— А-а! — задумчиво протянул констебль Меррет. Он шумно пососал нижнюю губу, предаваясь весьма непривычному для него процессу мышления. Воцарилась тишина. Толпа, как заметил Тримбл, теперь притихла. Зеваки понимали, что с появлением их уважаемого констебля — настоящего полицейского в синей форме и в шлеме — перспектива любопытного мятежа стала совсем не привлекательной. — А-а! — повторил Меррет. — Что скажете, мистер Тодман? Почему бы нам не войти и не обсудить спокойненько все с суперинтендантом? Уверен, вам не хочется, чтобы весь Тисбери про ваши дела знал, верно? — Я только этого и хочу: обсудить все спокойно! — рявкнул Тодман. — Я с самого начала так говорил. Но этот чертов дурак собирается меня арестовать или еще что-то. — Ну же, мистер Тодман, не годится так разговаривать с суперинтендантом, — невозмутимо откликнулся Меррет. — Давайте войдем, и рискну предположить, он будет не против, если и ваша Марлен тоже войдет… На улице становится зябко. А что до тебя, Боб Хоукинс, — крикнул он вдруг куда-то в толпу, — ты достаточно долго тут ошивался! Вали-ка домой. И своих друзей с собой прихвати! Меррет не потрудился посмотреть, возымели ли действие его последние слова, но у Тримбла, когда он снова входил в коттедж с внезапно образумившимся мистером Тодманом, не возникло ни малейших сомнений, что Боб Хоукинс и его приятели отправились по домам, как им было велено. В коттедже, когда мистер Тодман уселся в кресло миссис Пинк, а его внук замолчал, получая необходимое пропитание в кухоньке, Тримбл вновь почувствовал себя хозяином положения. — Вы должны понять, мистер Тодман, — начал он. — Мне поручено расследование очень серьезного преступления — убийства. Чтобы выполнить свой долг, я обязан иметь возможность изучить имущество жертвы. Уверен, вы не хотите мне помешать. Мистер Тодман был любезен, но решителен. И что более всего раздражало Тримбла, обращался со своими репликами к констеблю. — Моя старушка, — объявил он, — не желает, чтобы Марлен хотя бы еще одну ночь провела в нашем доме, мистер Меррет. Вам ведь не хуже меня известно, каково там у нас. Живем как свиньи, младенец вопит во все горло, а у моей старушки мигрени. Едва услышала про эту Пинк, так послала меня за грузовиком, чтобы я их перевез. Если я вечером вернусь опять с ними… — А-а! — отозвался констебль Меррет. Тримбл вдруг услышал у себя за спиной слабое рыгание. На время он начисто забыл про сержанта Брума. — Пока вы разговаривали в дверях, сэр, я воспользовался случаем пройтись по дому, — произнес он. — Наверху ничего интересного нет, но вон на том столе груда документов. Готов поспорить, есть самые что ни на есть любопытные. И мебели не больше, чем на один грузовик, — добавил Брум. — Пусть комнаты и кажутся заставленными, домик-то маленький. Его слова навели Тримбла на мысль. — Мистер Тодман! — позвал он. Тот был погружен в многоречивую конфиденциальную беседу с Мерретом и на голос суперинтенданта резко обернулся, досадуя, что его прерывают. Тримбла так поразил контраст злобы, с которой Тодман смотрел на него самого, и его явная вера в дюжего, но глупого констебля, что он вдруг передумал. — Продолжайте, — сказал он. — Не буду вам мешать. Тримбл терпеливо подождал, пока Тодман закончит сагу о семейных несчастьях, а потом произнес: — Меррет, на пару слов. Выведя констебля на улицу, где забытый зять миссис Бэнкс все еще стоял на страже у горы пожитков, Тримбл начал с ним разговор. Странно, но понадобилось совсем мало времени, чтобы втолковать констеблю, что именно от него требуется, а когда тот понял свою роль, то сыграл ее безупречно. — Мистер Тодман, — сказал Меррет, вернувшись в дом, — что вы планировали сделать с обстановкой миссис Пинк? Тодман пренебрежительно оглядел «обстановку» своей покойной жилицы — мебель, чье качество произвело столь благоприятное впечатление на Горацио Уэндона. — Даже не думал, — небрежно бросил он. — Тут ей теперь делать нечего, на мой-то взгляд. — Вас могут ждать большие неприятности, если просто выставите ее на улицу, — заметил Меррет. — Пока ведь не известно, чья она теперь, сами понимаете. Он помолчал, давая Тодману время поразмыслить, а потом добавил: — Уверен, в ваш грузовик она поместится. — И куда же я ее повезу, мистер Меррет? Сразу вам скажу, свой дом я ею загромождать не позволю. — Почему бы вам не спросить у шефа, нельзя ли отвезти ее в штаб-квартиру полиции? Получите обычную свою ставку за перевоз, а пока будете в дороге, я, пожалуй, помогу Чарли Бэнксу внести вещи. Тогда Марлен вселится еще до ужина, и все в выигрыше. Что скажете? Под вечер суперинтендант победно въезжал в Маркгемптон, а следом за его автомобилем в старом грузовике мистера Тодмана тащилось все движимое имущество миссис Пинк. Хотя было уже поздно, главный констебль исхитрился засидеться у себя в кабинете и во двор вышел, когда сгружали последнюю мебель. — Боже ты мой, мистер Тримбл, — улыбнулся он. — Когда я предлагал, чтобы кто-нибудь поехал взглянуть на коттедж миссис Пинк, я и подумать не мог, что его привезут сюда. — Было необходимо, сэр, — натянуто произнес Тримбл. — Домовладельцу покойной не терпелось вступить в свои права. — Мистеру Тодману? Я предполагал нечто подобное, но он оказался проворнее, чем я думал. Я прочитал отчет о разбирательстве его дела в суде графства. Смерть миссис Пинк пришлась ему на руку. Вспыльчивый человек этот мистер Тодман. Вам так не показалось, суперинтендант? — Пожалуй, да. Но я… я с ним справился. — Вижу-вижу, причем успешно. Ничего иного я от вас и не ожидал, мистер Тримбл, но тем не менее думаю, вас следует поздравить. — Спасибо, сэр, — скромно сказал Тримбл. Глава одиннадцатая. «Перси, Пруфрок и Пейн» Перед тем как уйти со службы тем вечером, мистер Макуильям заглянул в кабинет своего суперинтенданта, чтобы пожелать ему доброй ночи. Как он и ожидал, Тримбл еще усердно трудился. На столе стояло несколько ящиков от письменного стола миссис Пинк. Они были заполнены бумагами, снабженными ярлычками и аккуратно разложенными в стопки. Небольшая их выборка сейчас лежала на столе у Тримбла. Когда шеф открыл дверь, суперинтендант поднял голову. — Не могли бы вы уделить мне пару минут перед уходом? — спросил он. Макуильям удивился. Это было совсем не похоже на его самостоятельного Тримбла. Среди прочего в суперинтенданте ему нравилось то, что он обращался к нему за советом, только когда остро в нем нуждался, и не досаждал сведениями о мелочах, с какими мог разобраться сам. В этих документах, несомненно, содержалось нечто необычное и требующее обсуждения. — Разумеется, — произнес он, — я к вашим услугам, мистер Тримбл. В своем кабинете, усевшись за стол, Макуильям заметил: — Миссис Пинк, похоже, оставила непомерное количество бумаг. Наверное, понадобится немало времени, чтобы все их рассортировать. — Нет, сэр, — ответил Тримбл. — Она была очень аккуратной, и почти все рассортировано. На девять десятых документы связаны с ее работой в приходе. В настоящий момент меня интересуют только личные бумаги, а с ними вполне можно справиться. Мне бы хотелось, чтобы вы сейчас сами взглянули на две-три из них. К своему изумлению, главный констебль уловил в голосе подчиненного возбужденную дрожь. — Они важные? — спросил он. — Да, сэр, и неожиданные. — Я всегда рад неожиданностям, мистер Тримбл. Прошу, продолжайте. — Прежде всего, сэр, мне бы хотелось, чтобы вы прочитали вот это. Тримбл положил на стол написанное от руки и наспех письмо. Перевернув его, Макуильям посмотрел на подпись. — Добрый мистер Тодман, — заметил он. — Ну и что же он нам поведает? — Он вернулся к началу письма: — Вижу, датировано позавчерашним днем. «Миссис Пинк. Пишу, чтобы сказать вам, что дошел почти до отчаяния, а отчаявшиеся люди опасны. «Через мой труп», — сказали вы мне, и так едва не получилось на шоссе на прошлой неделе». Интересно, что он имеет в виду? «Я сделал вам справедливое предложение, и вы получали справедливые предупреждения. Это будет последним. Будьте благоразумны, а не то пеняйте на себя. Ваш домовладелец Джессе Тодман». Коротко и ясно, суперинтендант. Рискну предположить, вы встретитесь с мистером Тодманом и попросите его прокомментировать это послание? — Да, сэр. — Ну… — Главный констебль подавил зевок. — Спасибо, что показали мне письмо. Оно как будто дает всему простое объяснение. Верно? — Макуильям разочаровался в своем суперинтенданте. После намека на сенсационные откровения письмо Тодмана казалось весьма банальным. Если Тримбл, в его-то годы, удивляется, что хозяин, которому не дают владеть своей собственностью, может быть в раздраженном настроении, то он гораздо проще, чем имеет на это право человек в его должности. — Да, сэр, — произнес суперинтендант, — очень простое объяснение. Главный констебль внимательно посмотрел на на него. — Мистер Тримбл, — сказал он, — в прошлом я порой позволял себя развлечься, водя вас за нос. Нет сомнений, это достойная порицания привычка, тем не менее вполне укладывающаяся в устав. Короче говоря, это привилегия, на какую я как ваш начальник имею право. Но то, что вы пытаетесь в ответ водить за нос меня, совершенно неприемлемо. А потому не могли бы вы перестать тратить мое время и представить прочие документы, которые утаиваете. Предупреждаю вас, если они не окажутся по-настоящему интересными, последствия вас ждут весьма серьезные. Тримбл молча положил на стол письмо, напечатанное на качественной плотной бумаге с логотипом юридической фирмы в Сити. Это было то самое письмо, которое миссис Пинк получила в день разбирательства в суде графства. — «Перси, Пруфрок и Пейн», — пробормотал Макуильям. — О чем, скажите на милость, они могли писать миссис Пинк? «Мадам! Мы получили уведомление от фирмы «Объединенные агропродукты заморских территорий лимитед», согласно которому дивиденды по их акциям первого выпуска будут выплачены 15-го числа следующего месяца. Как вы помните, вы владеете акциями этого выпуска на сумму 5000 фунтов». Ух ты! «Вместе с накопившимися процентами и наличными денежными средствами, отданными под наше управление, это составляет сумму 5580 фунтов 6 шиллингов 11 пенсов, доступную для реинвестирования. К настоящему письму мы прилагаем выборочный список ценных бумаг, предлагаемых нашими биржевыми брокерами. Помня о несколько завышенной доле акций индустриальных компаний в вашем портфеле на данный момент, мы бы рекомендовали…» И так далее, и так далее. Мой дорогой суперинтендант, это потрясающе! И есть еще подобные письма? — Довольно много, сэр. Я сделал для вас лишь небольшую выборку. — «Помня о несколько завышенной доле акций индустриальных компаний в вашем портфеле на данный момент…» Черт побери, она ведь, наверное, была очень богата! — Очевидно, сэр. На стол главному констеблю легло еще одно письмо от «Перси, Пруфрока и Пейна». Он воззрился на него, не веря своим глазам. — «В настоящее время мы провели переговоры с комиссией налогового управления, и ваш добавочный налог определен в размере…» Невозможно! Тримбл, вы понимаете, что означает эта сумма? Она не просто была состоятельной в нашем с вами понимании, а буквально купалась в деньгах. — Так я и предположил, сэр. — Купалась в деньгах! Могла бы купить десять таких, как Тодман с его гаражом, и даже не заметить. С чего ей вздумалось жить так, как она жила?