Дорога к храму шла через форум, где Дорсия купила венок, сплетенный из лавра с добавлением веточек кипариса и листьев дуба – любимыми растениями светозарного бога. Храм Аполлона стоял на невысоком холме. Дорсия взобралась по ступеням в портик и остановилась, чтобы перевести дыхание. Ветер с моря трепал концы ее паллы. Она обернулась и увидела белокрылые паруса вдалеке, суету возле пирса и казармы, у которых маршировали солдаты. Красные черепичные крыши начинались у порта и наползали на холм. Дрепан был огромным городом, в нем проживало шесть или даже семь тысяч человек. Передохнув, Дорсия ощутила прилив сил и вошла в храм. В зале было полутемно, фигуру златокудрого бога искусно подсвечивал огонь разноцветных лампад. Прежде чем сделать шаг, Дорсия почтительно склонилась перед богом-целителем. К ней приблизился жрец и тихо спросил: – Что угодно почтенной матроне? – Заказать моление об исцелении больной и принести богу жертву. Жрец подвел Дорсию к подножию статуи, где были многочисленные дары. Там же лежали дощечки с благодарственными надписями. Для приношения Дорсия подыскала место поближе к постаменту. Положила туда лавровый венок, опустила в протянутую чашу монетку и сообщила жрецу имя больной. Amos Cassioli – Das Venusopfer. Öl auf Leinwand, between 1875 and 1878 Тот приблизился к алтарю и положил на мерцавшие угли палочку благовоний. Пока курился благоуханный дымок, жрец прочитал молитву об исцелении сироты Елены. В мансио Дорсия вернулась с миром в душе и с верой в выздоровление госпожи. Однако, несмотря на то что жертва была принесена, Елене стало намного хуже. Свирепый кашель раздирал ее грудь, девочку бросало то в жар, то в холод. Ночью Елене приснился сон, который повторялся уже не раз: на пороге комнаты стояла мама с братиком на руках и манила ее к себе. Елена бросалась к матери, но та внезапно исчезала. Вдалеке мелькал край ее столы, и девочка бежала через длинную анфиладу за призрачным силуэтом. Утром Елена просыпалась совершенно измученная. В один из таких невыносимо тяжелых дней в мансио появился вигил Модест Юстус. Он покрутился у кузни, поговорил с Иосифом и, покачав головой, исчез. Через час появился вновь в сопровождении военного медика. Теодор, который в последние дни не отходил от Елены, с надеждой ждал, что скажет врач. Собрав инструменты, тот вышел из комнаты Елены, спустился в атриум и обратился к отцу больной: – Модест сказал, что девочка тушила пожар. – Да, это так, – подтвердил Теодор. – Я встречал похожие симптомы у солдат, которые сражались в огне. Болезнь возникает от вдыхания дыма и поражает горло и легкие. Исцеление будет долгим. Во время приступов кашля больную надо переворачивать на живот и подкладывать под грудь жесткий валик. Жар следует облегчать, протирая больную уксусной водой каждый час, а также давать ей обильное питье. – Господин врач, вот уже неделю она ничего не ест! – Это нестрашно, у молодых большой запас сил. Попробуйте давать ей питательные отвары, но твердой пищей не кормите. Мужчины пожали друг другу руки, выражая доверие и поддержку. От платы военный врач решительно отказался. Несложные советы медика облегчили страдания больной, но жар и кашель не отступали. Следующей ночью Елене приснился все тот же сон. На этот раз она догнала мать и почти схватила подол ее столы. Проснувшись, Елена отчетливо поняла, что она смертна. Но от этого знания не сделалось страшно, все вокруг для нее вдруг стало неважным. Утром, взглянув на Елену, отец распознал в ее глазах смертельную отстраненность и попытался подбодрить, однако понял, что ей это уже не нужно. Ближе к вечеру проведать больную пришел Иосиф, но Теодор не впустил его в комнату дочери. Взглянул на друга, тот все понял без слов. – Теодор, ты знаешь, я христианин, – сказал кузнец. – И я наделен правом проводить обряд крещения. Позволь мне окрестить твою дочь и поручить заботу о ней истинному богу Иисусу Христу. Я не призываю тебя верить в него, но позволь мне спасти твою дочь и душу ее! – Спаси! – со слезами в голосе воскликнул Теодор. Вернувшись к постели дочери, он прошептал: – Я попросил Иосифа окрестить тебя. Он уверен, что его бог вылечит тебя. Она подумала, что так отцу будет легче, и чуть заметно улыбнулась: – Хорошо, отец. Я согласна. Но когда в ее комнате появился Иосиф в белом одеянии, Елена уже провалилась в забытье. В своих видениях она бежала по комнатам в темноту, ей казалось, что она вот-вот схватит белый подол материнской столы. Lawrence Alma-Tadema The Convalescent, 1869 (detail) Иосиф надел на себя цепь с крестом, вышитую шапку и зажег свечи. В большую серебряную чашу налил воды. – Омовение должно проводиться в реке, но я сделаю так, что таинство свершится здесь и сейчас. Елена должна родиться от воды и Духа Святого и стать дочерью Отца Небесного. Теперь разбуди ее. Однако попытки Теодора привести девочку в чувство оказались безуспешными. Иосиф нахмурился: – Тогда ты сам как отец земной будешь отвечать за свое дитя. Раздень Елену и возьми на руки. Я очищу ее водой и облачу в белые одежды. После омовения Иосиф возложил руки на голову Елены, повторяя слова молитвы: – Плоть родится от плоти, дух родится от Духа Божия, рожденная от Духа Божия и воды, да войдет в Царствие Небесное! Да свершится рождение Духа! Да войдет Дух Святой в плоть рожденную! Что-то нежное, давно забытое коснулось души Теодора, едва ощутимо вздрогнула на его руках Елена. – Дочь Отца Небесного, нарекаю тебя именем Елена! Дочь Божья Елена, согласна ли ты войти в лоно христианской церкви? Вместо нее ответил Теодор: – Дочь Божья Елена согласна стать христианкой. Иосиф надел ей на шею маленькую серебряную рыбку[40] на шнурке. На этом обряд крещения завершился. Теодор осторожно уложил дочь на постель. Ему показалось, что жар как будто уменьшился. Иосиф пообещал: – Я буду молиться за Елену всю ночь. – Молись, друг мой! И я буду просить твоего Бога о помощи! Той же ночью, в бреду, Елена увидела золотое сияние, и легко, как на крыльях, полетела на этот свет, который становился все ярче. В конце длинного коридора мелькнул край белого одеяния, Елена влетела в комнату, освещенную ярким солнцем. К ней от окна устремилась женщина. Яркий свет не позволял разглядеть лица, но Елена вдруг осознала, что это ее комната, и она лежит в своей постели, а женщина склонилась над ней. – Мама! – закричала Елена и попыталась сесть. – Лежи, дитя, ты еще очень слаба, – мать положила руку на ее лоб. Рука была прохладной и приносила облегчение. – Выздоравливай. – Она улыбнулась и сделала шаг назад. – Мама, не уходи! – взмолилась Елена. – Мы встретимся, но гораздо позже. Тебе предстоит долгий и трудный путь. А сейчас набирайся сил. Елена уснула, и это был крепкий сон без изнурительных видений. Проснулась она солнечным утром. В приоткрытый ставень виднелся кусок синего неба. На низкой скамеечке у кровати, положив голову на скрещенные руки, спал седой человек. Елена шевельнулась, и человек вскинул голову. – Отец! – вскрикнула Елена. – Ты поседел! – Она попыталась сесть. Теодор бросился ей на помощь, и они стукнулись лбами. Елене стало смешно, но рассмеяться сил не хватило. Она улыбнулась, отец заулыбался в ответ и сразу помолодел. – Ты вернулась… – Сколько же времени я болела? – Целую вечность. – Я так проголодалась, что могу съесть цыпленка! Нет, целого барашка! – воскликнула Елена, и жизнь сразу же закипела вокруг нее. В комнате распахнули ставни, она наполнилась воздухом и солнечным светом. Рабыня причесала и умыла Елену и вскоре подоспела запыхавшаяся Дорсия с подносом изысканных яств. Елена села в постели, но смогла съесть только половинку яйца и выпить напиток. После этих простых, но утомительных действий, она провалилась в сон и уже не видела, как в дверях ее комнаты остановились Иосиф и Теодор. – Ты сказал ей о крещении? – Иосиф отвел взгляд от спокойного лица девочки и посмотрел на ее отца.