23. Jung, «Synchronicity», cw. 8, p 515. Выделение мое. 24. Cf. Bohm, Wholeness and the Implicate Order, passim, и David Bohm, «Ordre invol. ue-evol. ue de I’univers et de la conscience» («Развертывающаяся-свертывающаяся вселенная и сознание»), в Cazenave (ed.), Science et conscience, pp. 99ff. 25. Bohm, Wholeness, pp. 47ff. 26. Ibid., p. 49. 27. Ibid., p. 51. 28. Ibid., p. 149. 29. Cf. G.J. Whitrow, The Natural Philosophy of Time (Oxford,1980), pp. 11 Iff. 30. Bohm, Wholeness, p. 151. 31. C.G. Jung, Awn, CW9/ii. 32. Ibid, chap. 14. 33. Цит. по T. Izutsu, «Matiere et conscience dans le philosophies orientates», в Cazenave (ed.), Science et conscience, pp. 353ff., 365. 34. David Bohm, «Issues in Physics, Psychology and Metaphysics: A Conversation with John Wei wood» в Journal of Transpersonal Psychology 12, no. I (1980): 25ff. Cp. также David Bohm, «Insight, Knowledge, Science and Human Values», в Education and Human Values, ed. Douglas Sloan (New York & London; Teachers College Press, Columbia University, 1980). Я благодарна доктору Вильгельму Юсту за то, что обратил мое внимание на эти статьи. 35. См. также Bohm, «Ordre involue-evolue», в Cazenave (ed.), Science et conscience, p. 108 и особ. p. 119. 36. Olivier Costa de Beauregard, La Second Principe et la science du temps (Paris: Le Seuil, 1963), pp. 14, 75, 80, 121, 159. 37. Cazenave et al., La Synchronise, passim. 38. Bohm, Wholeness, p. 72. 39. Jung, «Synchronicity», cw. 8, p. 495. 40. Cp. замечания Уиллиса Хармана в Cazenave (ed), Science et conscience, p. 437; и Ульмана, ibid., p. 235. 41. Jung, «On the Nature of the Psyche», cw. 8, pp. 190ff. 42. C.G. Jung, Memories, Dreams, Reflections (New York: Vintage Books, 1965), p. 308. 43. См. Reeves, «Incursion dans le monde acausal», passim, определение данной концепции. 44. Cf. R. Fretigny, «Embryologie de la connaissance», в Cazenave (ed.), Science et conscience, p. 201. 45. См. пример Cetonia aurata в Jung, «Synchronicity», cw. 8, paras. 843ff, pp. 437ff. 46. См. Bohm, Wholeness] и Paul Ditac, Grundprobleme der Physik (Lindau, 1971). 47. См. Marie-Louise von Franz, «Meaning and Order», выше. 48. Bohm, Wholeness, pp. 160ff. 49. Ibid., p. 164. 50. Ibid., p. 165. 51. Об этих вопросах см. von Franz, Number and Time, passim. 52. Von Franz, Number and Time. 53. Marcel Granet, La Pensee chmoise (Paris, 1948), p. 236; и von Franz, Number and Time. 54. Granet, La Pensee chinoise. 55. Cazenave (ed.), Science et conscience, p. 113; см. также p. 107. 56. Cp. также George Elie Humbert, «Une Pratique du sens», в Cazenave (ed.), Science et conscience, pp. 217ff. 57. Jung, Memories, Dreams, Reflections, p. 310. 58. Joseph Campbell, Hero with a Thousand Faces, 2nd ed. (Princeton: Princeton University Press, 1968). 59. Reeves, «Incursion dans le monde acausal», p. 19. 60. Об этом см. Jose Zavala в Cazenave (ed.), Science et conscience, p. 253. 61. Юнг, письмо Вольфгангу Паули, Letters, vol. 1, pp. 174ff; cf. Cazenave, Science et conscience, p. 253. 62. Юнг, письмо Эриху Нойманну, 10 марта 1959 г., Letters, vol. 2, р. 494. Смысл и порядок В своей книге о сннхронистичности К.Г. Юнг вводит в глубинную психологию две новых концепции относительно мира так называемого случая. Одна из них — это концепция «акаузальной упорядоченности», а другая — концепция «синхронистичных событий». Первая подразумевает постоянную вездесущую «таковость», как, например, определенную скорость света, квантование энергии, временной период радиоактивного распада и все остальные константы в природе. Поскольку мы не можем определить причину (для этих постоянностей), то обычно выражаем эту таковость числом, которое, однако, основано на произвольно выбранной длине пространства-времени. Можно теоретически обозначить квант энергии единицей, а затем добавлять 2, 3, 4 и т. д., но это совершенно непрактично ввиду малой величины h. Такая акаузальная упорядоченность существует не только в мире физики; ее также можно встретить в человеческом разуме или Психэ. Простейший пример — это натуральные числа, поскольку там мы тоже встречаем таковость в форме утверждений, которые мы должны делать относительно чисел. Юнг называет это «методом необходимого утверждения». Примером будет утверждение, что 6 — это так называемое совершенное число, поскольку 1+2+3 тождественно 1?2?3. Это очевидная таковость, для которой нельзя найти «причину», которая «производит» результат. Мы можем сказать, что это так только потому что 6 — это сумма 1, 2 и 3, но это просто тавтология. В области толкования сновидений этот метод необходимых утверждений то же самое, что Юнг чаще называл «амплификацией» [1] Здесь мы также действуем не произвольно, отпуская свое воображение на волю, а используем то, что Юнг называл «упорядоченным воображением» (disciplined imagination) для нахождения ассоциаций для символического образа. Например, нельзя сказать, что Цирцея в Одиссее — это благостная материнская фигура, поскольку это противоречит самому контексту. В области натуральных чисел утверждения о связях вроде 2?2=4, похоже, еще более убедительно «необходимые» утверждения, чем мифологические образы. Отсюда их связь с логикой и математическим рассуждением. Современные математики пытались сделать свою дисциплину настолько логически обоснованной, насколько возможно, чтобы избежать вовлечения психологии, поскольку считали последнюю чисто субъективной [2], тогда как математическую логику мыслили как строго объективную, подлинную непсихологическую реальность [3]. Она занимается истинами, удовлетворяющим всех наблюдателей [4]. Для Готлиба Фреге, например, утверждения 1 + 1 = 2 = 6/3 = v4 абсолютно идентичны! Они рассматриваются как результат сформулированного отношения, и это главное, что имеет значение. Даже если я скажу в математике, что число — это 4, то подразумеваю, что это «ничто иное, как четыре». Сами числа не могут быть определены, они «логически просты» [5]. В 1931 г. Курт Гедель разрушил все эти попытки утвердить некие окончательные и надежные основания математики [6]. Он показал, что «всякая логическая система, в которой может быть развита арифметика, по сути своей неполна». Иными словами, во всяком заданном наборе арифметических аксиом есть верные арифметические аксиомы, невыводимые из множества [7]. Доказательство Геделя слишком сложное, чтобы объяснить его здесь. Вкратце: он исчислил все формальные утверждения математики в уникальных, особых числах. Затем показал, что «арифметика неполна в том полном смысле, что всегда есть одна арифметическая истина, которая не может быть выведена из арифметических аксиом, и тем не менее может быть установлена как математический аргумент вне системы… в противоречии с предыдущими предположениями „безграничное“ пространство арифметической истины не может быть приведено в систематический порядок посредством утверждения одного заданного набора аксиом, из которых должны быть выводимы все арифметические утверждения». Однако, наше творческое рассуждение всегда может установить новые математические посылки посредством «неформального» метаматематического рассуждения [8]. Иными словами, натуральные числа, основа арифметики, это частично иррациональная основа нашего рационального рассуждения. Относительно последовательности натуральных чисел, служащих основой всякой математики, Вейль, к нашему удивлению, замечает, что в ней есть некоторая неясность, хотя мы считаем ее лишь конструкцией нашего разума. Этот элемент неясности в числах (в том смысле, что они логически непрозрачны) основан, по мнению Юнга, на том факте, что это архетипические символы [9]. Они также индивидуальности, обладающие аспектом «таковости», который нельзя игнорировать, как это обычно делают математики, и который все равно постоянно присутствует в нашем разуме. С этой точки зрения многие прежние математики были своего рода теологами чисел-ботов. Они были едины в своем противостоянии психологии с «другими» теологами! Они возражают против «необходимых утверждений», вызванных архетипами, но игнорируют сопутствующие психологические переживания, которые считают чисто субъективными. Юнг идет на шаг дальше и называет число «архетипом порядка, который стал осознанным» [10]. Это предопределенный инструмент создания порядка или восприятия уже существующего, но его неведомого, постоянного устройства или «упорядоченности». Со времен Архимеда и дальше, а с особенной силой после Галилея, физика концентрировалась на изучении измеримых аспектов внешней, так называемой природной реальности, и, следовательно, ее математизацией. И это работает! Математические формы порядка, которыми разум физика манипулирует, «чудесным образом» совпадает с экспериментальными измерениями. Абсолютное дифференциальное исчисление, например, рожденное в фантазии математика Римана, стало математическим инструментом для теории относительности Эйнштейна и ее приложений [11], Это привело Юджина Вигнера к утверждению «необъяснимой эффективности математики в естественных науках» [12]. Нынешние физики стали особенно интересоваться