– А сэр Эдвард и мисс Мармадьюк случайно не сопровождали вас? – Я-то знала, что нет – по крайней мере, не всё время – но добросовестный следователь ничего не принимает, как должное. – Какое тебе дело? – вмешался Эмерсон. – Ты за них не отвечаешь, а они не отвечают перед тобой за то, чем заняты в свободное время. – Он вытащил часы. – Поздно. Пора возвращаться. – Куда спешить? – Сайрус указал на проходившего мимо официанта. – Дамы имеют такое же право на отдых, как и рабочие. Если вы высвободите себе день, буду рад выступить в качестве сопровождающего. Храмы, могилы или магазины – всё, что пожелаете, леди; Сайрус Вандергельт, гражданин США, к вашим услугам. А как насчёт Долины Царей, а? Думаю, что могу утверждать – это мой особый участок, а мисс Нефрет говорит, что не видела его. Обсуждение этого вопроса не затянулось – вернулись остальные. Вместе, все трое. О’Коннелл осыпа́л Гертруду улыбками и ирландскими комплиментами. Удалось ли ей поработить и его? Я решила, что лучше поговорить с Гертрудой. Хочу прояснить во избежание недоразумений: моё беспокойство продиктовано всего лишь чувством долга. Эмерсон вечно жалуется на мою слабость к молодым влюблённым, как он её называет, и я последней буду отрицать, что заинтересована в содействии романтическим альянсам. (То есть брачным союзам.) Но в данном случае не может быть и речи о браке, а вот о заговоре – запросто. Мой долг перед семьёй – узнать, строят ли сэр Эдвард и Гертруда совместные козни (выражаясь лексиконом Сайруса), или же джентльмен просто развлекается. Если последнее –чувство моральной ответственности требовало от меня деликатно предупредить женщину, явно не имевшую моего опыта общения с мужским полом. Я объяснила это Эмерсону позже, когда мы вернулись на «Амелию». С грустью замечу, что он ответил невероятно легкомысленными замечаниями и предложил другую теорию, которую я предпочитаю не цитировать буквально. Выражаясь менее вульгарно, чем он: Гертруда совсем не такая неопытная, как кажется; сэр Эдвард (легкодоступный, поскольку принадлежит к группе мужчин, считающих себя неотразимыми) обманут хитрой авантюристкой. Эмерсон добавил – позвольте подумать, как бы помягче выразиться – что мужчин могут сильно привлекать качества, которые не сразу бросаются в глаза. Трудно было отрицать правдивость его заключений. Но, кажется, мне довольно изящно удалось противостоять им. – Я полностью согласна, Эмерсон. Если помнишь, именно я первым указала, что Гертруда – не та, кем кажется. Она может быть больше, чем простой авантюристкой. Она может быть шпионкой и преступницей! Ну да, обрывки разговора, которые я услышала, убедительно свидетельствуют о том, что она пытается вовлечь сэра Эдварда в заговор! – А мне они сильно напоминают идиотские словесные игры, которыми мужчины и женщины занимаются, когда устанавливают… э-э… романтические отношения. – Возможно, – великодушно согласилась я. – Но мы обязаны выяснить правду и предупредить бедного сэра Эдварда, если его одурачили. – Он не поблагодарит тебя за это, – пробормотал Эмерсон. – О, ч-чёрт побери. Не знаю, почему я трачу время на споры с тобой, Пибоди, ты всё равно поступишь по-своему, что бы я ни говорил. Напои мисс Мармадьюк чаем и сочувствием и загляни в её самые сокровенные помыслы. Я бы попытался помешать тебе, если бы подумал, будто существует хоть какая-то вероятность, что Гертруда – совсем не сентиментальная и достаточно глупая женщина, которая упадёт в обморок, когда случайно столкнётся с преступником или шпионом. Естественно, он ошибался. Он не слышал женский голос – уверенный, многообещающий, соблазняющий – приглушённый голос самой искушённой женщины в мире. На следующий день мы отправились на экскурсию в Долину Царей. Эмерсон согласился присоединиться к нам, не прекращая жаловаться на проклятых туристов и пропущенный день для работы. – По крайней мере, Рамадан почти закончился, – утешала его я. – Нельзя ожидать, что мужчины будут добросовестно работать, если они постятся весь день. – И объедаются всю ночь, – проворчал Эмерсон. – А потом придётся терпеть три дня излишеств и развлечений, пока они празднуют окончание Рамадана. Чёртова религия, от неё одни помехи! Конечно, он настоял на том, что сначала посетит гробницу. Остальные поехали прямо в замок, где до начала экскурсии нас ожидал завтрак с Сайрусом. Общество было тем же, что и накануне