*** Полтора часа спустя я, пошатываясь, зашла на кухню и обессиленно рухнула на стул, мечтая, чтобы этот день наконец-то закончился. Руки были в крови, на столе стояла миска с красноватой водой, в которой плавал некогда белый марлевый бинт, который я использовала, чтобы слегка смыть с Джеймса кровь. Там же валялись обычные нитки для шитья и швейная игла. И знаете, что? Не верьте фильмам, в которых сцены, где героиня оказывает первую помощь раненому герою, выглядят возвышенно и романтично и помогают им душевно сблизиться. Вранье! Во-первых, Джеймс всё это время благополучно находился в отключке под воздействием противоядия и никак не мог оценить моих усилий. И хорошо, что он не просыпался -- несмотря на то, что Тея была права, и держать иглу в руках я умела, сшивание живой кожи не имело никакого сходства с сшиванием разорванной подкладки на одежде, и Джеймс наверняка проклял бы тот день, когда я была вынуждена стать его лечащим врачом. Во время "операции" руки у меня дрожали, игла попадала не туда, куда надо, края ран были скользкими от крови, и я подумала, что за неимением наркоза мне пришлось бы оглушить чем-нибудь мага, вздумай он проснуться. Не из жажды насилия, а чисто из желания облегчить ему муки. Романтики в происходящем не было ни капли. За окном тем временем окончательно стемнело. И хотя еще полчаса назад я была уверена, что больше не смогу в жизни проглотить ни крошки, сейчас я неожиданно ощутила голод. Интересно, а есть хотя какая-то надежда, что холодильник Маршалла не совсем пуст? Надежды, как оказалось, не было, зато в морозильнике неожиданно обнаружились какие-то полуфабрикаты. Я водрузила на плиту тяжелую чугунную сковороду, и через две минуты на кухне уже раздавалось веселое шкварчание размораживавшейся лазаньи. Рядом весело посвистывал чайник, и знакомые приготовления помогли мне отвлечься и прийти в себя. -- Я пропустил что-нибудь интересное? -- уж не знаю, как раненому колдуну удалось перемещаться так тихо, но его появления я не заметила, вскрикнула и едва не разлила остатки травяного отвара, который как раз сливала из ковша в чашку. Стремительно развернулась и обнаружила прямо перед собой Джеймса -- бледного, но вполне крепко стоявшего на ногах. Рубашки на нем не было -- я разрезала ее, пока оценивала масштаб швейных работ и зашивала раны -- а благодаря длинным рядам швов он напомнил мне монстра Франкенштейна. Вспомнив наставления Маршалла, я решительно протянула чашку вперед. -- Выпей. Он послушно проглотил содержимое. Джеймс до сих пор выглядел так, будто на нем потопталось стадо бешеных быков, и я спросила: -- Как ты себя чувствуешь? -- Лучше, -- к моему облегчению, отозвался он, осматриваясь по сторонам. -- По крайней мере, жить теперь точно буду. Кстати, а где мы? И кто подсказал тебе, как сварить противоядие? -- Алан Маршалл. Мы сейчас в его доме где-то на западе от Лондона. Хотя, зная его, я бы в жизни не сказала, что это его жилище... -- Это, скорее, убежище как раз для таких случаев, -- хмыкнул маг, подходя к настенному шкафчику и пробегая глазами по контейнерам с травами. -- Ты смотри, что здесь есть: белладонна, чемерица, манцинелла... И где достал только?.. -- Джеймс, -- позвала я его, возвращая в реальный мир, поскольку очень хотела расставить все точки над "и". -- Я не говорила этого Алану, но, когда я тебя нашла, ты был мертв. Пульса не было, ты не дышал, да и Алан сказал, что это проклятие смертельное. Почему ты выжил? Он оторвался от сушеных трав и посмотрел на меня. Прикинул что-то в уме, изучающе глядя на меня, словно думал, можно ли мне ответить, и наконец, сказал: -- Это черная магия. У меня достаточно врагов, и заранее никогда нельзя