концепцией порядка; они также подлинно осознают, что он неотделим от функционирования их разума. Их уравнения теперь воспринимаются не как объективно точные отражениями материальной реальности, а как структурно точные описания взаимоотношений. Как и математики, физики также не обращают внимания на числа, чаще используя как инструменты алгебру и топологию, поскольку это логические абстракции, выведенные из отношений чисел, менее иррациональные, чем сами индивидуальные числа. Они по большей части выражают отношения, которые верны для всех чисел. (Например, если а+b=с, тогда a=c-b). С этой перспективы алгебра — это своего рода групповая психология чисел, а топология изучает их возможные пространственные размещения, рассматривая их как расположения точек и множественные связи. Однако, архетипическое представление также всегда содержит смысл. Так что если мы предположим, что число — это архетип порядка, который стад сознательным, то оно содержит досознательную, латентную психическую реальность, которая будет неопределимой. Только когда она становится сознательной, мы чувствуем мотивацию назвать ее единством, всеединством, индивидуальностью, недуальностью, единицей счета и т д., или же можем сказать, что 2 — это разделенное наполовину, удвоенное, дуальность, различимость, неуникальность и т. д. Наш разум никак не может случайным образом размышлять о числах; то, что мы о них скажем, предопределено и ограничено концепцией единственности, двойственности и их следствиями [13]. Среди этих «необходимых утверждений», порожденных числом, только одна часть представляет то, что называют утверждениями математической логики (Последняя в своих операциях использует, например, только утверждение: Один — это единица счета; и игнорирует все остальные). Мы бы сказали, что математики имеют дело с «акаузальной упорядоченностью», основанной на числе, в собственном разуме; а физики, среди других тем, сталкиваются с «акаузальной упорядоченностью» в природе, например, скоростью света и скоростью радиоактивного распада, которая тоже может быть обозначена числом. Но есть ли у них смысл? Юнг пишет: «Концепция „порядка“ не тождественна концепции „смысла“. Даже органическое существо, несмотря на осмысленное устройство, не обязательно осмыслено в окончательной связи. Например, если бы мир погиб в период олигоцена, это не имело бы никакого смысла для человека. Без рефлектирующего сознания человека мир — это гигантская бессмысленная машина, ведь по нашему опыту человек — это единственное существо, способное различать хоть какой-то смысл» [14]. Юнг использует здесь термин «порядок» как под-термин «смысла», и порядок — это только частный факт, значимое устройство, например, которое можно встретить во всех математически и биологически организованных явлениях; но «смысл», напротив, скорее связан с холоном. Unitas (в смысле гностиков Принстона), и одновременно с единственным индивидуумом, его осознающим. Это не предполагает, что человек создает смысл[182]; он лишь осознает или поднимает его к сознанию, но он всегда скрыто существует в самой природе, независимо от нашего осознания [15]. Как я упоминала в начале, Юнг подразделял принцип синхронистичности на два: акаузальную упорядоченность, которая связана со «всеми… a priori факторами, такими как свойства натуральных чисел (и) прерывностями в современной физике» [16], и синхронистичные события как частный случай всеобщей аказуальной упорядоченности, «а именно, эквивалентности психических и физических процессов, в которых наблюдатель способен осознать tertium comparationis» [17], то есть, его смысл[183]. Синхронистичные явления — это «акты творения во времени» [18], но они не вызваны никаким архетипом, они просто проявляют свой скрытый смысл. Так что случай становится «частью… универсальным фактором, существующим извечно — порядком вещей — частью… суммой бесчисленных индивидуальных актов творения, происходящих во времени» [19]. Хотя эти акты, вероятно, случаются в природе постоянно, значимыми совпадениями они становятся только в переживании индивидуума. Например, в том случае, который Юнг описывает в своей работе, его пациентке снится скарабей, и в тот момент, когда она рассказывала сон, в комнату влетел Cetonia aurata. Если бы никто не увидел смысла, было бы только сходство между внешним и внутренним событием; только если знать, что в Египте скарабей — это символ перерождающегося бога Солнца, восходящего утром, т. е. перерождения сознания, событие становится значимым, и оно действительно оказало