ночью, поскольку Сайрус любезно пригласил всех. В ожидании Эмерсона он провёл нас по замку. Прогулка закончилась в библиотеке; наблюдая, как мистер Амхерст снимает с полки огромный том in-folio, чтобы Нефрет могла его осмотреть, я отвела Сайруса в сторону. – Вы уверены, что мистер Амхерст – тот, за кого себя выдаёт, Сайрус? – Моя дорогая миссис Амелия! Вам лучше избавиться от привычки думать, что все, с кем вы встречаетесь, носят личины. – Кажется, его очень заинтересовала Нефрет. – А кого из молодых она бы не заинтересовала? Он просто хвастается, миссис Амелия, поднимая этот том Лепсиуса[179] так, как другой парень поднял бы гири, чтобы произвести впечатление на симпатичную молодую даму. А вот и ваш муж. Идём завтракать. Еда была превосходной, как и всегда у Сайруса. Наслаждаясь нашими похвалами, он повторил приглашение: – Здесь много места, друзья. Как насчёт вас, мисс Мармадьюк? И сэр Эдвард? – Пожалуйста, позвольте мне самостоятельно распоряжаться персоналом, Вандергельт, – прорычал Эмерсон. – Нет смысла тратить изрядные деньги на отель, – настаивал Сайрус. – И это уберегло бы их от поездки через реку два раза в день. Мы с Уилли сутки напролёт болтаемся в этой старой громаде, а я – не лучшая компания для энергичного молодого парня. Разве не так, Уилли? Амхерст вежливо улыбнулся. – Ваше общество, мистер Вандергельт, никогда не может быть скучным. Но, конечно, всё зависит только от вас, сэр. – Ошибаетесь, – поправил Эмерсон. – И от меня тоже. А, к чёрту. Поступайте, как знаете. Все вечно поступают по-своему. Я ожидала, что Гертруда воспользуется предложением. Мало того, что близость расположения облегчит ей слежку за нами, но помещения, которые она видела ранее, были настолько элегантными, насколько могла лишь желать любая женщина. Однако она возразила, и когда сэр Эдвард также выразил своё нежелание воспользоваться приглашением Сайруса, я подумала, что знаю причину. Или примут оба, или ни один. Они хотели переговорить наедине, прежде чем принять решение. – Тогда подумайте, – добродушно сказал Сайрус. – Предложение остаётся в силе; просто дайте мне знать. И вскоре мы уже двигались через вади. Я, конечно, побывала в Долине бесчисленное количество раз, но она никогда не перестанет очаровывать меня. Пока мы ехали, ущелье постепенно сужалось между стенами из голых скал, залитое золотисто-жёлтым цветом солнца и совершенно лишённое жизни – только лениво скользящие над головой стервятники, редкие змеи, ползущие среди скалистых склонов и, конечно, мухи. Похоже, они беспокоили Гертруду больше всего. Она выглядела нелепо, подпрыгивая в седле и отмахиваясь метёлкой. Я снова спросила себя: может ли эта глупая женщина быть авантюристкой или шпионкой? Ответ напрашивался сам собой: да, безусловно. Способность к действию и маскировке важна для обеих профессий. Когда путь разветвился, мы направились по левой ветви через естественные каменные ворота и увидели перед собой Долину. Как и предсказывал Эмерсон, место кишело туристами. «Бедекер»[180] считал, что только несколько королевских гробниц достойны быть отмеченными, и именно вокруг них собрались туристы. Игнорируя вульгарное сборище, Сайрус привёл нас к месту, которое выбрал для раскопок в этом сезоне. В тот день никто не работал, но ямы и кучи песка свидетельствовали о прошлых трудах. – Я полагаю, что где-то здесь должна быть могила, – заявил Сайрус. Мисс Мармадьюк с явным недоумением изучала бесплодную землю и груды щебня, а Эмерсон фыркнул: – Вы бы лучше занялись, Вандергельт, проведением надлежащих раскопок одной из гробниц, которые никогда полностью не исследовались – номер 5, например[181]. Неполный план Бертона имеет несколько интересных особенностей. – В чёртовой дыре полно мусора, – возразил Сайрус. – Потребуются месяцы, чтобы убрать его. Во всяком случае, это не королевская гробница. – Типично, – пробормотал Эмерсон. – Всё, что вас волнует – королевские гробницы. Как и остальных. После чего удалился, предоставив нам самим решать – остаться или следовать за ним. – Куда ты, Эмерсон? – спросила я, пустившись вслед рысью. Вежливый, как всегда (достаточно напомнить), он замедлил темп. – Я хочу взглянуть на одну из могил, найденных Лоре[182] в прошлом году. – Аменхотеп II? Там будет полно туристов, Эмерсон. Сам знаешь, как мумии привлекают толпу. – Нет, – бросил Эмерсон. Гробница, которую он