В целом число в Китае было тесно связано со временем. Числа там, как пишет Марсель Гране, были классифицирующими символами [44], вселенная мыслилась как конечное целое, а различные числа: один, два, три и так далее описывали это целое в различных качественных аспектах, раскрывавших себя в определенных временных моментах. Поэтому число означало разнообразные типы организации материи в соответствии с надлежащим порядком. Числа — это не только обозначения количества, они обозначают также качественные временные фазы в существовании целого. Исходя из этого, И-Цзин работает с системами счета, используя особенности того или иного числа для каждого особенного момента. Числа, подобно остальным архетипам, имеют как «вечный», так и обусловленный аспект. Они включают в себя «акаузальную упорядоченность», временную последовательность, периодичность и свои специфические особенности. Третьим важнейшим символом времени является колесо, которое я уже затрагивала в своей схеме. И Кайрос и Фортуна обладают этим атрибутом, последняя же вообще была одной из доримских богинь — матерей природы. Наш зодиак также часто интерпретировался как небесное колесо. Наиболее известными образами Колеса Времени являются индийские и тибетские представления о Колесе Сансары (колесе воплощений), означающем мир Анитья[122], мир тленный и временный, от которого буддисты стремятся уйти в нирвану. В центре этого колеса изображены три животных: свинья (вожделение, страсть), петух (ненависть) и змея (бессознательность), поддерживающие вечное вращение колеса. В противоположность этому негативному аспекту Колеса Времени существует «восьмеричный путь» спасения (Дхармы), который изображается также в виде колеса с восемью спицами. Оно вращается в мире, неся избавление всему человечеству [45]. Наблюдение за регулярным появлением небесных феноменов привело человека в конце концов к изобретению зубчатого колеса, сделавшего возможным появление первых календарей, а позднее часов. Однако это изобретение имело довольно странную историю. Первоначально означавшие божественную силу времени во вселенной, позднее часы стали моделью механического обезбоженного мира. Николай Кузанский, впрочем, еще придерживался мнения о божественной функции часов: «Пусть же идея часов означает вечность; движение часов выражает последовательность. Вечность, следовательно, есть разворачивающаяся и сворачивающаяся преемственность, ибо идея часов как вечности означает сворачивание и разворачивание всех вещей в мире». Только начиная с эпохи Просвещения и до конца девятнадцатого века человек отделял часы от божественного создателя, считая их чисто механической моделью вселенной. С психологической точки зрения это означает, что Эго заменило собой космического творца (поскольку оно может конструировать часы), впав тем самым в инфляцию. Закономерность была смешана с механической функциональностью, элементы случайности и творческого начала в идее времени были исключены из поля зрения. Только сейчас, в современной физике и глубинной психологии мы начинаем пересматривать эту ошибочную точку зрения. В сновидениях современного человека часы часто выступают в роли напоминания о том, что мы не вечны. Незадолго до смерти некоторым людям, например, снится, что часы их сломаны и ремонту не подлежат. Такие сны сообщают человеку, что не он сам, но его земное время подошло к концу. В других сновидениях часы обозначают обусловленный или необусловленный мировой порядок, выступая символом Самости. Читатель в связи с этим может вспомнить видения одного физика, описанное Юнгом в «Психологии и алхимии», где он увидел следующее: «Вертикальный и горизонтальный круги с общим центром. Это мировые часы и поддерживает их черная птица. Вертикальный круг — это синий диск с белым ободом, разделенный на 32 секции. На нем вращается стрелка. Горизонтальный круг состоит из четырех цветов. На нем стоят четыре маленьких человечка с маятниками, эти человечки вращают колесо и цвет его меняется с темного на золотой.. Часы работают в трех ритмах: 1. Малый ритм: стрелка на синем вертикальном диске движется по Vi2; 2. Средний ритм: один полный оборот стрелки. Одновременно горизонтальный круг движется по Y2. 