на сновидицу целительный эффект. Так синхронистичные события создают моменты, когда «космический» или «больший» смысл постепенно становится сознательным для индивидуума; обычно это потрясающий опыт. Все приходит в движение, как в первобытном человеке, словно высшая сила, дух или бог указывает на вас, часто обманывая. Но такая интерпретация низводит на уровень магического каузального мышления, которого Юнг стремился избежать. Архетип не вызывает эти события магическим образом, а лишь проявляется в них безо всяких предпосылок. Как указывает Юнг, такие события могут случиться и без того, чтобы кто-то разглядел в них смысл, но он все равно будет в них постоянно присутствовать скрытым образом. Кроме того, существует «опасность, что смысл будет приписан вещам, в которых ничего подобного нет» [20], или же что человек неправильно истолкует смысл. Позвольте привести пример: Человек, страдавший от психотической идеи, что он спаситель мира, напал на жену с топором, чтобы «изгнать из нее дьявола». Она позвала на помощь. Как раз в тот момент, когда полицейский и психиатр вошли в дом, единственная лампочка, освещавшая проход, в котором они стояли, лопнула. Все погрузилось во тьму, пол был усыпан осколками стекла. Больной воскликнул: «Видите… так было при распятии Христа! Солнце затмилось». Он получил подтверждение, что был спасителем. Но если верно амплифицировать этот символ с помощью «необходимых утверждений», т. е. «дисциплинированного воображения», проявляется совершенно иной смысл: лампочка — это не солнце, не символ нуминозного источника космического сознания; она только символизирует «малый свет», творимый человеком, т. е. его эго-сознание. Так что это событие означает «затемнение» человеческого эго-сознания, разрушение Эго, а именно это и случилось в начале психотического эпизода. Когда я увидела этого человека и его жену два дня спустя, то разглядела смысл и смогла показать это им, что оказало на беднягу позитивный, утешительный эффект. Верная интерпретация синхронистичного события крайне важна, и ее можно проделать только в здравом и дисциплинированном уме, который держится необходимых утверждений и не устремляется в случайные предположения. Другой удивительный пример неверной интерпретации синхронистичного события можно найти в анналах династии Тан в Китае [21]. Однажды после землетрясения появилось новое озеро, а посредине возникла гора. Жена императора по имени Ву-Цзе-тянь (WuTse-t’ien) сказала, что это счастливый знак и назвала ее «Горой Удачи». Но житель столицы написал ей письмо со словами: «Ваш слуга узнал, что холод и жар приходят в возмущение, когда дыхание Небес и человечества не в гармонии, и что холмы и горы поднимаются, когда дыхание земли нарушено. Ваше величество как женщина берет на себя роль мужского принципа Ям на троне. Это значит поменять сильное на слабое… Вашему величеству следует практиковать покаяние и страх, чтобы держать ответ перед предупреждением Небес. Иначе, боюсь, следует ожидать неудачи». Императрица пришла в ярость и прогнала несчастного откровенного гражданина из столицы. Итак, ее толкование «счастливой горы» было чисто произвольным. Гражданин, напротив, воспользовался классическими китайскими архетипическими ассоциациями: ведь Кен — гора — мужская, а Туи — озеро — женское, как мы знаем из И-Цзин. Одержимая анимусом императрица подавляла своего слабого мужа, и внешнее событие было значимым совпадением. Совпадение не имеет мыслимой каузальной связи: вулкан возник не из-за неправильного поведения императрицы (предполагать так — значит мыслить магически), но и императрица вела себя в такой властной манере не из-за вулкана. Связь двух событий лежит исключительно в смысле совпадения. В древнем Китае считали, что все необычные события в империи раскрывали психологическую ситуацию при императорском дворе. Гражданин был «в Дао», пользуясь китайскими терминами, и потому видел подлинный смысл события. Из И-Цзин мы все знаем, что «добрый человек находит Дао и называет его благим. Мудрый находит его и называет мудрым. Люди пользуются им каждый день и не замечают этого». «Дао вселенной — это благо и мудрость, но по сути своей Дао по ту сторону блага и мудрости» [22]. Мудрецы древности «следовали Дао», чтобы построить оракул [23]. И то же необходимо, чтобы его понять. Здесь, как я уже упоминала ранее, мы видим, что в противоположность порядку «смысл» связан с существованием в целом, иными словами, он указывает на связь с тем, что мы называем Самостью. С наивной и более суеверной