— Эти коробки нужно отнести в грузовик для переезда, Пен. Покалывающие тревожные искорки пронзают мое сердце, перехватывая дыхание и делая мою кровь ледяной. Это чувство незащищенности, которое исчезает, также быстро, как и появилось, оставляет опасение возврата к отчаянию и к разрушению целых недель моей жизни. Я не буду саботировать это. Я сильнее, чем моя болезнь. — Подай мне мои туфли и смогу тебе помочь, — говорю я, сползая с коленей Диллона. Он встает, поправляя шорты и подмигивая. Помогает мне надеть выцветшие черно-белые кеды. Я развязываю грязные шнурки и скольжу своими носками из разных пар в кеды, сгибая шнурки петельками, переплетаю их, тяну, и получается бантик, словно заячьи ушки. Он осматривает меня — дырявые обрезанные шорты и старую майку — и улыбается. — Я видел это раньше. Грузовик для переезда и первую любовь. — Только любовь, — говорю я. — Лучше, черт возьми, это не проверять. Диллон поднимает коробку и целует меня в щеку, проходя мимо. — Следи за своим языком, парень, — приказывает отец. Следом: — Не думаю, что ты слишком взрослый, чтобы я не мог отшлепать тебя. Я надеру тебе задницу как никогда в жизни, — говорит он. И еще: — Тебе лучше не использовать этот язык рядом с моей дочерью, парень, — предупреждает он. Потом: — Бля, нет! Я не буду помогать тебе загружать грузовик, чтобы ты забрал мою единственную дочь подальше от меня. * * * Наш полноразмерный матрас слишком мал для нас, и в унитазе протекает бачок. Холодильник всегда пуст, и каждый вечер этой недели на ужин у нас лапша быстрого приготовления. Клянусь, соседи над нами двигают мебель и проводят танцевальные конкурсы всю ночь. Я сломала две метелки, стуча в потолок, пытаясь заставить их замолчать. Хоть мы и переехали сюда четыре месяца назад и живем в трех часа езды от дома, моя мама приезжает из Кастл Рэйн в Сиэтл раз в неделю. Она убирает, хотя у нас нет большого количества вещей или мебели, и готовит, хотя у нас не так много продуктов. Женщина, которая дала мне жизнь, делает всё, что бы мои таблетки не заканчивались, обзвонила всех психотерапевтов пока не нашла того, кто согласился бы взяться за меня. У меня нет сил, чтобы сказать ей, что это напрасный труд. Может, я уже выросла из этого или, может быть, Диллон дал мне новый старт. Но в основном, я чувствую себя лучше, поэтому перестала принимать лекарства. За исключением некоторых тревожных моментов здесь и там, у меня ни разу не было депрессивных эпизодов, с тех пор как мы переехали в наш собственный дом. Я верю, что та часть моей жизни позади. Чудеса случаются. Я просто еще не готова поделиться этим открытием с родителями. — Принимать таблетки каждый день было частью сделки, Пен. Тебе не кажется, что сначала ты должна поговорить с врачом, прежде чем переставать их пить? — Диллон накручивает спагетти на вилку, подозрительно разглядывая единственное блюдо, которое я умею готовить, прежде чем отправить это в рот. — Из-за них, я чувствую себя сумасшедшей и усталой все время, — говорю я, грустно катая спагетти покрытые красным соусом по своей тарелке. — Почему они не похожи на те, что обычно готовит моя мама? — Из-за отсутствия мяса и приправ. И скорее всего, ты варила лапшу не достаточно долго, — зеленые глаза, которые я обожаю, смотрят на меня, и он берет еще одну порцию невкусных, недоваренных спагетти, как будто это самая вкусная еда, которую он когда-либо ел. — Есть и другие способы, я могу справиться с этим, — говорю я. Не имея столько храбрости как Диллон, чтобы есть еду, на приготовление которой я потратила минуты, прежде чем мой мальчик вернулся с учебы, я ставлю тарелку на кофейный столик и поднимаю ноги на диван. — Я никогда не чувствовала себя так хорошо, Диллон. В этот раз все иначе. Глава 37 Диллон Наша квартира пахнет корицей, специями и елкой. Дешевые, вырезанные из картона, толстые Санта и Снеговик висят на стене, и вырезанные по трафарету Соней снежинки, приклеены на окно, чтобы сделать нашу маленькую гостиную менее похожей на гостиную нуждающихся студентов и более похожей на зимнюю сказку. Мама отправила нам