Мои губы дрожат. Диллон смеется. — У меня старшая сестра, Пен, — говорит он. Мой соседский мальчик открывает свой рюкзак и достает серую толстовку. — Я знаю, что такое месячные. — Мне нужно домой — говорю я, опуская голову. Он поднимает мой подбородок и протягивает свою толстовку. — Тогда пойдем. Чем хороша жизнь в маленьком городе? Тем, что каждый знает друг друга. Мы с Диллоном заходим в учительскую, еще раз повторяем историю о моем внезапном развитии по женской части и просим разрешения уйти пораньше с уроков. Директор, звонит моему отцу и докладывает о ситуации, а тот в свою очередь, передает послание для Диллона: — Парень! — повторяет наш директор низким голосом, прекрасно пародируя моего отца. Мы ждем продолжение речи, но директор Снайдер больше ничего не говорит. — Это все, — подтверждает он, и машет нам рукой, чтобы мы уходили. — Поторопитесь. Этого достаточно, чтобы мы пошли. По дороге домой он не позволяет мне приближаться к бордюру; переходит улицу, только предварительно посмотрев в обе стороны как минимум трижды; каждые пару шагов спрашивает, как я себя чувствую. Эта гиперопека, так сильно напоминает мне о мужчине, который напугал этого ребенка до повиновения с первого слога. Эта мысль успокаивает неприятное чувство, растущее внутри меня. — Ты не обязан оставаться, — говорю я, открывая входную дверь. Мы никогда ее не запираем. Диллон стоит в самом низу лестницы, засунув руки в карманы. Весь мир я вижу в оранжевом свете из-за солнцезащитных очков, которые я надела сегодня, но даже в них я способна разглядеть, как покраснели его щеки. — Твоя мама дома? — спрашивает он, поднимаясь на одну ступень. — Скорее всего, нет. Пока я в школе, она помогает в доме престарелых. — Тогда я останусь, — тут же говорит он. — Я обещал твоему отцу, что присмотрю за тобой. Не уверена, когда это «парень» превратилось в «присмотри за ней», но не могу сдержать улыбку, которая расползается по всему лицу. Он следует за мной по лестнице к комнате и ждет у двери с бешено стучащим сердцем, прежде чем войти. Диллон видит часть моей комнаты из своего окна, но ни разу не был здесь. В моей комнате никогда еще не было парня. — Я, наверное, должна… — начинаю я, но не могу закончить из-за смущения. Его рука пробегает по блондинистым волосам, убирая длинные пряди волос с идеальной формы лба. Теперь лицо полностью открыто, и его зоркие глаза, и прямая линия губ полностью выдают его нервное состояние. Он неровно выталкивает воздух из своих легких и зеленые глаза, которые иногда не дают мне спать по ночам начинают изучение моей комнаты. — Тебе нужна, э-э-э… помощь? — спрашивает он, прочищая горло. — Э-э-э… нет, — отвечаю я, мечтая провалиться под землю. Кончики его ушей становятся цвета спелой вишни. — Когда у Рисы… произошло это первый раз, — он замолкает и вглядывается в группу, которая изображена на плакате над моей кроватью. — Моя мама помогла ей, ну ты знаешь. Я качаю головой. Диллон так глубоко вздыхает, что видно как поднимаются его плечи, а затем опускаются вниз. — Она читала ей инструкцию. Я могу почитать. Провалиться. Мне. Сейчас. Мой «чтец» надолго закрывает глаза и еще раз глубоко вздыхает. — Я имею в виду, что могу помочь тебе с инструкцией. Или я могу сбегать домой и посмотреть, на месте ли сестра. Я использую толстовку этого парня, чтобы прикрыть пятно от месячных на джинсах, а теперь он стоит в моей комнате и предлагает помощь с инструкцией к тампонам. Что может быть более постыдным, чем это? Со мной такого никогда не происходило. И вместо того, что бы выпрыгнуть из окна и таким образом закончить эту сумасшедшую жизнь, я лезу под кровать за коробкой тампонов, которые я отказалась брать в школу и передаю ему. До