О кабинете и будуаре Надменный аристократ граф С. провел нас в свой роскошный кабинет. Прежде чем войти в него, Путилин стал внимательно осматривать дверь. — Я попросил бы, ваше сиятельство, дать мне какой-нибудь высокий стул. Рука графа потянулась к сонетке. — Нет, в ваших личных интересах я предпочел бы, чтобы вы не звали прислугу, а дали стул мне сами, граф. Вы ведь говорили, что пока никто еще в доме, за исключением вашей супруги, не знает о случившемся. Зачем же нам посвящать прислугу в наши предварительные розыски? Великолепный граф передернул плечами и из соседней залы принес дорогой палисандровый стул. Честное слово, я хохотал в душе! Наверно, этот гордый барин впервые подает стул мужчине. Путилин встал на него и стал что-то осматривать в верхней части высокой двери. Через несколько секунд он слез со стула, и мы вошли в кабинет. — Деньги похищены из этого письменного стола? — спросил он. — Да. — Покажите, пожалуйста, из какого ящика. — Граф С. указал на верхний правый ящик. Путилин открыл его и низко-низко наклонил к нему свое лицо, так что его нос касался края ящика. Прошло несколько секунд. — Скажите, пожалуйста, граф, какими духами вы душитесь? — вдруг задал он быстрый вопрос графу. Тот удивленно поглядел на моего друга. — Пардон, господин Путилин, — иронически произнес граф, — но… неужели это имеет какое-либо отношение к исчезновению денег? — Я никогда не задаю пустых и ненужных вопросов, — холодно ответил Путилин. — Если я вас спрашиваю об этом, граф, стало быть, для меня это важно знать. — Мои постоянные духи — «Опопонакс». — Других вы никогда не употребляете? — Нет. Путилин захлопнул ящик письменного стола. — Теперь, граф, я попросил бы вас дать мне возможность повидать вашу супругу, чтобы задать ей несколько вопросов. Облако неудовольствия пробежало по лицу надменного аристократа. — Вам это необходимо, господин Путилин? — Необходимо, граф. — Мне очень неприятно впутывать мою жену в какие-то полицейские допросы, дрязги. В голосе графа С. послышались брезгливые ноты. Путилин вспыхнул. Этот пренебрежительный, презрительный тон взорвал его. — Я совершенно не понимаю, для чего в таком случае вам угодно было обратиться за моей помощью, — почти резко отчеканил он. — Если допросы, как вы изволили их назвать — «полицейские», вас так коробят, то мне остается только откланяться. Имею честь кланяться. И Путилин, сделав сухой полупоклон, направился к двери. Граф опешил. — Ради бога, вы, кажется, обиделись… вы не так меня поняли… Я хотел только сказать, что графиню может все это расстроить… она такая нервная… Я сейчас узнаю, дома ли она, и попрошу ее сюда. — Пожалуйста, — холодно бросил Путилин. — О, мы скоро поменяемся ролями, голубчик! — тихо прошептал он вслед графу. Минут через пять в сопровождении своего великолепного супруга, шурша шелком роскошного выездного туалета, в кабинет вошла графиня С., высокая, стройная красавица с холодным лицом античной камеи. — Вот, Lili, monsieur Путилин, звезда сыска, был так любезен, что согласился помочь моей маленькой неприятности, — проговорил граф. Графиня любезно протянула руку «звезде сыска». — Это так мило с вашей стороны, monsieur Путилин… Путилин пожал крошечную аристократическую руку. — Я хотел, графиня, задать вам всего два вопроса, — начал он. — Скажите, пожалуйста, когда вчера ночью, после концерта, вы входили кабинет графа, вы не заметили случайно, раскрылась ли вся дверь, то есть обе ее половины, или же только одна? — Право, не помню… Это такая мелочь, на которую я не обратила внимания… — Мерси. Теперь последний вопрос: ваши драгоценности все целы? — Все. У меня ничего не пропало, — холодно ответила графиня. Путилин поклонился и, прощаясь, бросил графу: — Лишь только что выяснится, я не премину уведомить вас. От графа С. мы тотчас отправились к князю Д. Тут ожидал нас совсем иной прием. Князь Д. шумно и радостно приветствовал моего замечательного друга. — Спасибо, большое спасибо, что приехали. — А княгиня дома? — спросил Путилин. — Нет. Она уехала часа два тому назад. — Могу я осмотреть будуар вашей супруги, князь? — Ну, конечно, конечно! Пройдя анфиладу роскошных комнат, мы очутились перед дверью будуара княгини. Путилин опять проделал ту же таинственную и непонятную для меня операцию со стулом и дверью, что и у графа С. Князь глядел на Путилина, взгромоздившегося на высокий стул, с выражением искреннего недоумения и любопытства. — Помилуй бог, господин Путилин, какие акробатические кунштюки изволите вы проделывать! — Что делать, князь? — рассмеялся Путилин. — Для блага правосудия приходится еще не то откалывать. В то время когда мы находились в будуаре, где мой друг чрезвычайно рассеянно и невнимательно скользил глазами по различным предметам этого утонченно изящного гнездышка великосветской барыни, у дверей будуара раздался испуганный женский крик. Мы все обернулись. На пороге стояла с бледным, испуганно-взволнованным лицом очаровательная блондинка, напоминающая собою хорошенькую кошечку. Князь бросился к ней. — Marie, mon ange, как хорошо, что ты вернулась! — целуя ее руки, воскликнул князь. — Что… Что это значит? Кто эти господа? — дрожащим голосом спросила княгиня Д., указывая на нас. Князь пояснил. — А-а, — произнесла она и рассмеялась как-то нервно. — Простите, господа, но приключение с бриллиантами этой ночью так расстроило мои нервы, что я не могла удержать крика испуга при виде вас в моем будуаре. — Уж не приняли ли вы, княгиня, меня и моего друга за воров? — ответил ей в тон Путилин. Затем он задал ей несколько незначительных вопросов: крепко ли она спала, не слышала ли какого-нибудь подозрительного шороха и т. д.