3. Большой ритм: 32 средних пульсации равны одному полному обороту золотого колеса» [47]. Юнг комментирует это сновидение, приводя различные параллели из алхимии и средневековых календарей. Затем он пишет: «…если мы начнем… с утверждения, что центр и периферия представляют тотальность Психэ и, следовательно. Самость, то данная фигура скажет нам, что в Самости пересекаются две гетерогенные системы, стоящие одна на другой в функциональной взаимосвязи, установленной определенным законом и регулируемой „тремя ритмами“. Самость будет, по определению, центром и окружностью, включающей и сознание и бессознательное…» [48]. «Так как фигура несет в себе и космический аспект — идею мировых часов — мы должны предположить, что она является уменьшенной моделью или даже источником времени-пространства, во всяком случае, воплощением его, и поэтому, говоря математически, четырехмерна по своей природе, хотя и видна только в трехмерной проекции» [49]. В другом месте Юнг добавляет: «Если мы вернемся назад, к пифагорейской идее о том, что Психэ это квадрат, тогда мандала будет для нас выражать Божество через тройной ритм и Психэ через статическую четверичность как круг, поделенный четырьмя цветами. Глубочайшим значением мандалы потому будет являться слияние Психэ с Богом» [50]. Если Юнг верно интерпретировал образ двух пересекающихся систем как источника времени-пространства, это может означать, что сознательное представление о времени «порождено» взаимопроникновением сознательной и бессознательной частей психики. Дуальная модель мира у китайцев как перекрывающие друг друга ранний и поздний небесные порядки будет еще одним случаем, подтверждающим эту идею — там, где вечный, вневременной уровень Самости встречается с обусловленным миром нашего сознательного опыта, время начинает свой ход. Это может привести к выводу, что наша связь со временем будет единственно «верной», только если Эго подчиняется требованиям Самости. Это объясняет, почему, например, невротики часто испытывают ощущение, «что время их подгоняет, преследует» — они не живут в ритме Самости, поэтому время и становится для них негативным феноменом. Бодлер[123], к примеру, в своей поэме «I Horloge» называет часы «ce Dieu effrayant et sinistre»[124]. Бодлер, конечно, один из многих современных творцов, описывающих время в его неприятном аспекте [51]. Всякий раз, когда индивидуум начинает терять смысл своей жизни или упускать из виду «вечную» ее составляющую, заслоняясь рациональными предрассудками, он будет испытывать трудности со временем. Когда же слишком много людей будет вести себя так, время станет «искривленным», нарушится его нормальный ход. С этой точки зрения становится понятным, почему в Древнем Китае календарные реформы, предпринимаемые императорами, праздновались как великие события. Изменяя «числа в календаре», император восстанавливал социальный и религиозный порядок в своем государстве, возвращая империю на путь Дао [52]. В работе «Зон» Юнг попытался показать, что внутри Самости происходит процесс постоянного обновления. Этот процесс носит круговой или, скорее, спиральный характер, будучи связан с постепенным осознанием человеком Самости [53]. «Самость — пишет Юнг, — это не статическая величина или постоянная форма, но динамический процесс… трансформации, происходящие в ней, представляют процесс восстановления внутри Самости, что можно сравнить с карбоново-азотным циклом на Солнце, когда карбоновое ядро захватывает четыре протона (два из которых немедленно становятся нейтронами) и отпускает их в конце цикла в виде альфа-частиц. Карбоновое ядро само по себе покидает реакцию неизменным, „как Феникс из пепла“. Таким образом, секрет существования атома и его компонентов состоит в постоянном обновлении; мы приходим к такому же заключению, пытаясь объяснить сверхрассудочность архетипов» [54]. «Психэ не может быть кардинально отлична от материи… Психэ и материя существуют в едином мире, являясь каждая частью друг друга». Самость, понимаемая таким образом, выступает не как неподвижный внешний центр, но как динамический процесс, который, в частности, выражает пирамида в вышеупомянутом сновидении. К трем основным архетипическим символам времени: реки (или змеи), процессии (или поезда) и колеса (или часов) мы можем добавить еще один архетипический образ — Бога Смерти. В античности Хронос-Время отождествлялся с Сатурном и его косой и часто изображался в этом облике. Как и Сатурна, его представляли пожирающим своих детей. Эта фигура благополучно пережила Средние Века, просуществовав вплоть до семнадцатого века как образ «Отца-Времени». Часто его изображали вместе со смертью в виде