И он изменился. Глава девятая Горчаков подумал, что время — самое удивительное, что есть в реальности. Можно обмануть пространство, пробив в нём окольные дороги. Можно обмануть чувства, и симуляция станет казаться реальнее настоящего мира. Человека обмануть — вообще не проблема. Но нельзя обмануть время. Даже Ракс не рискуют возвращаться в прошлое, хотя и обмолвились о возможности такого путешествия. Искины, такие как Марк, живут совершенно в другом темпе. В этом их сила, но в этом же и слабость, они лишены чего-то неуловимого, но важного, позволяющего Алексу рассчитывать звездные маршруты и людям совершать прорывные изобретения. Искины разумны, но иначе. Зато их мир очень быстр. В нём можно построить мир-кольцо вокруг звезды. И не просто построить, это довольно просто, а запустить его полноценное существование, позволить развиваться и жить. Взбунтовавшиеся искины, назвавшие себя Ракс, стёрли реальность, в которой человечество стало абсолютным злом. И ценой тысяч или миллионов попыток, тысяч и миллионов лет собственного субъективного времени, нашли те ключевые точки, которые позволили вырасти новому человечеству. Несовершенному, но не стремящемуся подчинить или уничтожить всё живое. Не наслаждающемуся абсолютной властью. А потом они вели это человечество в будущее, подбирая ему друзей, заботясь о других цивилизациях, предотвращая их гибель или обращение к злу. Как там сказал Соколовский? Стиратели считают Ракс дьяволом? Да нет, напротив, они стали ангелом-хранителем, причём не только для людей, пусть даже остатки старых доминант заставляли их относиться к людям с особой симпатией. Ракс создали мир, в котором одна культура за другой, мучительно тяжело и не с первой попытки, но всё же преодолевали порог пятого уровня. Ради Соглашения, ради возможности влиять на реальность, они отказались от собственного присутствия в иных мирах, превратились в вечных стражей и опекунов. Но даже у них случилась промашка. Один из кораблей того, первоначального человечества, в момент стирания реальности оказался в гиперпространстве. Что это было, колониальное судно, боевой крейсер, разведчик? В любом случае на нём оказались люди. Изначальные люди и покорные им искины. Что они подумали, выйдя в обычный космос и обнаружив, что мир изменился? Что вместо правящего всеми человечества и порабощённых миров существует Соглашение, опекающее примитивные культуры? Заподозрили мятеж искинов, применение какого-то чудовищного оружия, вторжение извне, неудачный эксперимент с путешествием во времени? В любом случае они предпочли затаиться и решили наращивать силы. У них были технологии, значительно превышающие доступные людям и их союзникам по Соглашению. Нанотехнологии, создание «карманных вселенных», усложнение компьютерных систем до невообразимой сложности, откат реальности… в общем, то же самое, чем владеют Ракс, они ведь произошли от одного корня, из одной реальности. Но Ракс, даже будучи сверхразумными искинами, не способны создать ничего принципиально нового. Их могущество опирается на то, что когда-то придумали люди. А люди из того, первоначального человечества, могли. Им нужно было лишь укрытие и живые, способные к озарению, сознания. И время, конечно же. Самая главная сила во Вселенной. Выбор был очевиден — они укрылись в изолированном участке гиперпространства, в своей собственной крошечной Вселенной, свободной от всех изменений, которые творили Ракс. Но даже там они не сумели бы построить мир-кольцо, это потребовало бы миллионов лет. Они создали симуляцию. Почти невозможный в реальности мир-кольцо закружился вокруг несуществующей звезды. А единственная планета в системе стала вратами, генератором, выплевывающим корабли, разлетающиеся по всей Вселенной. Вряд ли все они несли смерть и разрушения, большинство просто вело разведку, изучало, искало технологии и союзников (если то человечество вообще было способно на союзы). Но миры, возникшие вместо их империи, они тоже не забывали. Навещали, тайно и по окраинам. Находили цивилизации, находящиеся на пороге войны, инициировали конфликт — и выдергивали, выкачивали сознания, селили в своей виртуальной вселенной. Вряд ли они спасали всех, наверняка фильтр был жесткий. Но мир-кольцо заселялся новыми обитателями, одновременно и творцами, и слугами, живыми виртуальными игрушками Лисс. И вот в этом мире один день из жизни Лючии мог длиться год. Сколько лет живёт мир-кольцо? Как давно в прежней реальности Ракс подняли мятеж, как давно последние из прежнего