Елена буквально не находила себе места. Спустя какое-то время она перестала ощущать незримое присутствие Констанция и вышла за ворота мансио, готовая устремиться навстречу любимому. «Что делать? Господь мой, Иисус, подскажи!» – молила Елена и с надеждой смотрела на линию горизонта. И вдруг ей пришел ответ: надо пойти в триклиний, где жил Констанций, позвать военного врача и приготовить повязки. Триклиний тут же заполнился рабами, которые выполняли поручения Елены. – Нужна горячая вода! Свет! Подготовьте светильники! Ложе должно быть выше! Несколько раз надежда в душе Елены сменялась сомнением. В один из таких моментов Елена вышла во внешний двор и увидела, как в ворота въехала повозка Теодора, на которой лежал бесчувственный Констанций. Через борт бессильно свешивалась его мускулистая рука, за повозкой брел измученный конь. Елена бросилась навстречу, подхватила руку Констанция и, покрывая ее поцелуями, пошла рядом с повозкой. Давид проводил ее грустным взглядом, вернулся на место молотобойца, и, когда он ударил по наковальне, от его удара зарыдала земля. Констанция тем временем перенесли на высокое ложе в триклиний, и врач приступил к осмотру. Его помощник разложил на столике хирургические инструменты, от одного вида которых Елене сделалось худо. Поборов дурноту, она спросила у врача: – Он будет жить? – Раненый потерял много крови, большего сказать не могу, – ответил тот. Елена с Теодором вышли в портик. Через некоторое время помощник врача передал им окровавленную купеческую тунику и залитый кровью футляр для документов. Елена вытерла кровь на футляре и увидела, что он опечатан, на оттиске значилось: «Септимия Зенобия», а на боковой части написано: «Модесту Юстусу». Она отдала одежду рабу, а футляр надела себе на шею. Время шло, и уже стемнело. Ущербный серп луны поднялся над крышей. Несколько раз до Елены доносились мучительные стоны, от которых у нее холодело сердце. Наконец дверь распахнулась и вышел врач. – Иди, Елена, он зовет тебя. Она побежала в триклиний, а Теодор спросил у врача: – Как нужно ухаживать за больным? – Горячее питье, укрыть потеплее, но главное – уход и забота. – Рука будет двигаться? – Если выживет. Купец потерял много крови, но, хвала богам, он знал, как перевязывают раны. Без этого бы не доехал. – Констанций не купец. Он преторианец. – Ну, значит, платить за него будет государство. Елена вошла в триклиний и увидела бледное лицо Констанция с отросшей бородой и потемневшими от боли глазами. – Я дошел до тебя, – тихо сказал он. – А я дождалась, – прошептала Елена. В эту минуту все их сомнения остались позади, и каждый понял, что вместе они – одно целое. Ночью у больного началась лихорадка – неизбежный спутник ранений. Елена, отбросив стыд, сама обтирала Констанция, чтобы уменьшить жар. Глядя на него, с грустью думала о том, как быстро болезнь сделала беспомощным такого сильного человека. Жар усилился, и раненый в бреду произносил какие-то клятвы. Утром Констанций открыл глаза и протянул руку к шее. Не обнаружив футляра, он вскрикнул: – Письмо! Где письмо?! Елена сняла с себя ремешок с футляром и надела на Констанция. Она услышала громкие голоса, когда проверяла, все ли в порядке в спальне. Они доносились из триклиния, где лежал Констанций. – Сальве, Констанций! Старый вояка, не ожидал увидеть тебя в таком удручающем виде. – Сальве, Ролло… Сам виноват – в дороге неудачно отбился от дезертиров. – Рассказывай о своих приключениях. Не тяни! Зная, что нужно выйти и показаться, Елена в то же время понимала: момент упущен. Она спряталась в спальне и затаив дыхание слушала, о чем говорил Констанций. Огромный мир распахнулся пред ней: великие города, храмы чужих богов и караванные тропы. Конечно, она читала Геродота, Страбона и даже Иосифа Флавия, но ей казалось, что их миры придуманы и бесконечно далеки от повседневных забот. Более всего ее поразило чудесное спасение Констанция царицей Зенобией. Ролло тоже заинтересовался этим моментом: – Дай-ка сюда письмецо Зенобии! Сейчас мы узнаем много интересного! – Нет. Я поклялся отдать его в руки Модеста Юстуса, – ответил Констанций. – А я, твой командир, требую отдать мне это письмо. – Я дал клятву! Дождемся Модеста, и, я уверен, он прочитает письмо вслух! – Не заставляй меня применить силу! – голос Ролло стал жестче: – Дело пахнет изменой! Под трибунал пойдешь! Раздался крик боли и возглас Ролло: – Очнись, Констанций! Что с тобой? Ну, хватит, мне не до шуток! В триклинии прозвучали удаляющиеся шаги, и Елена вышла из спальни. Констанций лежал, скорчившись и спрятав под себя здоровую руку. Она бросилась к нему: – Что случилось?! Он застонал, вытащил из-под себя кожаный футляр и протянул ей: – Спрячь… – А если Ролло вернется? – У нас есть время. Приведи Модеста… Елена вышла в сад и нырнула в хозяйственный двор. В кухне она отыскала Дорсию и велела ей спрятать футляр. Когда он исчез на объемной груди кухарки, Елена приложила палец к губам: – И никому ни слова! – Да, госпожа Елена. После этого она поспешила в таверну, где увидела Модеста Юстуса и Теодора, который что-то рассказывал: – Их было трое, и они ждали в засаде… Увидев дочь, Теодор испуганно вскочил: – Что стряслось?! – Констанцию нужна ваша помощь! Все трое тут же двинулись в триклиний, по дороге Елена изложила им суть событий. Они остановились у ложа Констанция. Елена дотронулась до его лба: жар явно усилился, и повязка полностью пропиталась кровью. Он только на мгновенье открыл глаза и снова погрузился в забытье. Модест Юстус сказал: – Думаю, Ролло приведет сюда солдат из гарнизона. – Зачем? – испугалась Елена. – Чтобы взять под стражу Констанция. Мы должны доказать, что измены не было.