– Это до первого ваха, – пробормотал Холд, пытаясь скрыть за своей привычной угрюмостью странную тихую радость, поселившуюся в нем после этого разговора. – Получается, теперь все шарады разгаданы? – Получается, так. – Значит, нужно сотворить заклинание призыва. Пепел пустынного люмена у меня есть. Осталось только… – Зеркало правды, да. Но ведь и оно у нас есть, так? – Не совсем, – замялся демон. – Не начинай, прошу! – взмолился лекарь. – У нас есть вода из Непоколебимого озера, металлоподобная гладь которого считается зеркалом правды, – все так. Но в сосуде, – Холд встряхнул склянку, – как ты видишь, жидкость. А зеркало – это твердый предмет. Так что нужна еще одна манипуляция. Хозил тяжело вздохнул. – И почему в Ночном Базаре нет ни одного простого заклинания? Добудь воду, не коснувшись озера, потом сделай эту воду твердой, – начал ворчать он. – Говори, что делать. – По одной давней сделке я получил рецепт преображения веществ, состояний, качеств и форм. Он вполне может подойти. – Скажи мне, демон, – Хозил обвел взглядом шатер, заставленный книгами, – а зачем тебе весь этот… склад? Ты же не торгуешь заклинаниями. Ты вообще не торгуешь. Ты просто… страшный демон. Что за страсть к собирательству… – Знаний? – Пыли. Холд пожал плечами. – Все когда-нибудь пригодится. – Хозяйственный ты. – И еще мне нравится наблюдать за волей и логикой нашего мира. Познавать ее, прикасаться к ней. Во всех этих томах – мудрость Ночного Базара, самая удивительная и гибкая власть в Мире. Это гармония, красота сложных структур. Я заворожен ею. На верное, в том числе поэтому мне хочется уберечь Ночной Базар во что бы то ни стало. Чтобы красота не исчезла. – Я боюсь, что фонарик над шатром твоей мрачной души зажегся слишком уж рьяно, – с привычной поддевкой прокомментировал Хозил. – Ты про сто старый и сентиментальный, признай уже. Гармония! – фыркнул лекарь. – Давай колдовать. Холду пришлось изрядно порыться в своих вещах и собраниях книг, чтобы отыскать текст рецепта. Демон постелил на пол, раздвинув мебель и стопки книг, белое полотно и начертил чернилами три круга. Лекарь, следуя максимально подробным наставлениям, зажег в двух внешних кругах свечи. Демон открыл флакон с водой из озера и переместил содержимое воды в центральный круг, потом переставил в него все свечи и рассеял над их пламенем семнадцать щепоток травы эрвы шерстистой, которая, конечно, нашлась в одном из мешочков на поясе Хозила. Огоньки на фитилях изменили цвет с алого на черный и потухли, будто их разом задули. Демон осторожно дотронулся до центрального круга, где еще мгновение назад на полу была обычная лужа. Но теперь она была твердой. Под его пальцами находилось настоящее зеркало. Зеркало правды. – У-у-у, – восторженно протянул лекарь. – Мурашки! Я слышал, если посмотреться в него и задать любой вопрос, то истинный ответ сразу же появится у тебя в голове. – Аттракцион для людей… Они вечно гонятся за правдой и думают, что хотят узнать ее, вот только стоит ей замаячить на горизонте, как они изо всех противятся ей и отрицают, – ответил Холд. – Ну что ты хочешь от них… Они часто сами не знают, что им в действительности нужно, – пожал плечами Хозил. – И на этом-то и построен весь наш бизнес. – Я вот только подумал: а можем ли мы теперь так отзываться о людях? – спросил вдруг лекарь. – Не уверен, что понял тебя. Конечно, можем: все наши предки над ними подшучивали. – Ну… м-м-м… Я к тому, что Каз как бы тоже человек. Не оскорбляем ли мы его таким подходом… Не лишаем ли чего-то важного, постоянно высмеивая его племя? – Каз человек, это правда. Но совершенно особенный. Я уверен: мой смертный