунтов, не меньше. — Тримбл развернул газетный шар. — «Ивнинг ньюс» двухдневной давности, — заметил он. — Сережка упала на газету, значит, потеряна с тех пор. Ну если к расследованию это не относится, мы сделали кому-то доброе дело. Он начал складывать мусор обратно в корзину. — Интересно, полковник, не ее ли искал молодой Рэнсом? — вдруг спросил Томлин. — Кто это, молодой Рэнсом? — насторожился Тримбл. — Очень приятный молодой человек, — объяснил полковник. — Он как раз проходил мимо, когда мы с Томлином тут стояли, и спустился со мной, когда я пошел звонить в полицию. Он был знако́м с миссис Пинк и очень расстроился, узнав, что произошло. — Где Рэнсом сейчас? — Я отправил его домой. Он совсем еще юный, и я не думал… — Домой? И где это? — «Альпы», на вершине холма. — Средняя из трех тропинок ведет как раз туда, верно? И вы сказали, он что-то искал? Почему не упомянули об этом раньше, сэр? — Мне показалось, что это не имеет отношения к делу, — чопорно отозвался полковник. — Я и сейчас считаю, что это к делу не относится. Было в полковнике при всех его мягких манерах что-то внушительное. Тримбл хотел нагрубить, но, посмотрев в его карие глаза, промолчал. — Вам, наверное, хочется уйти, — наконец произнес он. — Мне незачем дольше вас задерживать. Доброго вам дня, сэр. Через час Тримбл, в свою очередь, собрался уходить. Окрестности тщательно прочесали, однако новых открытий не последовало, и было очевидно, что дальнейшее пребывание тут ничего больше не даст. Любопытная толпа поредела до нескольких разрозненных группок зевак. Обитатели отеля «У тиса» исчезли, повинуясь зову колокола, позвавшего их на ленч. Холм начал возвращаться к обычному своему пасхальному оживлению. Тримбл обменивался напоследок парой слов с сержантом Брумом, собираясь вернуться в штаб-квартиру, когда услышал какую-то перебранку на тропе, огибающей южный склон холма. Гомон пронзительных голосов перемешивался с низким рокотом офицера, чьей задачей было не подпускать никого тем путем на место действий. — Уходите, пока не схлопотали! — услышал Тримбл. — Но у нас есть кое-что! — возразил пронзительный голос. — Действительно есть. Альф, покажи ему! — Смотрите, сэр, на нем кровь и все такое. — Бегите отсюда, не то… — Вы только взгляните, сэр! — Спросите главного… Он вас повысит, если увидит. — Хотите новые нашивки, шеф? — Смотрите! Кровь, я вам говорю! Тримбл пошел посмотреть, в чем дело. На тропинке приплясывали от возбуждения четверо чумазых сорванцов от восьми до двенадцати лет. При виде его они завопили: «Ура!» — Мистер! — заорал самый старший, размахивая длинной палкой. — Мистер! Только поглядите, что мы нашли! Только поглядите… Тримбл молча протянул руку и осмотрел предмет, который с горячностью ему сунули. Это была увесистая деревяшка почти четырех футов длиной. Он сразу заметил, что один ее конец был намеренно заострен. Больше всего это походило на угловой столбик забора. Заостренный конец прежде находился в земле… Другой… Он изучил его, насколько было возможно в окружении толкающихся, возбужденных детей. — Это кровь? Да, мистер? — Нет, Ган… Кровь же покраснее будет. Так, сэр? — А вот и нет: когда сухая, она не красная. Она вроде как шоколад делается. — Как по-вашему, он этим ее жахнул, а, мистер? — Да, — вдруг сказал суперинтендант. — По-моему, да. Тримбл повернулся к Бруму. — Сейчас же отправьте это в лабораторию, — велел он. — Незачем тратить время, снимая отпечатки. Но обращайтесь как можно бережнее. Возможно, на конце остались частички волос или кости, хотя, учитывая, через что этот кол прошел, я в этом сомневаюсь. Он повернулся к самому крупному и горластому мальчишке: