Годфри встретил их на полпути к двери. Наказ матери после завтрака тем утром звучал: «Бога ради, Годфри, никого не пускай!» И пока он не получит веских свидетельств обратного, надо предполагать, что и эти двое относятся к тем, кого не следует пускать. Но не успел Годфри открыть рот, как один произнес: — Доброе утро. Мы офицеры полиции. Вы мистер Рэнсом? — Да, — кивнул Годфри. — То есть… я хотел сказать… да. Эх, не так, подумалось ему, ответил бы на столь простой вопрос человек светский, повидавший мир. Нет ведь ни малейшей причины тревожиться, когда полицейский спрашивает твою фамилию. Ни один разумный человек не станет волноваться. И тут Годфри почувствовал, что краснеет. К счастью, полицейский ничего необычного как будто не заметил. — Кстати, меня зовут Тримбл, — представился он. — Суперинтендант Тримбл. Мы с коллегой расследуем убийство миссис Пинк. Насколько мы знаем, она заходила сюда в четверг после полудня. — Э-э, да. Заходила. — Тогда вы, наверное, будете не против помочь нам, ответив на несколько вопросов? — К вашим услугам, суперинтендант. (Вот так гораздо лучше. Так, во всяком случае, говорят парни в романах.) Годфри повел их в дом и решил, что лучше разместиться в столовой. Мама, как ему было известно, сидела в салоне в другом конце дома, и он не стал тревожить ее без крайней необходимости. Коллега Тримбла извлек листы бумаги — по виду официальные бланки, — разложил на столе, где те показались неприятными и чуждыми на фоне изысканного полированного красного дерева, и Годфри приготовился к первому в своей жизни допросу. — В котором часу миссис Пинк пришла сюда в четверг? — Приблизительно в половине четвертого. Долгая пауза, во время которой коллега деловито корябал перьевой ручкой. — Она явилась одна? — Миссис Пинк приехала на машине мистера Уэндона. Все оказалось на удивление просто. Едва преодолев первоначальное беспокойство, что сделался объектом полицейского расследования, Годфри с легким стыдом обнаружил, что получает удовольствие от происходящего. Человек разумный, такой, как он, не придает большого значения подобным мелочам, однако они, несомненно, вызывают ощущение значимости. Годфри отвечал четко и полагал, что умело подобранные слова произведут на суперинтенданта впечатление. Его довольство собой исчезло, когда по завершении допроса ему зачитали показания, изложенные скупым, официальным английским, где все обороты речи были сокращены, а факты запечатлены во всей их неприглядности. Изложенные таким образом показания мало что давали. Их едва хватило на полторы страницы полицейской писчей бумаги. Годфри подписался. Тримбл поставил свою подпись свидетеля, и на этом допрос завершился. Однако, складывая лист, чтобы убрать его, суперинтендант вдруг спросил: — Вы ведь находились возле тиса вчера утром? — Да. — Что-нибудь искали? — Да. — Нашли то, что искали, мистер Рэнсом? Выражение лица суперинтенданта можно было назвать игривым. Годфри оно напомнило одну его утомительную тетушку, которая вот-вот извлечет «сюрприз на Рождество». Но тогда он был маленьким мальчиком, а теперь ему не нравилось, когда с ним обращаются как с ребенком. — Нет, — ответил он. — Хотите, чтобы я описал вам этот предмет? Полагаю, вы что-то обнаружили. — Я нашел вот это, мистер Рэнсом. На широкой ладони суперинтенданта засверкала бриллиантовая сережка. — Ох, слава богу! — Облегчение Годфри, что видит ее снова, подавило его раздражение. — Мама очень обрадуется. — Вы узнаете сережку миссис Рэнсом? — Разумеется. — Когда же она ее потеряла? Игривость с суперинтенданта слетела, и его голос стал звучать жестко и неприятно. Мгновение Годфри молчал. В короткую паузу перед ответом у него было время испугаться, почувствовать себя глупо и вместе с тем рассердиться. — Думаю, вам лучше спросить ее саму, — наконец произнес он. Тримбл наградил его долгим пристальным взглядом. Теперь его лицо было лишено всякого выражения. — Как вам