мальчик, мой сын, одаренный возможностью быть частью мира нечисти, со временем во всем разберется и поймет, где просто глупые шутки, а где истина. У него большое сердце, и оно наверняка сможет вместить в себя две большие любви – по одной для каждого мира. – Сказано до жути славно! Демон завернул блестящее зеркало в тряпицу, передал магу и направился к столу, на котором оставил книгу. Заглянув в нее и в очередной раз – для верности – пробежавшись глазами по строчкам, он сказал: – Теперь его нужно поместить в оправу – толь ко тогда зеркало правды станет цельным магическим предметом и сможет сыграть свою роль в ритуале призыва. – Вроде несложно. Но есть подвох, да? Прям чувствую, что есть. – Надо угадать с материалом… Чтобы зеркало не почувствовало себя оскорбленным. Что-то достаточно ценное, но при этом не кричаще-пошлое – то есть точно не дерево, но и не камень, инкрустированный папоротниковыми изумрудами. Времени перебирать методом проб и ошибок у нас нет, так что лучше найти какой-то исторический прецедент. Придется покопаться в книгах. – Примерно об этом я и говорил. Демон и то и дело чихающий от пыли маг провели за перелистыванием страниц всего несколько часов, когда, сопоставив все найденные факты и упоминания, поняли, что звездное серебро для оправы должно вполне подойти. Друзья, взяв затвердевшую воду из Непоколебимого озера, отправились в небесную кузницу, надеясь там сразу и отлить оправу нужного размера, и вправить в нее зеркало. – Почему кузница называется небесной? – спросил однажды маленький Каз во время очередной прогулки с демоном по Ночному Базару. – В ней куют из металла упавших звезд. – Настоящих? – мальчик не скрывал восторга. Его неподдельная искренность всегда нравилась Холду. К сожалению, сам Ночной Базар и воспитание демона были таковы, что чем взрослее становился Каз, тем холоднее становилось его сердце. К горечи сегодняшнего демона, залатавшего свои внутренние бреши, его смертный мальчик всегда был чужим в этом мире и всегда вынужден был в первую очередь думать о защите и выживании. А тогда, годы назад, проходя мимо небесной кузницы, демон позволил себе улыбку. – Когда звезды падают, – объяснил он, – они остывают и перестают так ослепительно сверкать, как раньше, когда были на небе. Но полностью никогда не гаснут, всегда остаются такими же красивыми, переливчатыми. И вот кузнец собирает упавшие звезды и кует из них оружие, рамки, оправы, цепочки, медальоны… разное. Знатные юноши из мира людей то и дело заключают сделки, чтобы получить одну или парочку звезд и вручить их возлюбленным. Каз рассмеялся. – Люди глупые! Почему не могут найти эти звезды сами, если они просто лежат на земле? – В их мире они совсем другие и не падают под ноги. – Даже звезды у людей скучные… – поморщившись, подытожил маленький Каз. Сквозь тепло воспоминаний просочилось сомнение, навязанное Хозилом. Может быть, Холд был куда худшим опекуном, чем привык о себе думать, и его смертный мальчик так хотел стать частью его, демона, мира, что предпочел выдрать свой – с корнем – из сердца. «Только бы вернулся он домой, и я объясню ему, что не обязательно отказываться от своей человечности, чтобы быть жителем Ночного Базара», – пообещал себе Холд. Работа в небесной кузнице никогда не стояла на месте. Мастеров было двое, и они без устали все луны напролет стучали молотами, лили расплавленное звездное серебро в формы, с шипением бросали раскаленный металл в кадки с водой. Кузница располагалась в сквозном шатре без стен и полога – только огромная крыша-купол, стоявшая на огромных жердях и кольях, вкопанных в землю. Под самым потолком плыли, переливаясь, сотни мелких звездных осколков – удивительная живая гирлянда, вместо лампочек в которой – будто бы крошечные блестящие рыбки. Кузнец, не отрывая взгляда от огромной наковальни и не останавливая ковку, поприветствовал, перемежая каждое слово звонким ударом молота: – Рад видеть тебя, демон. Чем обязан? – Дельце есть на пять минут. Вспомнил вот, что ты мне должен еще с той дриадской сделки, – Холд протянул тряпицу. Кузнец отложил молот, снял обмотку, полюбовался на свою бороду в зеркало и хмыкнул: – Странно было думать, что ты забудешь, хоть и лет-то прошло. Сделка та была дрянь, не вожусь больше с дриадами. Чего делать-то? – мастер повертел стекло, идеально чистое и прозрачное, в котором отражалось сияние звезд, плывущих под куполом. – Да обтравить бы серебром. – Это можно. Зачем тебе понадобилось зеркало правды, стало быть, не спрашивать? – Не стоит. – И это можно. А где мальчишка-то твой? – кузнец понес зеркало на стол, подложил под него тонко выделанный лист коры, обвел, что-то записал на пергаменте, потом поправил карандашом силуэт на коре. – Границы-то всё. Только смертный, пожалуй, не знает, что с Базаром что-то неладное. – Дела творятся совершенно странные! – поддакнул Хозил, который с интересом принялся наблюдать за работой кузнеца. Тот уже ставил огромный ковш, сделанный из какого-то розово-фиолетового камня, на открытый огонь и кидал в посуду комки и срезы звезд. – Так и что же, – продолжил болтать бородач, помешивая поварешкой размером с ребенка медленно тающие звезды, – застрял, получается, малец по ту сторону? Домой-то скоро ждешь? Какие прогнозы? Народ много чего толкует. Продажи встали. Меж своих много не наторгуешь. Да и пропажу всех проходников сложно не заметить. Только Лирина видел, но он сказал – сделок не берет, все по архивариусам и книгочеям слоняется, выискивает что-то, поди. – Совсем проходники эти от рук отбились, – заметил лекарь. – Не слыхал ничего, – буркнул Холд. – Ну да, ну да, – кузнец добродушно поглядывал на демона, вырубая форму из пня. – Ну как вернется малец в шатер, ты скажи ему – пусть зайдет ко мне. – Зачем он тебе? – спросил демон. – Долг за ним какой? Так я оплачу. – Да не в долге дело, – бросил мастер, выливая расплавленное звездное серебро в подготовленную форму. – Заметил я, что он часто смотрит, как работаю. Думает, скрытный, не вижу. Вон там, у того шатра, пристроится и пялится. Часами так может. Мне не жалко. Только руки у него сильные, у мальчишки твоего. И глаз любопытный, живой. Так что пускай приходит. В подмастерья возьму. Вот официально приглашаю, – кузнец посмотрел на демона и бросил наполненную форму в кадку. – Никого не звал к себе лет четыреста. А его зову. Передашь? Холд растерялся и рвано кивнул. – Ну и хорошо. Ждать буду его, так и скажи. Хватит ему дичиться всех. Свой он давно. И это передай, понял? – Я передам, – внезапно севшим голосом сказал демон. – А я прослежу! – добавил лекарь. – На том и забирайте, господа нечестивые, свое зеркало, и пусть будет оно вовек сиятельно, – с легким шутливым поклоном кузнец протянул Холду вправленное в серебряную толстую раму зеркало. Руки мастера однозначно знали свое дело. С виду он работал грубо, не вдаваясь в подробности, однако оправа была идеально овальной. Казалось, она была соткана из тончайших кружев, но при этом оставалась массивной: звезд кузнец явно не пожалел. Внизу рама перетекала в изящную небольшую ручку. Зеркало выглядело невесомым, словно укутанным в фату невесты. – Очень красиво, – завороженно прошептал Хозил, не заметив, что начал отражаться в зеркале. Холд резко выдернул его из-под носа друга и вновь обмотал тряпкой.