конца недели мы избегаем встречи глазами, но это не потому, что я этого не хочу. Все потому, что я должна быть аккуратна в своих желаниях. Глава 6 Диллон Я подхожу прямо на крыльцо семейства Файнел и останавливаюсь на коврике с надписью «Добро пожаловать!», прежде чем стучу в желтую дверь. — Пен не очень хорошо себя чувствует, милый! — эту ложь Сони, которую я слушаю от нее каждый день, начиная с понедельника. Она выдавливает улыбку на своем круглом лице. — Ну, знаешь! Девчачьи проблемы. Много всего, в чем я не спец, но у меня есть родная сестра-подросток, которая целую неделю, каждый месяц, поедает мороженное тоннами и рычит на меня, если я зачерпываю ложку из ее ведра. А еще, в эти дни, намного больше табачного дыма проникает из ее комнаты, чем обычно. Мне вот интересно, а у нее тоже случаются припадки слез и жалоб и всех этих: «Ты не знаешь, каково сейчас мне!»? Но даже Риса, не пропускает четыре дня школы из-за «девчачьих проблем». Сегодня с утра меня приветствует Уэйн. Без сомнения он намного больше зарос с прошлого раза, как я его видел. — Что тебе нужно, парень? — его разросшаяся борода двигается в такт его словам. Запах только что заваренного кофе доносится с кухни и ранит меня прямо в желудок, заставляя его урчать. Я распрямляю спину и довольно отчетливо говорю, забывая про дикое желание есть и огромные мускулистые руки. — Я пришел, чтобы проводить Пенелопу в школу, — заявляю я. Мистер Файнел пытается закрыть дверь прямо перед моим носом, но миссис Файнел кричит откуда-то из дома: — Уэйн, будь вежлив с мальчиком Декеров! «Снежный человек» стоит, облокотившись на дверную раму, скрестив руки на своей огромной груди. Густой мех его груди туго упакован под хлопковой футболкой с эмблемой университетской спортивной команды по футболу Кастл Рэйн и торчит только в районе шеи. Темные глаза уставились на меня из-под лохматых бровей, и я, клянусь! слышу, как хрустят его костяшки под волосатыми пальцами. — Нет, — просто говорит он. Потирая заднюю сторону шеи, я продумываю свои шансы против «Гиганта», чтобы прорваться к его дочери. Скорее всего, я быстрее его, и вся моя задумка вещь стоящая, с условием, конечно, что я ее смогу найти. Она не только не появляется в школе, но и не подходит к окну. Так что, в этом деле нет ничего такого, что бы я ни смог сделать ради нее. Мистер Файнел смеется, словно прочитал мои мысли. — Сегодня она собирается в школу, парень. Я ее отвезу. Мое сердцебиение восстанавливается, ладони теплеют, и я чувствую легкие покалывания в животе. Сегодня я увижу Пен, правда, не так скоро как я надеялся. — Я могу ее подождать, если она еще не готова, — говорю я, поднимаясь на носочки, чтобы лучше разглядеть обстановку внутри дома. Я подрос на несколько дюймов с начала учебного года, но мне нужно еще немного, чтобы догнать по росту небритого «Фашиста». Кустистые брови сходятся, и Уэйн делает шаг в мою сторону. Я делаю три назад. — Ты пытаешься влезть между мной и моей дочерью, парень? Ты уверен? Боясь выглядеть трусом перед огромным человеческим существом, которого я знаю, я встаю в боевую стойку, выпятив грудь… но, терплю неудачу, когда слова застревают в горле. Когда я набираюсь храбрости и отвечаю, мой голос пищит. — Нет! — отвечаю я как тринадцатилетний мальчик в период пубертатности. На сегодняшний день я именно им и являюсь. Громовой раскат смеха «Снежного человека» сотрясает весь дом. Это отстой, потому что этот смех — на мой счет. Я боюсь произнести что-то еще из-за своего дребезжащего голоса, поэтому я просто спокойно стою и жду. — Она скоро спустится к тебе, паренек, — говорит он, прежде чем закрыть дверь. Я все еще слышу его смех. * * * Роджер Морис тараторит без перерыва.