предсказать, кто и когда нанесет удар. Стоит быть готовым ко всему. -- И ты научился воскресать из мертвых? -- недоверчиво уточнила я и пошарила рукой рядом с собой в поисках табуретки. Одно дело -- продлевать себе молодость до бесконечности, и совсем другое -- обманывать смерть в прямом смысле... -- В некотором роде. На то, чтобы окончательно умереть, мне потребуется больше времени, чем другим, и, к счастью, Путешественники этого не знали. Но должен признать -- без твоего вмешательства я бы не выкарабкался. Судя по всему, на подробности можно было не рассчитывать. Однако, помня, что рассказывали Майкл и Розмари о черной магии, сомневаюсь, что он добился этого каким-нибудь гуманным способом. Я бросила на него быстрый взгляд -- Джеймс рассеянно смотрел куда-то мимо меня, думая о чем-то своем -- и только вздохнула, а затем принялась нервно теребить кольцо на пальце. Совершенно привычное для меня движение, но Джеймс вдруг резко схватил меня за руку, странно глядя на мои кисти. -- Что ты делаешь? -- Дурацкая привычка, -- я пожала плечами, удивленная столь сильной реакцией. -- Когда волнуюсь, начинаю крутить кольца. Он медленно выпустил мою руку и посмотрел мне в глаза. Его лицо в тот момент оказалось очень близко ко мне, и я тихонько вздохнула, наконец-то увидев его глаза. Невероятные, темно-зеленые глаза, глаза героя-любовника из романа, в которых женщинам полагалось утонуть раз и навсегда. Такие глаза могли быть только у красавца Майкла, но никак не у темного мага! -- Прошу прощения, -- он слегка потряс головой, словно возвращаясь из своих мыслей, и я торопливо моргнула, надеясь, что он не заметил моей реакции. -- Ты просто... Очень сильно мне кое-кого напоминаешь. Сперва твои слова в машине про приключения, теперь это... Он быстро шагнул назад, словно стремился как можно скорее очутиться подальше, но продолжал неотрывно смотреть на меня, словно пытался разглядеть под моей внешностью кого-то совершенно другого. Кажется, это был первый раз с момента нашего знакомства, когда я завладела его вниманием целиком и полностью, и под этим пристальным взглядом мне немедленно захотелось ссутулиться и стать как можно незаметнее. -- Тебе швы надо будет потом снять, -- невпопад выпалила я, стремясь хоть чем-то заполнить это неуютное молчание и отвлечь его. Что угодно, лишь бы больше не чувствовать на себе этого взгляда! Всё равно он так смотрит на меня не из интереса лично ко мне, а из-за того, что увидел во мне кого-то другого... К счастью, мои слова оказали нужное воздействие -- Джеймс слегка улыбнулся и перестал сверлить меня глазами. -- Как тебе удалось зашить меня так аккуратно? -- поинтересовался он, опустив голову и рассматривая на себе результаты моих трудов. -- Ты же лингвист, не врач... -- Сестра объяснила, что надо делать, -- я смущенно улыбнулась, а потом честно призналась. -- А аккуратно всё потому, что я одно время увлекалась вышиванием крестиком. Он рассмеялся, позабавленный, а я потянула носом воздух и прислушалась к подозрительному шипению на сковороде. Затем охнула, ругнулась себе под нос и сдернула с плиты одной рукой сковороду, одновременно снимая с нее крышку. Над плитой взвилось облако белого пара, и в воздухе поплыл запах подгоревшего макаронного теста. Крышка громко стукнула о дно раковины, а я отставила сковороду на незажженную комфорку и принялась оценивать масштабы повреждения. -- Мда, -- расстроенно резюмировала под конец я. -- Есть можно, но внизу слегка подгорело. Подожди, я счищу эту часть... -- Я умираю с голоду, -- заявил Джеймс. -- Так что давайте уже садиться ужинать. Счистим по ходу дела. Я облегченно улыбнулась и принялась резво накрывать на стол. *** Вечером, приняв душ и смыв с себя наконец-то грязь, кровь и пот, я вернулась в спальню. Джеймс уже дремал на левой половине кровати, и я, решив, что не хочу сегодня заморачиваться со светскими условностями, без сил улеглась на вторую половину. Спать в одежде было непривычно, но сил не оставалось никаких, все сегодняшние события выжали меня досуха, и больше всего на свете я мечтала просто заснуть. Хотя, пожалуй, я читала романы, где герой через пару часов после того, как его ранили или избили, оказывался в одной постели с героиней и умудрялся демонстрировать ей там чудеса выносливости и изобретательности, но я сильно сомневалась, что подобное сработает в реальной жизни. На киношного зомби Джеймс, конечно, уже мало походил, но выглядел по-прежнему не лучшим образом. -- Я так и не поблагодарил тебя... Должен признаться, я не ожидал, что ты вернешься, -- в наступившей тишине его голос как-то особенно резко рассек темноту, хотя звучал он совершенно обычно. Не знай я, как сильно ему сегодня досталось, решила бы, что Джеймс совершенно здоров. -- Спасибо за то, что спасла мою жизнь. Без твоего вмешательства я был бы уже мертв. -- Тебя это как будто удивляет, -- заметила я, обратив внимание на странные нотки в его голосе. -- В последние сто лет я как-то привык рассчитывать только на себя, -- всё так же задумчиво пояснил он. -- Так что да, можно сказать, что я удивлен. Последние сто лет -- это значит, с тех пор, как он покинул ковен и стал темным? -- Темные маги не любят полагаться на других? -- Совершенно верно. На языке вертелось язвительное замечание на эту тему, но вместо этого я произнесла нечто совсем другое: -- Но ведь это чревато одиночеством, -- он замер, в темноте словно повис невидимый знак вопроса, и я поспешила разъяснить. -- Не пойми меня неправильно, я сама не особо общительна и в общем-то могу тебя понять, но ведь нельзя же оттолкнуть от себя... абсолютно всех. Ты сегодня говорил, что я живу неправильно, всё время думая о завтрашнем дне, но и жить сегодняшним днем, оставаясь в гордом одиночестве -- тоже не лучший выход. На последних словах я стушевалась и затихла, поскольку не хотела, чтобы мои слова превратились в проповедь, но Джеймс лишь спокойно уточнил: -- И кого же, по-твоему, нельзя отталкивать? -- Семью, -- с глубокой убежденностью ответила я. -- Родных. Не всех, конечно, а только тех, кто тебя по-настоящему любит. Друзей, если есть те, кто готов в трудную минуту всё бросить и прийти на помощь. Любимого человека, если такой есть. Он молчал. Я могла догадаться, что думал он сейчас о Розмари, Майкле и Алане -- единственных близких ему людях, с которыми он давным-давно разошелся, но которые продолжали думать о нем и тревожиться за него. Потом подумала о собственной семье -- родителях и Тее, ближе которых у меня никого не было. О друзьях -- об Алексе, Шарлотте и Мартине, которые в последние недели доказали, что готовы в любой момент помочь. Ради таких людей стоит наступить на горло собственным принципам, даже если кажется, что один ты чувствуешь себя вполне комфортно. -- Что ты будешь делать дальше? -- неожиданно для самой себя поинтересовалась я. -- Путешественники уверены, что ты мертв. Как и твой друг из ковена, который так сильно хочет твоей смерти. Тебе бы быть теперь поосторожнее, ведь в следующий раз, когда они тебя подстерегут, меня может и не оказаться рядом. Глаза наконец-то привыкли к темноте, но без контактных линз всё вокруг расплывалось, так что, когда я перевернулась на бок, чтобы увидеть мага, передо мной были лишь неясные очертания его лица. -- В таком случае я постараюсь во время следующего опасного приключения взять тебя с собой, -- пообещал он, и по голосу