Скоро забулдыга довел Михальского и его людей до походного шинка, представлявшего собой два огромных воза, между которыми помещалось несколько лавок. Рядом на тагане стоял большой котел, в котором булькало какое-то варево. Шинкарь, поймав на лету монету, поклонился и тут же подал посетителям большой жбан с вином и кое-какую закуску. Провожатый смотрел на поданный им напиток с таким вожделением, что Корнилий приказал одному из своих спутников плеснуть немного и ему. Тот с благодарностью принял чашу и тут же припал к ней, как путник в пустыне припадает к живительной влаге. – Благослови вас Дева Мария, благородный пан! – поблагодарил он Михальского, с сожалением отставив пустую посуду. – Не стоит благодарности, – отозвался Михальский, прихлебывая из своей чарки. Забулдыга помялся, не зная, как заслужить еще дармовой выпивки, но Корнилий не обращал на него внимания, а его спутники молча утоляли голод. – Ваша милость… – Что тебе? – Не нужен ли благородному шляхтичу слуга? – Нет. – О, вы, верно, подумали, что речь обо мне? Нет, ваша милость, я вполне доволен своей службой и не ищу ничего другого. Но у меня есть приятель, дела у которого не столь хороши. Он молод, грамотен и услужлив, так что мог бы быть вам полезен. – И почему же он оказался без службы во время похода? – Как вам сказать, ясновельможный пан… Бедняга Янек нанялся на службу к одному господину, но тот оказался слишком строг к несчастному юноше, да и к тому же весьма скуп, и постоянно задерживал жолд. А недавно они еще и повздорили, так что он выгнал молодого человека, оставив его без средств к существованию. – Вот как, а скажи мне, любезный, не этому ли Янеку принадлежит конь, которого ты пытался мне продать? – Ну что вы, ваша милость, откуда у него лошадь? Нет, тот конь, которого я предлагал вам, принадлежит его хозяину. – И ты, мошенник, хотел продать мне имущество магната? – Скажете тоже – магната! Если пан Карнковский стал магнатом, так я – коронный региментарий. – Как ты сказал – Карнковский? – Ну да. – Тот самый? – Так никто другой, ваша милость! – И что, он идет с войском королевича? – И не только он, ясновельможный пан! – осклабился в похабной усмешке забулдыга. – О чем ты? – Ну, разумеется, о прекрасной панне Агнешке! – Ты врешь, мошенник! – Да чтобы у меня глаза повылазили, если я вру! Да чтобы мне ни разу в жизни не попробовать такого доброго вина, каким только что угостила меня ваша милость! – Эй, налейте этому пройдохе еще чару, да пополнее! – приказал Михальский своим людям и приготовился слушать. – Ясновельможный пан, – начал забулдыга, вылакав содержимое чаши, – вам, верно, известно, что дочка пана Карнковского весьма преуспела на службе нашему доброму королевичу. Ну, так вот, дело это оказалось настолько прибыльным, что пан Теодор не захотел, чтобы этот поток иссяк, и отправился на войну вместе с дочкой. – Врешь! – Да нет же! Конечно, юной паненке не пристало следовать вместе с войском, но она переоделась в мужской наряд и путешествует под видом молодого шляхтича. Днем никто не видит ее истинной сущности, а по ночам она усердно скрашивает его высочеству тяготы похода. – Это самая безумная история, какую я только слышал, – усмехнулся Корнилий, – а твой приятель Янек тут каким боком замешан? – Да все тем же, ваша милость! Он, изволите ли видеть, как и я – шляхтич, правда, обедневший… – Боже, спаси Речь Посполитую – шагу нельзя ступить, чтобы не попасть на шляхтича! – Истинная правда, ясновельможный пан, только вот Янек, на свою беду, еще очень молод и потому ужасно влюбчив. Уж не знаю, как ему попалась на глаза прекрасная панна Агнешка, да только, увидев ее, он заболел той самой болезнью, от которой нет снадобий даже у самых искусных лекарей… Недурное вино, не правда ли? – Не стесняйтесь, пан… – Адам Криницкий, к вашим услугам, – охотно представился забулдыга, наполняя свою чарку, – ваше здоровье! – Прозит! – Так вот, пока Янек служил пану Карнковскому, а у Агнешки были свои служанки, он не так часто видел девушку и как-то держал себя в руках. А в походе ему пришлось служить и отцу и дочери и все время быть рядом с предметом своей страсти, и в один прекрасный момент мальчик не выдержал. – Вот холера! Неужто он… – Ну что вы, просто однажды пан Теодор застал его стоящим перед панной Агнешкой на коленях и объясняющимся ей в своих чувствах. Разумеется, он тут же выгнал беднягу, да еще и не заплатил ему ни гроша из того, что причиталось за службу. Рассказывая о горестях, постигших его товарища, забулдыга не забывал наполнять и тут же опорожнять свою чару, так что речь его понемногу становилась все менее связной. Впрочем, закончить свое повествование он так и не смог, поскольку его самым бесцеремонным образом неожиданно прервал иноземный офицер, не слишком хорошо говорящий по-польски. – Вот ты где, грязный свинья! – «поприветствовал» он забулдыгу. – Стоит только отвернуться, как ты уже пьянствовать, забыв о служба. – Простите, пан, у вас дело до моего товарища? – Видите ли, месье, – обозначил поклон иноземец, – этого человека приставили к нам в помогать. Но он не только не оказывает нам ни малейший содействие, но еще и постоянно пропадать и напиваться!.. – Пан Казимир, – совсем пьяным голосом отозвался забулдыга, – позвольте представить вам моего доброго друга, французского инженера… простите, месье, как вас зовут? – Мон дье![39] – Месье Мондье!.. – Пожалуй, вам уже хватит, – засмеялся Корнилий, – что же до того дела, о коем мы говорили, то скажите вашему Янеку, чтобы он пришел сюда завтра ближе к вечеру. Если с него будет толк, то, возможно, я возьму его на службу. – Да благословит вас Пресвятая… ик!.. Дева Мария. Следующим вечером Корнилий снова посетил передвижной шинок. Вчерашнего забулдыги видно не было, но за одним из столов потерянно сидел небогато одетый молодой человек. – Это вы ищете службу? – поинтересовался Михальский, присаживаясь к нему. – Да, – вскочил тот, – а вы пан Казимир? – Верно. – Я уж думал, что пан Адам что-то напутал или ему спьяну привиделось. – Вы давно его знаете? – Он был товарищем моего покойного отца. Не подумайте ничего дурного, он добрый человек, просто уж очень любит… – Выпить? – Да, и это здорово ему мешает по службе. – А что у него за служба? – Ну, его приставили к французским инженерам, но боюсь, они не слишком довольны таким помощником. – Инженерам? – Да, они подрывники. – О, мы делаем подкоп под стены Смоленска? – Насколько я знаю – нет. Более того, не похоже, чтобы какие-то работы вообще планировались. Месье Жорж, это старший из них, весьма недоволен всеми этими обстоятельствами. – Отчего же? – Во время проведения работ им полагается двойная плата, но пока им и обычную задерживают. – Понятно. Впрочем, давайте поговорим о вас. Как ваше имя? – Ян Корбут. – Вы поляк? – Наполовину. Моя мать полька, а отец русин. – Ваш батюшка жив?