– Но как? – Я вскрою письмо Зенобии и прочитаю его вслух при всех. Теодор и преторианцы, с которыми придет сюда Ролло, будут свидетелями. Теодор мрачно заметил: – Ролло со своими солдатами может ворваться, убить Констанция и силой забрать письмо. Ты, Модест, тоже в опасности. Не стоит ли кликнуть твоих вигилов? – И устроить здесь бойню? Нет, действовать надо умнее. – Я спрятала письмо! – сообщила Елена. Теодор покачал головой: – Не вмешивайся, дочь. Это не женское дело. – Но царица Зенобия вмешивается в мужские дела! – Елена гордо вскинула голову. – Я знаю, как действовать. Ролло угрожал Констанцию трибуналом, и значит, мне нужно разрешение отца на то, чтобы быть там свидетелем. Тогда, если дело дойдет до суда, я смогу выступить в защиту Констанция. Мужчины переглянулись, Теодор вздохнул и сказал: – Разрешаю. Елена тут же направилась к двери. – Постой, что ты задумала? – отец преградил ей дорогу. – Я встречу Ролло и приведу его сюда без солдат. Надеюсь, он будет благоразумен. Есть возможность решить дело миром. Пропусти, отец, мне нужно идти! Теодор уступил дорогу, и Елена отправилась к воротам мансио. Там, встретив Ролло, идущего во главе контуберния, она зашагала вровень с ним. – Сальве, Ролло! Рада тебя видеть! Ты привел свое войско, чтобы сразиться с нашей кухаркой Дорсией? Для твоих воинов в таверне подготовлено поле боя! Жареные поросята и гуси выстроены в боевом порядке! – Сальве, Елена! Немедленно отойди в сторону, мы пришли по важному государственному делу. – За письмом Зенобии? – Стой! – Ролло и его небольшой отряд остановились возле таверны. – О чем ты говоришь, девчонка?! – Я слышала твой разговор с Констанцием, и отец дал мне разрешение свидетельствовать против тебя. В любом суде, даже в трибунале, твое поведение покажется не очень-то благородным. Оставь солдат в таверне и пойдем к Констанцию, он тебя ждет. – Мои солдаты пойдут со мной. – Тогда ты никогда не узнаешь, что было в письме. Думаю, там есть важные сведения, которые ты мог бы поставить себе в заслугу. – Прочь! – крикнул Ролло. – У Констанция нет письма, – сказала Елена. – Проклятая сучка, ты его спрятала! – Выбирай выражения, благородный господин! Подумай над моим предложением: мы все уладим мирно, и лавры достанутся тебе! Ролло повернулся к солдатам: – Вольно! – Господа легионеры! – проговорила Елена. – Мой отец приглашает вас угоститься в нашей таверне! – Можете идти, – позволил им Ролло, и они, грохоча доспехами, тут же расселись за большим столом: когда еще доведется попировать в таком заведении. Помрачневший Ролло двинулся вперед, Елена, как и подобает почтенной римлянке, – в двух шагах позади него. Следом за ними, как гусыня, переваливалась Дорсия с подносом напитков. В триклиний Ролло вошел первым, увидев Модеста и Теодора, остановился. Елена тронула Констанция за руку: – Любимый, очнись. Пришли Модест и Ролло. Надо прочесть письмо. Констанций выбирался из глубин горячечного бреда, цепляясь за голос Елены, как за спасительную нить. Он открыл глаза и медленно произнес: – Все здесь… Письмо, где письмо? Елена пошепталась с Дорсией, та отвернулась и вскоре отдала футляр госпоже. Елена вручила футляр Констанцию, он – Модесту. – Дело сделано, и клятва исполнена… – впадая в забытье, произнес Констанций. Но Елена не давала ему покоя: – Констанций, приди в себя! Ты должен это услышать! Прохладная рука легла на его лоб, сознание прояснилось, и Констанций услышал голос Модеста, который читал письмо: – «Любимый, пишу тебе второпях, надеясь на счастливый случай. Модест, сколько раз я жалела о том, что не согласилась уехать с тобой! А сейчас, несмотря на кажущиеся успехи, я отчетливо понимаю, что веду свой народ к гибели. Мой отец, военачальник Забда, вскоре выдвинет свои войска на завоевание Египта, чтобы захватить последние урожаи пшеницы и прекратить поставки в Вечный город. Это прямое объявление войны Риму. Я не в силах его остановить. Прошу тебя, передай Аврелиану мою просьбу: быть милосердным к моему народу! Люблю тебя, твоя Зенобия». Все молчали, и только Ролло сказал: – Если Рим останется без хлеба, начнутся голодные бунты. Необходимо срочно предупредить Аврелиана. Модест, ты отправишь сообщение в Рим голубиной почтой, я пошлю Аврелиану подробный отчет с курьером. Врач после осмотра раненого отругал Елену и Теодора: ему пришлось опять вправлять перебитую ключицу. Измученный Констанций потерял от боли сознание. Наложив повязку, врач похлопал его по щекам и велел Елене звать больного по имени, не позволяя впадать в забытье, и как можно чаще поить его. В эту минуту Елена вспомнила, как отец сидел у ее постели, и только сейчас поняла, что он тогда чувствовал. Констанций блуждал в бредовом лабиринте, но, слыша голос Елены, возвращался в реальность. Шли дни, и Елена видела, как болезнь превращает молодого мужчину в изможденного старца. Во время очередного визита она спросила у врача: – Может быть, провести обряд крещения? Мне это помогло. Тот покачал головой: – Я видел раненых разных вероисповеданий. Кто-то выживал, а кто-то нет. Могу сказать лишь одно: если есть человек, который его зовет, он выживет. Зови Констанция, и он вернется к тебе! Иногда Елена молилась вслух: – Иисус Христос, Сын Божий, помоги сыну человеческому Констанцию обрести здоровье. Во имя мук, которые ты претерпел, избавь Констанция от мучений. Ради любви небесной и земной, о которой ты проповедовал, сохрани жизнь Констанцию! Констанций, не открывая глаз, слушал ее молитвы. Ему казалось, что чувство, выраженное в словах, дает ему силы прожить день, а потом еще один день, и еще один. Ему становилось легче. Настал тот день, когда жар спал и отощавший, но живой Констанций попросил есть. Еще через три дня на дрожащих от слабости ногах он отправился в таверну. Во внешнем дворе задержался у лавки, чтобы передохнуть и поглазеть на товары для путешественников. Lawrence Alma-Tadema, 1884 Лавочник ему поклонился: – С выздоровлением, добрый господин! Мы все молились за тебя с нашим епископом Иосифом. Констанция привлекла прекрасная фибула в виде амазонки на скачущем коне. Он взял застежку и присмотрелся: профиль воительницы был ему знаком. – Это поделка нашего мастера, сына кузнеца, Давида. – Лавочник указал на латинскую букву «Д», искусно вплетенную в конскую сбрую. – Я покажу тебе его последние работы. Смотри! В плоском ящике лежали три украшения: крупный перстень с летящим орлом, держащим в когтях голубку; браслет с выпуклой фигуркой быка, похитившего Европу; и перстень-печатку, который поразил Констанция своей красотой. На нем в смертельной схватке сражались два раненых воина. Констанций, не торгуясь, купил этот перстень и сразу надел на палец. До таверны Констанций добрался в полном изнеможении. Наградой были сияющие глаза Елены и хлопоты Дорсии, которая старалась накормить его повкуснее. Елена глядела, как ест Констанций, и верила, что она и ее Бог победили болезнь. – Скажи мне, Констанций, каким богам ты поклоняешься? Вопрос застал его врасплох. Он чуть помедлил, потом ответил: – По праздникам, как и все, Юпитеру поклоняюсь. Как военный, по приказу императора Аврелиана, чту Непобедимое Солнце. – А веришь ли ты, что боги участвуют в жизни человека? – Я солдат и рассчитываю только на себя. Думаю, что богам нет до меня дела, у них своя жизнь.