точки зрения синхронистичные события кажутся значимыми совпадениями между одним внутренним и одним или более внешними событиями. Но, как указал Юнг, осознание совпадения во внешнем событии — это, в конечном счете, тоже иное психологическое состояние. Потому синхронистичное событие, в сущности, заключается в следующем: «Одно (психическое состояние) — это нормальное, вероятное состояние (т. е. каузально объяснимое), а другое, критическое переживание, не может быть каузально выведено из первого» [24]. Это содержание «непосредственного знания» или «непосредственного существования», которое неожиданно вторгается в обычное состояние ума, обычно сопровождаемое сильной эмоцией, вызывающей abaissement du niveau mental[184], и делает возможным вторжение того иного ненормального состояния сознания [25]. В бессознательном, по всей видимости, имеется априорное знание или непосредственное присутствие событий, которые не имеют причины и время от времени проникают в наше «нормальное» состояние [26]. Юнг подчеркивает: «Синхронистичность в пространстве можно также считать восприятием во времени, но что примечательно, непросто понять синхронистичность во времени пространственно, ведь нельзя вообразить пространство, в котором будущие события объективно присутствуют могут быть восприняты как таковые посредством сближения этой пространственной дистанции» [27]. Благодаря Эйнштейну, теперь мы знаем, что пространство и время неким образом являются неделимыми сущностями; однако, похоже, есть разница в том, что уничтожение времени или его обратное течение в психике более вероятно, чем уничтожение пространства. Следовательно, нам стоит рассмотреть время с более психологического угла. Измеряемое время, часовое время — это, как мы знаем, западный, культурно-специфический путь мышления. Психологическое время следует рассматривать как течение или поток внутренних и внешних событий. Как я пыталась показать в своей работе два года назад, архетипический образ времени-потока событий всегда ассоциируется с высшим богообразом в данной культуре, то есть с образом Самости. Время, так сказать, порождено внутренним движением архетипа Самости. Так что, например, Дао безымянно, пусто и спокойно, но в то же время «порождает все порождающее» и в этом последнем аспекте называется «изменением», говорит И-Цзин [28]. «Оно приводит в движение и устанавливает взаимодействие сил. Дао производит это, не проявляясь» [29]. В ацтекской религии высший бог Омотеотль — это повелитель времени. В Бхагавад-Гите индийский высший бог, Вишну, называет себя «Время» и так же называют Шиву его почитатели. Только в иудео-христианской религии Бог вне времени и лишь создает (не эманирует) время. Он недвижимый двигатель, вне пространства-времени. Но даже здесь время тесно связано с идеей высшей божественности и ее творческой активностью. Итак, если синхронистичные события таковы, какими кажутся, они указывают на тот факт, что продолжающееся творение происходит по всему потоку времени, и это также предполагает, что смысл (в связи с unitas холона) использует время как средство самореализации в человеке. «Время», — говорит Дж. Дж. Уитроу, — «это посредник между возможным и действительным» [30]. Это иной аспект концепции «продолжающегося творения». Необходим поток внешних и внутренних событий для реализации скрытого смысла архетипических паттернов в форме спорадических синхронистичных событий. Всякий раз, когда имеет место такое событие, холон существования изменяется. То, что я называю холоном или unitas, используя слово так называемых гностиков Принстона, это то же самое, что Юнг называл unus mundus, единый мир, который преодолевает дуальность Психэ и материи. Мандала, как указал Юнг, это внутренний психический двойник unus mundus, и синхронистичные явления — это его парапсихологический двойник [31]. Как эти два фактора могут сочетаться в так называемых гадательных двойных мандалах, я пыталась показать в книге «Число и время», и не могу обсуждать это здесь; но постараюсь немного глубже погрузиться в переживание смысла, который сообщают нам синхронистичные события. Как уже отмечал Юнг, синхронистичные события иногда проявляются как нечто произвольное или нечто преднамеренное. Поэтому в прошлом их понимали как действие бога или духа, святого или дьявола, который что-то хотел этим показать. Только в Китае Дао рассматривалось безлично, но кроме Дао древние китайцы также знали так называемую «волю небес», которая может быть благосклонной или раздраженной, совсем как человек.