несколько коробок старых украшений и мерцающие гирлянды, которые Пенелопа повесила в спальне, потому что лампочка там перегорела. Ее отец принес елку, которую мы не хотели ставить. — Что значит, что ты не подаришь Пенелопе рождественскую елку? — он кричал несколько часов, прежде чем неожиданно прибыл с пихтой, слишком высокой для нашего потолка. — Верхушку нужно отрезать. Я бы сделал это, если бы знал. — Я тоже, — сказал я, уже психуя из-за иголок повсюду. Уэйн посмотрел на меня из-под густых бровей и сказал: — Какой мужчина не знает это, парень? Она не украшена. У меня нет свободного времени из-за учебы, а Пенелопа даже не помнит, что ее необходимо поливать. Пихта уже желтеет и я, все больше времени трачу на беспокойство, что она загорится, чем на наслаждение традициями, которыми глупое дерево должно нас обеспечить. Наше первое рождество в нашем собственном доме не так значимо. Мы договорились не делать друг другу подарки в этом году, потому что времена тяжелые. Пенелопа хочет устроиться на работу, но я не согласен. — Кафе рядом с домом, Диллон. Мы можем использовать дополнительные деньги, — говорит она. — У нас есть все необходимое, — говорю я, собирая елочные иголки из ее волос. — Кроме хорошей еды и шампуня. Они закончились, — отвечает она, смахивая иглы с моей рубашки. Ей нужно больше времени, чтобы обосноваться, и учеба является более важной, чем работа. Пенелопа начинает занятия в колледже после зимних каникул, и если это дерево не самовозгорится и не поджарит нас обоих во сне, я хочу убедиться, что она в состоянии справиться хотя бы с одной ответственностью. Я уверен, что наше потребление лапши быстрого приготовления с ароматом курицы — опасно, но моя ответственность — убедиться, что Пен находится в здравом уме. Тем более, что она не принимает свои лекарства. Моя девочка встряхивает своими кудрями. — Мне пришлось использовать сегодня утром средство для мытья посуды, чтобы помыть волосы. Это было странно. Хотя мы заключили соглашение о подарках, я не мог его соблюдать. Я потратил целую неделю в поисках подарка во всех магазина города, даже искал в Интернете то, что мне нужно. Тренер Файнел хотел, что бы мы приехали в Кастл Рок прошлой ночью, но после некоторых уговоров, Пенелопа убедила его приехать к нам утром. Сейчас пять утра, и я выскальзываю из постели, чтобы положить подарки под мертвое дерево. Собираю коробки, спрятанные под диваном и в духовом шкафу, который она не использует; подарки, спрятанные в моем комоде, и в багажнике моей машины. Я, возможно, перешел границу, но я люблю ее. Она до сих пор не проснулась, так что после пары часов ожидания, я начинаю быть намеренно громким. Я принимаю душ с открытой дверью, и закрываю дверцы шкафа с громким хлопком. После того как я сделал звук телевизора таким громким, что соседи над нами начали стучать, я удивился, что она не выбежала из комнаты, ломать метлу о потолок как она любит. — Пенелопа, проснись, — сдаюсь я. — Уходи, — бормочет она, стонет и переворачивается. — У меня для тебя кое-что есть. Но для этого тебе нужно встать. — Лучше, чтобы это было в виде оргазма, мы договорились не дарить друг другу подарки, Диллон. Девушка с усталыми глазами следует за мной в гостиную и садится на диван, хмуро смотря на свою кучу подарков. Мне радостно смотреть, и мое сердце гулко бьется, когда она берет плохо завернутый подарок сверху, и разворачивает полосатую как леденец бумагу. Я купил ей свитер и рюкзак для колледжа, несколько тетрадей и другие принадлежности, которые ей понадобятся. Я также купил ей новую пару зеленых конверсов, фен, и несколько книг, которые она хотела. Когда она тянется за последней коробкой, я начинаю нервничать и сажусь у ее ног. — Это набор специй? Я действительно его хотела? — Пенелопа трясет коробку, пытаясь по звуку понять что там. Я не помню, чтобы она когда-нибудь говорила о приправах. — Просто шучу. Она смеется, разрывая бумагу в клочья. Я внимательно наблюдаю, как она открывает коробку. Безумие делает резкий вдох и закрывает рот руками. Ее карие сияющие глаза начинают наполняться влагой.