я поняла, что он улыбается. -- С тобой мне можно ничего не опасаться. И хотя это была лишь шутка, услышать эти слова всё равно было приятно. -- Но если быть серьезным, то я собираюсь продолжить свое дело, -- добавил он уже без усмешки. -- И почему-то мне кажется, что ты не будешь стараться вести себя тихо и незаметно, -- заметила я, изо всех сил щурясь в попытках прочесть ответ на его лице, но ничего не получилось. -- И скоро и этот Роберт, и Чарльз узнают, что ты жив. -- Рано или поздно они всё равно узнают, -- с совершенно философским спокойствием отозвался Джеймс, и я не уловила в нем ни малейшего признака тревоги. -- Думаешь, мы в первый раз пытаемся друг друга переубивать? Что ж, и так понятно, что с Чарльзом они враги уже давно. Еще некоторое время я думала, а потом предложила: -- Почему бы тебе не помочь ковену схватить этого колдуна? -- он застыл, и я, поняв, что только что сморозила, поспешила разъяснить. -- Я помню, что Рыцари тебя подозревают, но Алан на твоей стороне, и он пользуется в вашем ковене уважением. Ведь он может убедить Рыцарей не арестовывать тебя до второго жертвоприношения, а потом, когда они схватят настоящего убийцу, станет понятно, что ты тут не при чем... Кровать скрипнула, когда Джеймс повернулся ко мне. Черты его лица по-прежнему были нечеткими, но то, что смотрел он прямо на меня, я видела ясно. Пожалуй, хорошо, что на мне не было в данный момент контактных линз -- что-то мне подсказывало, что выражение его лица мне бы сейчас точно не понравилось. -- Я не имею никаких общих дел с ковеном вот уже сто тридцать лет, -- наконец отчужденным тоном сообщил он. -- И не собираюсь ничего менять. -- Но почему? -- вырвалось у меня. Холодная уверенность в его голосе удивила меня. -- По той же причине, по которой я когда-то ушел из ковена и стал темным магом, -- в этот момент я затаила дыхание, стараясь не пропустить ни слова. -- Наши взгляды с ковеном на многие вещи слишком сильно расходятся, и в 1885-м я понял, что способен идти своим путем, не опираясь на мнение других магов. Последние слова прозвучали с откровенной враждебностью, и я спросила: -- Ты воспринимаешь их как своих противников? -- Обычно нет. Но, как только наши пути пересекаются... То, пожалуй, да. -- И ты спокойно убьешь любого из них, если понадобится? -- в памяти сами собой всплыли слова Розмари, как пренебрежительно относятся темные маги к человеческой жизни. Но, по большому счету, мне не было никакого дела до всех темных магов, а вот отношение Джеймса я должна была узнать! На этот раз он ответил не сразу, а когда заговорил, то взвешивал каждое слово. И мне было очевидно, что дело было не в том, что он не был до конца уверен в своем ответе, а в том, что он хотел сделать его максимально честным: -- Не любого. Я не смог бы причинить вред ни сестре, ни Майклу, который был когда-то моим лучшим другом. Что же касается остальных людей... Ты, Искательница, тоже можешь быть спокойна: ты приложила все силы для моего спасения, и я этого не забуду. А другие... Я не сторонник насилия, но иногда без него бывает не обойтись. Я молчала, осмысливая его слова, а Джеймс, словно почувствовав мое смятение, добавил: -- Не забивай себе голову раньше времени. Тебе ничего не грозит, так что спи спокойно. И -- странное дело -- несмотря на его жесткую правду, высказанную без малейших сомнений или угрызений совести, я действительно смогла заснуть и спокойно проспала всю ночь. Не знаю, что было тому причиной -- пережитая вместе опасность или этот неожиданный разговор по душам в ночной темноте -- но я чувствовала странную близость с человеком, который говорил со мной так открыто, не скрывая правды, какой бы она ни была.