скелета, держащего песочные часы. В сновидениях современных людей я еще никогда не сталкивалась с этим образом, однако влияние данного архетипа можно заметить в подавленном настроении и ощущении депрессии у многих пожилых людей, приводящем впоследствии к развитию старческих психозов. Мне кажется, что фигура «Отца-Времени» на самом деле автономная, отдельная часть Божественного образа, темный аспект Бога, который человек очень неохотно отождествляет с Богом как таковым. В европейском фольклоре смерть выглядит часто не как уродливое, отталкивающее существо, но как суровый и таинственный человек, действующий напрямую, согласно Божественному повелению. Сны, с которыми я сталкивалась в своей практике, описывали приближение смерти именно в таком образе, когда сновидец просыпался от ощущения, что некий ужасный посетитель постучал в дверь его спальни. В Индии смерть и распад открыто ассоциируются с высшим божеством. В Бхагават Гите (XI) Вишну говорит о себе: «Знай же, что я есть Время, уничтожающее миры, когда приходит их час» [56]. Шива также символизирует смерть; его называют Бхайрава, Ужасным Разрушителем, или Маха-Кала, «Великим Временем», также Кала-Рудра, «Всепожирающим Временем». Его шакти — Кали, чье имя есть женская форма от Кала, Время. Она черна, носит ожерелье из отрубленных голов и держит в своих многочисленных руках смертоносное оружие [57]. Наиболее часто в современных сновидениях мы сталкиваемся с образом смерти как уничтожения живой жизни или растительности: убитая лошадь, дерево с опавшей листвой, поле с вытоптанной пшеницей, что напоминает нам о том, что смерть в совершенстве владеет своей косой, подобно древнему Сатурну. Также такой сон означает, что не вся наша жизнь подвержена гибели, но только лишь животная жизнь нашего тела. Наше специфическое чувство времени также определенным образом связано с функциями нашего тела. Я имею в виду биологические часы, регулирующие время сна и бодрствования, гормональные ритмы и так далее. Таким же образом наше восприятие времени меняется под воздействием наркотиков, холода или нервного возбуждения, а также возраста. Физиологические часы функционируют как бы отдельно от внешних стимулов и потому являются эндогенными. Пока еще не доказано окончательно, но, похоже, что большинство этих жизненных ритмов синхронизируется мозгом. Наше восприятие времени, следовательно, тесно связано с Психэ, реализованной в мозгу (psyche in its incarnated form in the brain); в своем же невоплощенном аспекте Психэ находится отчасти за пределами времени, о чем я уже упоминала в начале. В одном из своих писем 1952 года Юнг отважился дать спекулятивное, несколько умозрительное объяснение этого феномена. Сначала он выражает свое удивление тем фактом, что «мы получаем чрезвычайно мало информации от тела изнутри и поэтому, бессознательное крайне редко обращается к телу, а если и делает это, то кружным, символическим путем». Выглядит так, как если бы «существовал глубокий разрыв между разумом и телом». Я объясняю эту точку зрения на примере наличия быстро растущих раковых клеток в определенных участках нашего тела, о которых мы можем ничего не подозревать. Более того, может потребоваться специалист, чтобы распознать признаки заболевания по некоторым симптомам. Далее Юнг упоминает об относительности времени-пространства в случае с парапсихологическими феноменами, о чем я также говорила ранее, и в итоге задает вопрос: «Должны ли мы отбросить категории времени и пространства, когда имеем дело с психическим существованием?». «Я думаю», продолжает Юнг, «что Психэ следует понимать как сжатую интенсивность, а не как тело, движущееся во времени. Мы можем утверждать также, что Психэ постепенно поднимается из мгновенного расширения до конечного, превосходя, допустим, скорость света, и потому тело это реализовать не может. Здесь нужно учитывать „эластичность“ пространства в условиях ESP[125], так как, если нет движущегося в пространстве тела, то там нет и времени» [59]. Позвольте мне немного проиллюстрировать эту идею. Мы знаем, что ядро атома способно минимально расширяться в пространстве, имея при этом колоссально сжатое количество энергии, что мы можем наблюдать, например, при ядерном взрыве. Предположим, что расширение атома в пространстве будет уменьшаться и сведется к нулю, а количество энергии останется прежним — мы получим тот порог, где душа оставляет обусловленность тела, становясь чистой