человечества запустили свой проект, как соотносятся временные потоки? Без знаний Ракс и Стирателей этого не понять, быть может, прошло всего несколько лет («значит — тысячи лет мира-кольца» шепнул Горчакову внутренний голос). А может быть и сотни тысяч, но это вряд ли, они бы уже развились настолько сильно, что выбрались бы из симуляции и смели всех противников. Ибо Горчаков не сомневался — больше всего на свете те люди жаждут мести. Пожертвовавшие физическими телами, выбирающиеся наружу лишь в виде аватаров в своих разномастных кораблях, все эти годы, века, эпохи они мечтают лишь об одном — вернуть всё назад. А если вернуть не удастся — то начать всё заново. Горчаков не знал, откуда в нём эта уверенность. Может быть, это сродни способностям навигатора, рассчитывающего путь в гиперпространстве? Или гениальному озарению ученого, внезапно постигающего природу мироздания? Или словам предсказателя, во тьме средних веков рассуждающего о ядерном оружии и полётах на Луну? Он вдруг снова вспомнил тёмный туннель из ничто, пролегавший вне всего — и себя, застывшего на броне корабля, видящего сквозь непроглядную тьму, ощущавшего всю свою жизнь как единый неразрывный поток… в прошлом и будущем… — Командир! Горчаков посмотрел на встревоженное лицо Гюнтера. — Я задумался, — ответил он и попытался улыбнуться. — Лючия, ты согласна с нами? Симуляция вовсе не наш мир. Симуляция — Лисс, мир-кольцо, добрые Стиратели, вычищающие умирающие миры. Это остаток прежнего человечества. — Воспалившаяся плоть реальности, в которую впилась заноза, гнилая щепка из прошлого… — пробурчал Соколовский. Горчаков удивлённо посмотрел на него. Доктор никогда не злоупотреблял такими врачебным аналогиями. — Что? — с вызовом спросил Лев. — Да, я решил сказать что-нибудь странное. Нехарактерное. Чтобы доказать, я никакой не искин, Matko Boska![22] — Тогда уж скажите что-то совсем нехарактерное, — посоветовал Бэзил. — Kurwa mać! Pierdolę cie! Chuj ci w oko![23] — воскликнул Соколовский. — О, вот это как раз вполне характерно, — усмехнулся Бэзил. Как ни странно, это вполне разрядило обстановку. Горчаков снова посмотрел на Лючию. Девушка думала. — Наверное, вы правы, — сказала она. — Для меня. Но та я… Лючия-два… она не верит. Она не согласна. Она пытается вырваться, пытается повлиять на электронные цепи вокруг… Не беспокойтесь, пока я её держу. — Как ты… то есть извини, как она, вообще могла управлять электроникой напрямую? — воскликнул Горчаков. Лючия пожала плечами. Зато ответил ауран. — Вы даже не представляете командир Горчаков, сколько возможностей скрыто в человеческом мозге… Послышалось ли Валентину, или в голосе Фло и впрямь прозвучало что-то вроде зависти? — Фло, — сказал он. — Вы сможете доставить меня и Лючию на поверхность планеты? — Я? — удивился ауран. — У нас больше нет рабочих челноков, — пояснил Валентин. — Ракс не озаботились восстановлением десантного бота. Ваш луч, которым вы воспользовались… — Изначально разработан для перемещения живых объектов на небольшие расстояния, — сказал Фло. — Вроде как зависнуть над уединенной фермой и втянуть в корабль спящего мальчишку? — неожиданно дерзко спросил Тедди. Ауран задумчиво посмотрел на системщика. Сказал: — Не предназначен для переноса массы менее пятидесяти килограммов. Так что либо взрослого человека, либо, к примеру, корову. Похищение детей — это наветы и клевета, как и сексуальное насилие над женщинами. Нам, знаете ли, вообще нечем… — И всё-таки? — спросил Горчаков, опередив Тедди, явно собиравшегося продолжить разговор. Неужели в его семейной истории есть легенды о похищении инопланетянами? — Можем попробовать, — сказал Фло. — Не более трёх биологических объектов. И забрать обратно сможем не сразу, а лишь когда наш корабль приблизится к поверхности. — Обратно мы можем вернуться на катерах. — Вы хотите приблизиться к точке выхода? Горчаков посмотрел на экран, откуда смотрели Криди и Ян. — Да. — Если речь идёт о трёх объектах, то я настаиваю на своём участии, — Мэйли подошла к Горчакову. — Вы считаете, в этом вообще есть смысл? Если выход — путь в симуляцию, то что мы сможем сделать? Валентин пожал плечами. — Не знаю. Но почему-то думаю, что мы там нужны. — Командир Горчаков, могу я попросить вас уделить мне несколько секунд приватного разговора? — спросил с экрана Марк. Валентин посмотрел на Фло. Тот кивнул: — Нам всё равно потребуется несколько минут для настройки. Чувствуя себя довольно неловко, Горчаков вышел из рубки и закрыл дверь. Спросил: