- Шуточки дома будем шутить, когда отец найдет ремень, - она перевела командирский взгляд на толстого капитана. - Игорь, заканчивай писанину, нам в больницу пора. Давайте-ка, ребята, поднимайте их, машина у подъезда. Поднялся я сам. Не маленький, уж как-нибудь добреду. Жаль, чаю не предложили, да ладно. Обойдемся без этого - Антон внутри меня еле ворочался, хотелось скорее дотащиться до дома, чтобы сгрузить это тело в койку. Капитан даже не пикнул, а ведь он ни одного вопроса не успел задать! Впрочем, версию событий Нина Ивановна всегда успеет надиктовать позже. А то, что бумажная версия будет отличаться от реальной, я ни на минуту не сомневался. Нина Ивановна должна убрать Веру из протокола, и я ее поддержу. А высокопоставленные родители хулиганов тоже приложат все силы, чтобы их чада в деле не фигурировали. Скорее всего выйдет, что Антона в парке побили неизвестные гопники. А что? Обычное дело, ничего удивительного. В травмпункте мы не задержались - благодаря усатому старшине. Он быстренько организовал медосмотр, санобработку и рентген. - Убитые хулиганами граждане обслуживаются вне очереди! - возразил он возмущенному ропоту раненых. Местные эскулапы соорудили Антону колоритный видок - частично синее лицо оттенили крестами пластыря, а на затылок примотали ватную дулю. - Сынок, кто ж тебя так? - участливо спросила женщина с перевязанной рукой. - А вот она, - я указал на Веру, поддерживаемую усатым старшиной. - Буйна девица во хмелю. Теперь моя милиция от меня ее бережет. Девчонка еле заметно улыбнулась, смеяться не хватало сил. И еще ей было очень стыдно перед парнем. Виновата со всех сторон, и нет прощенья - читалось в ее глазах. На заднем сиденье, привалившись к боку Антона, она лишь грустно вздыхала о порушенной навсегда дружбе. День клонился к закату, когда милицейский 'бобик' остановился возле нашей калитки. Появление редкого в этих краях автомобиля привлекло внимание ребятни и бабушек, так что эвакуация пострадавших тел проходила при повышенном внимании публики. А мама, увидев побитого сына, едва сознание не потеряла. Панику на корабле я пресек с ходу, на корню, с женскими истериками опыта мне не занимать. Главное здесь - женщину отвлечь, чтоб делом занять. - Тащи Веру в душ, - приказал тихо, но со сталью в голосе, обрывая мамины причитания и бессмысленные расспросы. - Чистую одежду и для меня тоже найди, следом пойду. Потом примочки с компрессами готовь. Краткость - сестра таланта. Здесь как на допросе, ни в коем случае нельзя развернуто отвечать на вопросы. Иначе эта песня начнет повторяться и никогда не закончится. Странно взглянув, мама молча бросилась выполнять команду. Последовательность и смысл действий в подобных ситуациях дискуссий не предполагает. Со стола под яблоней я собрал учебники, занес на кухню раскладушку - вдали сверкало и громыхало, небо заволокло тучами. Муся с Лапиком, обнявшись, дрыхли под табуреткой. Хорошо им. Выспятся, пойдут мышей ловить. А мне еще раны зализывать... В кармане задрожал телефон. Господи, он-то откуда здесь взялся?! Хромая на заклинившую ногу, я перебежал в туалет, где обнаружил улыбающуюся рожицу внучки во весь экран. - Дед, привет! - закричала Маруся из телефона. - Денег дашь? - Дам, - прошептал я, наблюдая в щель за тропинкой - вдруг кого принесет. - А для чего? - Билет куплю, к тебе перееду! В горле запершило, пришлось прокашляться. - С чего это вдруг? А муж? - Муж наелся груш! - Опять?! - поразился я. - Теперь окончательно, - успокоила она скорее себя, чем меня. - Обстановку надо сменить. Пустишь душевные раны зализать? - Нет! - шепотом завопил я. - Ко мне нельзя! В мою квартиру в самом деле было нельзя. Туда никому нельзя, Марусе тем более. Не дай бог, с ребенком на руках коснется раковины на кухне. Хорошо, если просто унесет девчонку в даль далекую, так ведь и малыша может током шандарахнуть... - Дед, ты там не переживай, мне твои домоправительницы побоку, - она захихикала. - Я коммуникабельная! - Так, коммуникабельная ты моя,- решил я без особых раздумий. - Поживешь на даче, ключи у тебя есть. А что? Лето, природа, свежий воздух. Там, правда, садового инвентаря не стало, но ты же не будешь грядки копать? - Дед, я буду с них кушать! - Да кушай сколько влезет... - зная Марусю, трудно ожидать другого заявления. Это поколение травмировано интернетом. Они грядки не то что копать - они видеть не приучены. Зачем напрягаться, когда