интенсивностью. Любопытно, кстати, что Бенджамин Уорф[126] в своем описании языка индейцев хопи указывал, что у них нет слов, означающих «быстро», но есть слова, обозначающие понятие интенсивности [60]. Возможно, как пишет Уорф, необходимо ввести новый термин i (интенсивность) [61]. Также и ускорение следует понимать по-другому, так как все обладает фактором i, независимо от того, движется оно или находится в покое. Если Уорф прав, то «интенсивность» в понимании хопи относится в большей степени к психическому аспекту событий, чем к физическому. Юнг продолжает: «Вы определенно будете возражать против парадокса нерасширяющейся интенсивности как contradictio in adjecto. И я соглашусь с вами. Энергия — это масса и масса имеет свойство расширяться. Во всех случаях тело, обладающее скоростью, превышающей скорость света, исчезает из поля зрения и мы можем только гадать, что происходит с ним в данный момент. И, разумеется, мы не можем быть уверены в том, где это тело находится сейчас и вообще существует ли оно. Подобно этим объектам, время также является ненаблюдаемым феноменом» [62]. Позволю себе еще раз заметить: Мы знаем, что в так называемых «черных дырах» объекты способны исчезать. В этих местах любые сигналы света и время-пространство также становятся ненаблюдаемыми. Однажды я столкнулась с телепатическим сновидением одной моей пациентки, демонстрировавшим похожее ощущение в момент, когда душа покидает тело после смерти. Ей приснилась вечеринка, на которой присутствовал, среди прочих гостей, Юнг одетый в довольно причудливый костюм: спереди зеленый, а сзади черный. Там была стена с вырезом точно по контурам фигуры Юнга. Он ступил в эту дыру и исчез, хотя сновидица точно знала, что он рядом с ними, пусть даже невидимый. На следующее утро по радио она услышала, что Юнг скончался предыдущим вечером. Сновидение, таким образом, сообщило ей, что в момент смерти живое существо переступает порог видимости, попадая будто в черную дыру, однако не прекращает своего существования. Но нам все еще неясно, как душа связана с телом. Юнг продолжает: «В свете этой точки зрения мы можем предположить, что мозг будет выступать в роли трансформатора, в котором относительно бесконечное напряжение или интенсивность души будет изменяться в уловимую частоту „расширений“. И, напротив, затухание интроспективного восприятия тела объясняет себя благодаря последовательной „психификации“, то есть за счет расширения. Психэ = наивысшая степень интенсивности в наименьшем пространстве» [63]. Юнг подчеркивает, что выводы эти в целом умозрительны. Тем не менее, мне кажется, что ценность таких гипотез зависит от того, как много необъяснимых прежде фактов можно привести с помощью них в смысловую взаимосвязь. Эта идея представляется мне одной из таких, она объясняет множество ESP-феноменов, свидетельствующих, что психика на самом деле мало подвержена влиянию времени и пространства. Также эта гипотеза соотносится со свидетельствами восточных и западных мистиков, утверждающих, что в состоянии высшего экстаза время и пространство преодолеваются путем одновременной и необычайно сильной интенсификации духовного постижения. Это объясняет, к примеру, почему функционирование мозга могут осложнить различные токсические эффекты (наркотики или шизофрения); здесь речь также идет о ненормальной интенсификации психического опыта, хотя в случае шизофрении фрагментарной и неорганизованной. Эта гипотеза также объясняет, почему у многих шизофреников в момент психотического эпизода возникает ощущение, что «у них взрывается мозг»; в качестве позитивного примера могу привести утверждение практикующих йогов о том, что, когда рождается тело Будды, череп их раскрывается и он выходит наружу с первым криком. Сообщения людей, испытавших «клиническую смерть», подтверждают то же самое, как и видения Юнга в 1944 году, описанные им в «Воспоминаниях, сновидениях, размышлениях». В повседневной жизни мы предполагаем определенную дихотомию разума и материи, которая является лишь способом сознательного наблюдения вещей. На самом же деле мы не знаем, что такое материя как таковая и что такое разум (Mind) или Психэ (Psyche) как таковая По мнению Юнга, они в большей степени две части единого целого, единой живой тайны, называемой unus mundus, единым миром. Следовательно, можно выдвинуть гипотезу, что Психэ и материя — это способы манифестации энергии: одна — с низкой частотой и расширением