будет угодно, мистер Рэнсом. Миссис Рэнсом сидела за шитьем у себя в салоне, когда Годфри вошел с двумя детективами. При виде их она подняла тонко выщипанные брови. — В чем дело, Годфри? — спросила она. — Кто эти люди? Я же просила тебя никого не впускать. — Мы… — начал Тримбл, но Годфри быстро объяснил: — Это полицейские, мама. Они нашли твою сережку. — О, как мило с вашей стороны! — воскликнула миссис Рэнсом, опуская шитье на колени. — Видишь, Годфри, полицейские умеют искать гораздо лучше обычных людей! Позвольте посмотреть. Да, именно моя. Где вы ее нашли, констебль? — Суперинтендант, мадам. Детектив-суперинтендант полиции Маркшира Тримбл. Это сержант Брум. — Прошу прошения. Ну, я все равно вам обоим благодарна. Я собиралась пойти сегодня в участок, заявить о пропаже. Оказывается, сын уже заявил. — Ее нашли, мадам, в ходе совершенно другого расследования, — напыщенно произнес Тримбл. — Не важно, как она нашлась. Она ко мне вернулась, и это хорошо. Я собиралась предложить за нее небольшое вознаграждение. Годфри, дорогой, моя сумочка на столе у окна. — Прошу, не трудитесь, мистер Рэнсом, — вмешался Тримбл. — В данном случае о награде не может быть и речи. Меня, мадам, другое интересует. Как получилось, что вы ее потеряли? — Неожиданный вопрос! Как теряются сережки? Будь вы женщиной, ответ вам не понадобился бы. Серьги легко теряются. — Не сомневаюсь, что так. Но вы можете объяснить, когда и где ее потеряли? — Если бы я могла объяснить, то нашла бы ее сама. Она не была украдена, если это вас тревожит. Серьга упала вчера вечером где-то на холме. Вот и все, что я знаю. Там вы ее обнаружили? — Я нашел ее вчера утром в мусорной корзине у тиса. — В мусорной корзине! Какая удача! Уверена, тебе и в голову не пришло туда заглянуть, Годфри. — Эта корзина была поставлена туда незадолго до того. Нет никакой вероятности, что вы могли обронить серьгу туда. — Правда? Странно. Вы хотите сказать, кто-то подобрал ее и положил в мусорную корзину? Какие нелепые поступки совершают люди! — В общем, мадам, — раздраженно проговорил Тримбл, — все указывает на то, что сережка была потеряна вблизи тиса архидруида. Миссис Рэнсом покачала головой: — Я плохо знаю местные туристические объекты. Я ведь просто живу тут и путеводителей не читаю. Что вы называете тисом архидруида? — Большое дерево приблизительно на середине спуска с холма, там, где сходятся три тропинки. — Да, я знаю место, о каком вы говорите. — В четверг после полудня вы там были? — Не могу точно сказать. Почему именно в четверг? — Разве не в четверг вы потеряли сережку? — Разве? — Поскольку ваш сын искал ее в пятницу утром, полагаю, что пропажу вы обнаружили в четверг вечером? — Ну хорошо, в четверг. — В четверг вы встречались тут с миссис Пинк, верно? — С миссис Пинк? А она тут при чем? — Миссис Рэнсом казалась озадаченной. — Тело миссис Пинк нашли в пятницу утром, мадам, в нескольких ярдах от дерева, известного как тис архидруида. — Ах да, я знаю. Ужасно, — сказала миссис Рэнсом приглушенным тоном, каким воспитанные люди иногда говорят о недавно усопших. Потом ее лицо изменилось от осенившей ее мысли. — Миссис Пинк! — воскликнула она. — Вы хотите сказать, она могла прихватить с собой мою сережку, когда уходила из дома? Годфри, мы об этом даже не подумали! По выражению лица Годфри — как быстро подметил суперинтендант — было понятно, что он ничего подобного не смог бы и подумать. — Разумеется! — продолжила миссис Рэнсом. — Она могла прихватить ее нечаянно — вероятно, сережка зацепилась за юбку. Такое бывает. После случившегося хочется быть к бедняжке милосерднее. Но миссис Пинк определенно вела себя странно в тот день, правда, Годфри? Втерлась к тебе на чай, а после мне нагрубила. А ведь мы едва знакомы! Женщина в таком состоянии способна на что угодно. Она была в критическом возрасте… Вы ведь понимаете, суперинтендант? — деликатно осведомилась она. — Женщины порой…