В 17:20 Воронов и Лаптев выдвинулись на площадь Советов. По пути Андрей инструктировал напарника: – Я выберу в толпе жертву, мужчину средних лет, и сообщу тебе его приметы. Ты должен прицелиться в него и обозначить выстрел. – Языком щелкну, пойдет? – Годится. Еще момент. Когда я скажу, что пора стрелять по американцу, не забудь якобы передернуть затвор винтовки. В 17:40 они были на исходной позиции, то есть в помещении рекламного агентства. Андрей, игравший роль наводчика, вооружился театральным биноклем, Виктору досталась детская подзорная труба с пятикратным увеличением. Без десяти шесть Лаптев открыл окно. – Ворон, готовься! – скомандовал он. – Наведи трубу на крыльцо. Первым должен выйти Лотенко. Ты помнишь, как он выглядит? – Помню. Несколько раз по телевизору видел. Вот, пошли, родимые! Мне за Лотенко наблюдать? Лаптев высмотрел в толпе приметного мужчину и решил, что мишенью для снайпера будет он. – Справа от Лотенко идет мужик в куртке с меховым воротником. В руках цветы. – У всех рядом с Лотенко цветы. – Смотри правее. У этого мужчины приметное лицо. Он такой бледный, словно его только что из гроба вынули. – Да у них у всех рожи как у упырей! Ты точнее наводи. Что сейчас объект делает? – Стоит как вкопанный. Рядом с ним лысый мордастый мужик в распахнутом пальто. – Ты издеваешься? Вокруг Лотенко половина лысых. Такие дядьки всегда амбициозные, в первые ряды лезут. – Ворон, время уходит. Еще полминуты, и они станут цветы возлагать. – Говори, в кого стрелять! – раздраженно потребовал Виктор. – Точнее его приметы опиши. – К черту приметы! Отсчитывай от Лотенко три человека вправо. Мужика в длинном пальто нашел? Объект за его спиной. Прицелился? Стреляй! Воронов щелкнул языком и заявил: – Готово! Я его сделал! – Теперь стреляй по американскому корреспонденту. Воронов изобразил, что передернул затвор у винтовки, прицелился в окно дома напротив и опять щелкнул языком. – Теперь вновь стреляй в человека, с которого мы начали. – Как я его без твоей помощи найду? – запротестовал Виктор. – На площади все перемешалось. Лотенко и тот куда-то скрылся. Андрей, ты не забывай, что у меня в прицеле обзор маленький. Невооруженным глазом я на площади объект не найду, не вычислю его в толпе. – Ищи Лотенко в прицел. Нашел? Нет? Да и черт с ним! Теперь попробуй найти в толпе хоть одно знакомое лицо. Никого не узнал? Сворачиваемся. Эксперимент закончен. – Погоди, – попросил Воронов. – Дай-ка бинокль. Виктор подкрутил колесико наводки под свое зрение, внимательно осмотрел здание напротив. – Держи! – Он протянул бинокль товарищу. – Четвертый этаж, левое крыло. В освещенном окне черноволосую девушку видишь? Это Марина, любимая секретарша Козодоева. Именно про нее мы с Ефремовым вчера толковали. – С такого расстояния мне что Марина, что ее бабушка – все едино. Силуэт в окне виден, а лицо не рассмотреть. – А зря! Симпатичная малышка. При других обстоятельствах я с удовольствием познакомился бы с ней поближе. – Закрывай окно, Казанова! Скоро Игорек сожрет ее начальника, и останется девочка Марина бесхозной. Если у тебя к этому времени запал с ней познакомиться не пройдет, то можешь вызвать ее на допрос, чаем угостить. Инструкции, запрещающей знакомиться со свидетельницами, нет, так что не теряйся, лови момент. Пользуйся служебным положением в личных целях. Переговариваясь на отвлеченные темы, Воронов и Лаптев вышли на улицу. Народ на площади уже разошелся. О недавнем митинге напоминали только цветы, лежащие на асфальте. Издали они казались охапкой соломы, упавшей с воза в неподходящем месте. – Я заметил одну странную вещь, – продолжил разговор Лаптев. – В последнее время официальные лица по телевизору выступают без головного убора. Ни в какой мороз никого в шапке не увидишь. Это что, мода такая? – Московский стиль, – сказал Воронов. – Хочешь хорошо выглядеть на экране, выступай без шапки. – Витя, это же глупо. Зачем копировать все подряд? В столице тепло, у нас холодно. В Москве можно в одной кепке всю зиму проходить, а у нас без шапки-ушанки менингит заработаешь. – Хороший понт дороже денег! Хочешь быть в обойме – не жалуйся на тесноту. – Ворон, когда бизнесмены вывалили на площадь, ты смог бы прицелиться в человека в толпе? Не в первом ряду, рядом с Лотенко, а немного позади него? – Нет, конечно. Кого-то из первого ряда я мог бы на прицеле