одним кликом можно создать доставку пиццы? Возможно, я не прав со своим старческим брюзжанием. Может быть. Вслух выдал иное: - В холодильнике полно еды. Когда вас ждать? На моей даче от голода не умрешь, в погребе припасены консервы на случай войны. Еще соль, сахар и крупы. Недавно ассортимент немного расшился - теперь в холодильнике хранилась экологически чистая валюта, перетащенная от Риммы. А на веранде досушивалась рыбка. - Когда вас ждать? - Я уже собралась, завтра днем буду! Во приперло туристку, подумал я, на чемоданах сидит как на низком старте... - Домой нельзя, понятно? - уточнил на всякий случай. - Езжай сразу на дачу. Я не встречу, в больнице лежу. - Дед заболел?! - показное веселье из голоса улетучилось. - Вот ты меня огорчил, даже не знаю, что делать... Может придумать чего, какие-то лекарства? - Ничего страшного не случилось, обычная профилактика, - вздохнул я. - Здесь полный пансион. Ну все, некогда мне, чмоки-чмоки, пока-пока. Отключив аппарат, я задумался. Откуда здесь, в Антоновом кармане, взялся телефон? К понятию 'случайность' я всегда относился с настороженностью. Любой здравомыслящий человек понимает, что случайностей не бывает, а глупым себя я не считал. Можно не знать всех причин и не понимать свою роль в событиях, но каждое событие вытекает из конкретных процессов. А в моей ситуации процесс явно управляемый, надо просто понять цели и взаимосвязи. - Давай по порядку, - предложил я себе. - В операционную меня доставили без мобильника. Это точно. А что я делал перед этим? До операции я разговаривал по телефону... С Марусей же и разговаривал! Она жаловалась, что маленький Антон плюется черной икрой, не хочет глотать полезные витамины. Этих самых витаминов я им передал целую сумку-холодильник со знакомым проводником... А потом у меня отняли аппарат и потащили на операционный стол. И там я злился, что опять не услышал рассказа, как поживает мой правнук... Да, собирался перезвонить сразу, как освобожусь. Эта мысль вертелась у меня в голове, и телефон выполнил удаленную команду? Взял, и перелетел в карман? Очень интересно. Посидев немного в раздумьях, я пополз в душ, разделся, омыл раны Антона. Парню было совсем хреново, еле ощущался. Собрался было бриться, щеки кололись щетиной, однако зеркало посоветовало повременить. Правильно, эту битую физиономию сегодня лучше не скоблить... Пока приводил тело в порядок, на веранде мама закончила возиться с девчонкой - навертела компресс на раненую ногу, накинула плед. Следом очередь дошла до Антона. Слушая мой короткий отчет о военных событиях, мама начала всхлипывать, причитать и ронять капли из глаз на бинты. По завершению процедур она вовсе ушла в свою комнату, заливаясь слезами, а я принялся укладывать Антона в безболезненную позицию. Первый попавшийся под руку учебник физики раскрыл наугад, примерно посредине. Чтение успокаивает - так гласит опыт человечества, и мой собственный тоже. А что еще делать? Суета закончилась. Листая страницы, я затих, прислушиваясь к странному покалыванию в колене Антона. В том мире сейчас идет операция на моем старом колене... А если я это ощущаю, значит и в Антоновом колене тоже ковыряются хирурги? Как такое может быть, в голове не укладывалось. Ладно, мое сознание здесь, а тело там. Странно, но ладно. Бог с ним, привык уже. Но как хирургическое вмешательство на мою ногу там, может отражаться на Антоне здесь?! Задачка за задачкой. Доберусь домой, сразу составлю матрицу Эйзенхауэра - план получения ответов на ряд загадочных вопросов. А пока, на всякий случай, надо лежать тихонько, не дергаться. Люди все-таки серьезное дело делают, не стоит им мешать. Девчонка, обряженная в мамин спортивный костюм 'Найк', поверх футболки с таким же логотипом, тихонько вздыхала рядом. Недавно матушке невероятно повезло: молочница Римма принесла кучу женских тряпок, которые себе накупила, но носить не могла, размер не подошел. А маме, что удивительно, все пришлось впору. Она не вернула ни одной вещи, все загребла под себя, словно сорока. Уж очень дешево Римма отдавала излишки. Скрепя сердце, отец полез в свою заначку, расплатился сполна. Это ж надо, бурчал тогда отец, такусенькая тряпочка, с прозвищем 'трусы' ради смеха, а денег стоит цельных три рубля, как бутылка водки! Чудеса на этом не закончились, у Риммы оказался ненужный садово-огородный инвентарь в широком ассортименте. Папа чуть в осадок не