в пространстве а другая — чистая интенсивность. Если это верно, тогда и внетемпоральный и темпоральный аспекты будут составляющими одного целого, которое можно назвать Временем и Не-Временем одновременно. Другими словами, Время, будучи аспектом Божественного образа или Самости, является coincidentia oppositorum. Именно поэтому символ часов в сновидении означает как нашу обусловленную индивидуальность, прекращающую свое существование в момент смерти, так и Самость в ее вечном движении. Этот парадокс понять нетрудно, но жить с ним — выполнять требования времени, одновременно следуя ритму Самости — требует определенной зрелости. Это означает, что в какой-то момент мы должны отбросить все наши планы и обязанности, навязываемые извне, и прислушаться к тому, чего хочет от нас Самость, причем здесь важно разграничивать требования Самости и других бессознательных комплексов. С этой точки зрения время является критерием, точно показывающим, насколько мы живем в гармонии с собой. Примечания. 1. G.J. Whitrow, The Natural Philosophy of Time (London & Edinburgh: Nelson, 1961). 2. «Der Bettler und das Paradies», Marchen aus dem Balkan, ed. A. Leskien (Jena: Diederichs, 1919), no 67. 3. См. P.M. Huber, Die Wanderlegende von den Siebenschlafern (Leipzig, 1910), о мотиве «тысячи-лет-как-одного-дня». 4. Относительность этой аксиомы была доказана математиками Шлафли и позднее Риманом, поскольку мы можем создать такие фигуры, для которых эта аксиома не будет верна. 5. C.A.E. Moberley and E.E. Jourdain, An Adventure (London: Faber & Faber, 1907, 1948), Cf. also Anielajaffe, Geisterer-scheinungen und Vorzeichen (Zurich & Stuttgart: Rascher, 1958), p, 149. (Published in English as Apparitions: An Archetypal Approach to Death Dreams and Ghosts). 6. См. C.G. Jung, Memories, Dreams, Reflections, ed. Aniela Jaife, trans. Richard and Clara Winston (New York: Vintage Books, 1963), pp. 285-86. 7. Цит. no. W. von Scholz, Der Zufall als Schicksal (Berlin: Deutsche Buchgemeinschaft, 1924), p. 151. 8. См. Jean Piaget, Le Developpement de la notion du temps chez l’enfant (Paris: Presses Universitaires de France, 1964). 9. См. B.L. Whorf, Sprache, Denken, Wirklichkeit (Hamburg: Rowohlt, 1963), pp. 15ff. 10. Ibid., p. 17. 11. Ibid., p. 85. 12. Ibid., pp. 104ff. 13. Ibid., pp. 105–106. 14. Richard Wilhelm, The I Ching or Book of Changes, trans. Cary F. Baynes, 3rd ed. (Princeton: Princeton University Press, 1967), book I, chap. 16, line 2, p. 70. 15. Ibid., p. 323. 16. Ibid., p. 327. 17. Ibid. 18. Цит. no Chang Chung-yuan, Creativity and Taoism (New York: Julian Press, 1963), p. 183. 19. См. Письмо Юнга к J.R. Smythies, 29 February 1952, Letters, vol. 2 (London: Routledge & Kegan Paul, 1976), p. 46. 20. Ibid. 21. Lao Tzu, Tao Teh Ching, trans. John C.H. Wu (Boston: Shambhala Publications, 1989), chap. 11, p. 23. 22. См. H. Jenny, Kymatik (Cymatics) (Basel, 1976), pp. 12 и 176ff. 23. См. F. LeLionnais, «Le Temps Encyclopedic essentielle» (Paris: Delpire, 1959), pp. 71ff. 24. См. Jung, letter of 29 January 1934, Letters, vol. 1, p. 139, и letter of 26 May 1954, p. 176. 25. The Bhagavad Gita, trans, A. W. Ryder (Chicago: University of Chicago Press, 1929). 26. M. Berthelot, Collection des anciens alchimistes grecs, vol. 1 (Paris: Steinheil, 1887–1888), p. 228. 27. K. Preisendanz, Papyri Graecae Magicae, vol. 1 (Stuttgart: Teubner, 1973), p. 111. 28. См. Wilhelm, I Ching, pp. 285-86. 29. Schultz, vol. 22 (1977), pp. 193ff. 30. См. Н. Jacobsohn, «Das gottliche Wort und der gottliche Stein im alten Agypten», Eranos 39 (1970), pp. 217ff. 31. См. Lu K’uan Yii, Ch’an and Zen-teaching, series 2 (London: Rider, 1961), pp. 61 and 62, n. 5. 32. Jung, Memories, Dreams, Reflections, p. 325. 33. C.G. Jung, «Psychologische Interpretation von Kindertraumen», unpublished monograph, ed. Liliane Frey and Rivkah Scharf, Eidgenoss. Techn. Hochschule (Zurich School of Technology), Winter 1938/1939. 34. A. Seidenberg, «The Ritual Origin of Counting», Archive for History of Exact Sciences! no. 7 (1962–1966):10. 35. Plato, Timaeus, 37 C; cf. F.M. Cornlord, Plato’s Cosmology (London, 1948), pp. 97-100. 36. Hermann Usener, Gotternamen (Frankfurt: Schulte-Bulmke, 1948), pp. 279ff. 37. C.G. Jung, «Synchronicity: An Acausal Connecting Principle», in The Structure and Dynamics of the Psyche, vol. 8 of the Collected Works (cw), para. 965. 38. Ibid., cw. 8, para. 967 and n. 17.