держать, а за их спинами лиц не разглядеть, особенно в движении. Андрей, я побывал сейчас в роли снайпера и пришел к выводу, что одному человеку там ловить нечего. У стрелка должен быть сообщник. – Не факт. Снайпер мог быть один, но тогда он должен хорошо знать Мякоткина в лицо. Надо покопаться в биографии омоновца. Быть может, он жил с потерпевшим в одном подъезде или приходится ему дальним родственником. – Ерунда! Их было двое. Пока толпа шла к Живко, человек с биноклем отслеживал банкира. Как только они встали, он тут же скорректировал снайпера и приказал открыть огонь. Около остановки они попрощались. Воронов пошел сдавать рацию в дежурную часть, а Лаптев поехал домой. 24 В четверг Сергей Козодоев был выписан из больницы. Первым делом он поехал на работу, хотел узнать, все ли там в порядке. Где-то через полчаса Сергей вызвал к себе Марину и спросил: – Балансовый отчет достала? Марина с загадочным видом положила на стол тонкую папку с бумагами и сказала: – Если бы вы знали, Сергей Владимирович, чего мне это стоило! – Хвалю! – Козодоев притянул девушку к себе, похлопал ладошкой по попе. – В понедельник напомни, чтобы я выписал тебе премию. Сергей закинул отчет в сейф и поехал сдавать анализы в кожно-венерический диспансер. Дурная болезнь во время его пребывания в токсикологии только усилилась. Больше в этот день Козодоев в офисе не появлялся. Около половины шестого вечера Марина закончила работу, поправила перед зеркалом прическу, подкрасила губы и отправилась домой. На остановке ей с трудом удалось втиснуться в переполненный автобус. В салоне толпа оттеснила ее к окну на задней площадке, и Марина оказалась зажатой между небрежно одетым мужиком и поручнем. От этого типа за версту разило ядреной смесью водки и чеснока. Девушка попыталась пристроиться так, чтобы сосед не дышал ей в лицо, но тщетно. На своей остановке она с трудом пробилась к входу и покинула автобус, оставив неряшливого незнакомца травить других пассажиров. Дом Марины стоял в двух шагах от остановки, но до него она не добралась. У соседней пятиэтажки к ней подошел высокий симпатичный милиционер в шинели. – Девушка, извините, могу я вас попросить об одном одолжении? – смущенно сказал он. – Мне, честное слово, неловко беспокоить вас, но тут такое дело. Граждане нашли бесхозный чемодан. Чтобы его вскрыть, нам необходимо участие понятых. Я тут к одной женщине обратился, но она отказалась помочь, сказала, что в детский садик за ребенком спешит. Подошел к мужчине, но он тоже занят оказался. Не могли бы вы?.. – Милиционер с мольбой посмотрел Марине в глаза. Она тут же растаяла и подумала: «Какой красивый мужчина. На вид мой ровесник, а такой стеснительный! Интересно, он женатый или нет?» – Это надолго? – с притворным недовольством спросила девушка. – Да нет, что вы! – заявил милиционер. – Опорный пункт милиции находится в соседнем подъезде. Протокол осмотра мы за пять минут составим и вас отпустим. Вы далеко живете? – Хотите проводить? – кокетливо поинтересовалась девушка. – Скажите, у вас какое звание? Я в звездочках на погонах ничего не понимаю. – Лейтенант, – ответил милиционер и грустно вздохнул. «Достается ему, наверное, – подумала Марина. – Все, кто выше званием, работать за себя заставляют. Все точно так же, как и у нас! Кто сильнее, тот и прав». – Пойдемте! – смилостивилась Марина. – Только ненадолго. У меня скоро родители с работы придут. Мне надо успеть ужин приготовить. Вслед за лейтенантом она прошла в опорный пункт милиции, расположенный на первом этаже жилого дома. Когда-то это была обычная квартира, переданная в ведение местных властей после указа об усилении борьбы с хулиганством. Одну комнату в опорном пункте занимал участковый инспектор милиции, в другой по вечерам собирались дружинники. После августовского путча 1991 года добровольные народные дружины повсеместно самоликвидировались, исчезли, словно их никогда и не было. Опорные пункты милиции остались. Теперь они полностью принадлежали службе участковых. Они вели в них прием граждан, разбирали семейные конфликты, проводили профилактические беседы с мелкими хулиганами и подростками, стоящими на учете. Застенчивый лейтенант завел Марину в небольшую комнату, где за столом сидел еще один офицер милиции. Рядом с ним на стульях примостились мужчина лет сорока и женщина в потертой болоньевой куртке.