искал, была вырыта в стороне от Долины. Как и большинство других, она был открытой и неохраняемой, и, когда мы начали спускаться по лестнице, я подумала, что Говарду следует этим заняться, если он надеется защитить гробницы. Мы, конечно, захватили с собой свечи. В то время ни одна из гробниц не освещалась электричеством, а ступени были крутыми и разбитыми. Гертруда, которой галантно помогал Сайрус, тихо и тревожно вскрикивала, когда спотыкалась. Лестница заканчивалась в квадратной комнате без украшений. Вторая каменная лестница вела в комнату, являвшуюся последним пристанищем короля. Саркофаг из красного песчаника, украшенный изображениями божеств-защитников, пустовал. Эмерсон неопределённо хмыкнул, подошёл к правой стене и начал осматривать её. Мне не требовалось разъяснять, почему он направился туда. Гробница принадлежала Тутмосу I, отцу царицы Хатшепсут, но Эмерсона их связь не интересовала. Это была самая ранняя королевская гробница в Долине – сооружённая несколькими поколениями позже, чем наша, но ближе к ней по времени, чем любая другая. По размерам она была намного меньше, чем длинные, тщательно продуманные усыпальницы более поздних периодов, и я поняла, что творится в голове у Эмерсона. Поскольку наша могила сооружена раньше, чем эта, она может быть устроена так же просто. Если так, заблокированный дверной проём в основании лестницы, которую мы видели, мог привести прямо в погребальную камеру. Остальные собрались вокруг саркофага. Гертруда стояла в головах, склонив голову и сложив руки. Я заметила, что богиней, изображённой на этой части саркофага, была Нефтида[183] – не более прикрытая, чем Исида, поскольку обе дамы обычно изображаются в очень скудной, плотно облегающей одежде. После изучения саркофага и перевода надписей (хотя никто не просил его об этом), Рамзес присоединился к отцу у стены. – Её украшала расписная штукатурка, – догматично заметил он. – Хм-м, – отозвался Эмерсон, идя боком и держа свечу близко к поверхности. – Повреждена водой, – объяснил Рамзес Нефрет, подошедшей посмотреть, чем они заняты. – Комнаты часто затапливало. Поэтому с гробницами, расположенными у подножия скал, возникают трудности; можно было бы предположить... – Хм-м, – сказала Нефрет вслед за Эмерсоном. – Вы ещё не всё осмотрели? – нетерпеливо поинтересовался Сайрус. – Здесь нет ничего интересного. Мне пришлось хлопнуть Гертруду по плечу, прежде чем она пробудилась от своей задумчивости – или медитации, или молитвы, или чем бы это ни было. Она повернулась ко мне с особенно глупым взглядом. – Это прекрасно, – выдохнула она. – Увидеть Её здесь, в этой обстановке; воздух пронизан Её присутствием, силой веры. – Если, говоря о «Ней», вы имеете в виду Исиду, – заметила я, – то выбрали не ту богиню. Это Нефтида. Исида находится у подножия саркофага. Гертруду это не смутило. – Она проявляет себя во многих формах. Всё есть Она. Она есть всё. – Да неужели? Идём, Гертруда, или мы останемся в одиночестве. – Но ведь я здесь, – заявил Сайрус. – У меня есть рука для каждой из вас, дамы. – Это не оставит вам руку для свечи, – ответила я. – Позаботьтесь о мисс Мармадьюк, Сайрус. Я пойду с... Эвелиной? Она уже ушла – не знаю, с кем, но не с мужем. – С Уолтером, – закончила я. – Могу ли я опереться на твою руку, дорогой? Не то чтобы я в этом нуждалась. Однако пристыженный взгляд указывал на то, что его хрупкое мужское эго требовало некоторой поддержки, и я с удовольствием предоставила её. Мы были последними, кто поднялся по лестнице, после чего тьма снова заполнила пустынную заброшенную комнату. По предложению Рамзеса, разделяющего интерес отца к мумии (я бы добавила, в преувеличенной степени), мы подошли к могиле Аменхотепа II, обнаруженной только в прошлом году. Как и в Королевском тайнике в Дейр-эль-Бахри, в ней находились останки фараонов и королев, вывезенные из собственных гробниц на сохранение. Королевские останки были недавно вывезены в Каирский музей, за исключением тела самого владельца гробницы. Он по-прежнему лежал в открытом саркофаге и, естественно, привлекал всё больше мерзких зрителей. Неподобающее зрелище: сохраняющееся достоинство закутанного тела, иссохший венок, лежавший на груди – в окружении болтливых, потных, любопытствующих зевак. Кто-то с претензией на юмор грубо шутил, а другие капали свечным воском на мумию. Я поторопилась увести Эмерсона.