Я дохожу до конца своей лужайки и спрашиваю: — Она там? Он кивает. У меня больше не хватает сил бороться с ней, я захожу домой, и разряд молнии проходит по небу. За ней следует гром, достаточно сильный, чтобы сотрясать землю. Мама выбегает мне навстречу из кухни, с полотенцем для посуды в руке. — Где ты был в такой шторм, Диллон? — спрашивает она, останавливаясь передо мной. — Я был в Кастл Рок с Пен, — отвечаю, опуская рюкзак на пол. — Мы поругались. — Опять? — замечает моя сестра в саркастическом тоне с дивана позади меня. Папа несется вниз с губами сжатыми в тонкую линию и со сведенными вместе бровями, он явно беспокоится о чем-то. — Вы шли домой в такую грозу? Ты с ума сошел? — карие глаза мамы широко открыты. — Его де-е-евушка, — Риса начинает петь. Со всех сторон меня окружает семья, и я обреченно прислоняюсь к входной двери, когда понимаю, что они не собираюсь позволить подняться мне наверх, в свою комнату. — Почему ты не воспользовался таксофоном, чтобы позвонить одному из нас, ради Бога? У тебя губы синие! — женщина, которая привела меня в этот мир, кричит. Проведя руками по лицу, я раскидываю их по сторонам. — Я шел домой с пляжа все время. В чем проблема? Мама качает головой, прежде чем всплеснуть руками и вернуться на кухню. Папа делает шаг вперед, а моя сестра выключает телевизор. — Проблема в том, что ты вернулся домой весь мокрый. Ты ушел утром без нашего разрешения. В записке, которую ты нам оставил, говорится, что ты у Файнелов, а не на пляже во время грозы. Ты позволяешь болезни Пенелопы разрушать себя, я тебя не узнаю. Для твоей матери и меня, это очень большая проблема, — говорит папа, тоном на грани истерики. Его подбородок дрожит, и я отворачиваюсь, не в силах вынести боль, которую я причинил. Тут я заметил, что моя одежда промокла и прилипла к коже. Мои руки дрожат, зубы стучат, и вода капает с кончиков волос. — Я не понимал, что шел дождь… — начал я. — Когда ты в последний раз спал, Ди? Ты, серьезно, похож на зомби, — говорит Риса. Она встает с дивана и несет плед, оборачивая его вокруг моих плеч. Они не понимают. Когда это моя сестра, взяла на себя ответственность за свою жизнь? Два года, как она окончила среднюю школу, а у нее все еще нет работы, и она все еще получает деньги от отца. К тому же, Риса наверное, сейчас под кайфом. И она хочет поговорить об ошибках, которые, как она думает я совершаю? Мои родители не знают, что значит любить кого-то до смерти, как я люблю Пен. Их отношения основаны на тушеном мясе, приготовленном в мультиварке и на том, кто первый угадает правильный ответ в передаче «Кто хочет стать миллионером?». У них много одинаковой одежды и слишком много декоративных подушек на кровати. Единственный раз когда я видел как они ругались, был когда мама не закрыла тюбик зубной пасты. Подняв подбородок в жалкой попытке сохранить лицо, я говорю: — Если вы закончили разговор со мной, будто я тупой, то я пошел спать. За исключением стука дождя по крыше и раската грома после молнии, в доме полная тишина. Никто не останавливает меня, когда я сбрасываю плед и иду в комнату. С намерение проспать до утра, я закрываю дверь и скидываю туфли, намеренно избегая окна на случай, если моя сердечная боль там. Вместо того, чтобы упасть прямо в постель, я делаю ошибку, и закрывая жалюзи ловлю ее лицо в окне, прежде чем горизонтальные полосы появляются между нами. Не открывай их. Не делай этого. Я тяну за веревочку, открывая жалюзи, и сразу понимаю, что не закрою глаза в ближайшее время. Ее записка гласит: ПОЧЕМУ Я ТАКАЯ РАЗБИТАЯ? Я поднимаю беспроводной телефон и нажимаю кнопку перезвонить, потому что ее номер единственный, который я когда-либо набирал. Когда она отвечает, я говорю: — Ты идеальна для меня. Глава 21 Пенелопа Я просыпаюсь на полу спальни. Колени подтянуты к груди, волосы прилипли к лицу, ночнушка, которую я ношу уже неделю, собралась у меня на талии, и на мне нет нижнего белья. Это единственная связная мысль, что я в состоянии обработать до того, как тяжесть моего безумства обрушивается на меня и душит изнутри. Слезы, над которыми у меня нет контроля, собираются в моих горящих глазах, прежде чем скатиться на ковер рядом с моей головой. Кровь, похожая на ил, проталкивается по моим цементным венам, и мое затухающее сердце бьется в клетке из костей. Заставляя руки согнуться, я расчесываю горло, надеясь сделать отверстия, чтобы дышать, потому что мои легкие не работают. Я переворачиваюсь на спину, предпочитая задохнуться, а не жить в темноте. То же самое, наверно, чувствуют умирающие. Почему Бог так жесток? Глава 22 Диллон Герберт едет за рулем автомобиля своей мамы по подъездной дорожке. Матильда сидит на переднем пассажирском сиденье, а Кайл на заднем. Все четыре окна машины открыты и из них звучит очень громкая музыка. — Угадай, кто сегодня получил права? — кричит он, высунув голову из окна. Я подхожу к машине и Рыжая машет мне, а Кайл тянется, чтобы пожать мне руку через открытое окно. — Что вы здесь делаете, ребята? — спрашиваю я, засовывая руки в карманы. Мне исполнилось шестнадцать восемь месяцев назад, и мысль о том, чтобы получить права, ни разу не приходила мне в голову. Мне стоит задуматься, что еще я пропустил. — Где Пен? — спрашивает Герб. — Мы едем на пляж попрыгать. Посмотрев на закрытые окна ее спальни, я откидываюсь на пятки и качаю головой: — Я не думаю, что ей понравится это. — Это значит что и ты не пойдешь? Теперь она твоя мама что ли? — спрашивает Кайл смеясь, как будто это какая-то шутка. — Теперь ты совсем не зависаешь с нами. Я ударил рукой по крыше красного Civic и отошел назад, не в состоянии объяснить, что на самом деле происходит с девушкой по соседству. — Я догоню вас попозже, или попрошу Рису подвезти меня туда вечером, — я лгу, надеясь что успокоил их достаточно и не буду чувствовать вину из-за лжи. Улыбка распространяется по лицу Кайла. — Скажи своей сестре, что мне интересно как у нее дела.