выпал, такого доброго инструмента он в жизни не встречал. Не новый, конечно, но в отличном состоянии! Это вам не какие-то там 'кружевные лифчики', а полезные в хозяйстве вещи. Лопаты и грабли ему не хотелось выпускать из рук, а блестящий хромом секатор немедленно был спрятан в нагрудный карман джинсового комбинезона. Этот предмет гардероба Римме тоже не пришелся по душе. Отрешившись от мирского, я приказал Антону расслабиться. - Парень, хватит умирать! - такое приходилось говорить себе не раз. - Подумаешь, по башке настучали. Великое дело. Пора привыкать, для бабника это обычное состояние. Любишь по бабам кататься - люби и салочки носить! Отзываясь, Антон тихонько затрясся. - Не вижу проблем, - продолжил я аутотренинг. - Тем более что доктор в больничке особенной трагедии не обнаружил. Ребра побиты, но не поломаны. Почки, слава богу, на месте, а селезенка ушиблена без вздутия живота. И главное, заметь, яйца сохранились в отличном состоянии! Только что кашлял нормально и писял без крови, простите за натуралистические подробности. - Точно? - приободрился парень. - Точнее некуда. Соберись, жизнь продолжается. Что сильнее болит? Грудина? Кладем туда руки. Работаем вдвоем! Твои руки теплые и тяжелые, и тепло от них разливается по всему телу. Шумит водопад, течет речка. Вода прозрачна и чиста, и серебро реки отражает небо в шапке белоснежных облаков. Слышишь шум воды? Лицо обдувает свежий ветер, прибрежная галька хрустит под твоими шагами... Антон старался без дураков, я отчетливо ощутил тепло в груди. Молодец, партнер! - ...Прямо на берегу реки разостлана чудесная скатерть, заставленная блюдами изысканных кушаний - багровые помидоры присыпаны зеленью, тонко струганная брынза сочится влагой на срезе, горка сосисок без названия исходит влажным паром, а на зеленом стекле 'Рижского' блестят капельки солнца. Водопад заглушает боль, и волна, набежавшая на берег, уносит все болячки с собой... Стряхиваем руки в воду и снова кладем их на грудь. Ты можешь спать и не знать, что спишь, видеть сон, и не помнить этого сна. Ты можешь оказаться в прошлом или очутиться в будущем, где возможно все. Но еще лучше оказаться в другом мире, в другой реальности нашего сознания, где возможно все и где сбываются все желания. Журчит вода, щебечут птицы, медленно и незаметно боль уходит... Аутотренинг не требовал особого напряжения и шаманских движений, я повернул голову в сторону соседки, замершей неподвижным изваянием. Спортивный костюм оказался великоват, но Веру это не трогало - закрыв глаза, она страдальчески кусала губу. - Сильно болит? - на широкой Антоновой тахте девчонка лежала через метр, на другом краю. - Ага. Горит и дергает. И чего-то знобит, - посетовала она, натягивая плед до подбородка. - Мамина таблетка не помогает. Вот я дура несчастная! Сама покалечилась, и тебя подставила. В отличие от Антона, меня боль беспокоила мало, больше нервировал зуд под коленной чашечкой. Там чего-то шевелилось и дергалось. Профессор говорил о быстрой экзекуции, которая обычно укладывается в двадцать минут. Пора бы им уже закончить! - Антон, продолжай без меня, - пробормотал я. - Вернусь через минуту. - Дед, ты куда?! - тихо завопил парень, но слушать его было некогда: ко мне обращался ассистент доктора. - Антон Михалыч, как вы себя чувствуете? Я открыл глаза. - Мы закончили, - сообщил хирург. - Все прошло штатно, проблем нет. Сейчас вас перевезут в палату. Сегодня вставать нежелательно! А завтра, после осмотра, начнем потихоньку. До свиданья, отдыхайте. А что, хорошая мысль. Дельная, и вовремя предложена - давно пора поваляться спокойно, подумать о делах своих скорбных. Натянул простынку, прислушался: тишина. Никаких негативных эмоций. Конечно, кольнули успокоительное в задницу, в колено вдули анестезию. В желудке болтается коньяк, но это было давно, и об этом я не обмолвился. Коньяк просто усиливает действие препаратов, как песня рекомендует - без наркотиков жизнь прекрасна, а с наркотиками удивительна. Итак, подведем итоги. Первое, здоровье. Как и наркотики, оно вызывает изумление. В тонущем корабле пробоины залатали капитально, и кого благодарить, понятно. За колено - профессора, за капельницы - лысого доктора. А за остальное? Как объяснить омоложение, летний загар и, главное, утреннюю эрекцию? И если я молодею за счет Антона, то придется от такого 'подарка' отказаться. Пить чужую кровь и радоваться жизни? Боже избавь.