— Почему?! — Говорить будем в каюте. Если угодно — идем. На таких условиях Элина согласилась и быстрым шагом, не медля, направилась к каюте Богдана. — Рассказывай! — скомандовала она, как только они вошли внутрь. — У монахов я выкупил два пергамента, но на консервацию отдал лишь один, тот, что плохо сохранился. Об этом я уже говорил. — Значит, содержание второго свитка преступникам неизвестно? — Нет. Однозначно нет. Впрочем, так же, как и нам. — Но ты мог предположить, что специалист по консервации сделает снимок и оповестит заинтересованных людей о предстоящей продаже свитка. — На это и был расчет. Я отдал свиток реставратору и рассказал о втором еще и для того, чтобы он подыскал потенциальных клиентов. Но я не ожидал такого ажиотажа. — Надеюсь, Нинель Николаевна быстро его переведет, и он не станет второй неразорвавшейся бомбой. — А теперь я признаюсь тебе еще кое в чем… — виновато начал Богдан. — Наверное, следовало рассказать об этом раньше… Элина нетерпеливо оборвала: — Не тяни! — Дело в том, что мы с Лукой заодно. — В каком это смысле? — Он — мой деловой партнер, и мы только делали вид, что незнакомы. Он вез оба пергамента для продажи. Нас не должны были видеть вместе, поскольку переговоры с покупателями были на мне. — Зачем же ты ударил его у бара? — удивилась Элина. — Ему досталось по делу. — Богдан упрямо боднул головой воздух. — Я просил его не светиться и по большей части сидеть в каюте. А он вошел в мой ближний круг — завел знакомство с тобой. Элина попросила воды и, когда Богдан протянул ей стакан, серьезно предупредила: — Теперь я задам вопрос, и не вздумай соврать. От этого будет зависеть мое доверие. — Ко мне? — К кому же еще… — Ну, валяй. — Убийство Оды Густафссон связано с этими свитками? Только честно! — Я так не думаю. — Он покачал головой. — Нет, не думаю. Большего сказать не могу. — Почему? — Потому что не знаю, кто убийца, и не могу влезть в его голову. — Тогда идем к Луке! — Элина отставила стакан и поднялась. — Я должна с ним поговорить. — Не думаю, что это как-то поможет… Впрочем, теперь мы можем делать все что угодно. В тот момент Элина не придала значения этой фразе, однако та содержала в себе столько смыслов, что она и предположить не могла. Сказав ей правду, Богдан, по своему обыкновению, отделался половиной, если не четвертью. Но и этого было достаточно, чтобы заставить Элину действовать. К каюте Луки они подошли одновременно с горничной. Доброжелательно кивнув, та постучала в дверь и, не дождавшись ответа, развела руками, сожалея, что хозяина нет. Она открыла дверь своей карточкой и вошла в каюту. Элина с Богданом отправились по коридору к лифтам, но вдруг услышали душераздирающий женский крик и бросились назад. Ворвавшись в каюту Луки, они увидели полнейший разгром: раскиданные по полу вещи, сломанный чемодан и вспоротый матрас на кровати. Посреди этого хаоса стояла бледная горничная. — Ужас… Ужас! — Быстро! Зовите круизного менеджера и полицию! — крикнул Богдан. Женщина метнулась к двери, и, как только в коридоре затихли ее шаги, Богдан бросился к письменному столу и выдернул ящик. Порывшись в нем, переметнулся к разбросанным вещам Луки, стал проверять карманы брюк и пиджаков. Наконец ему повезло, и он вытащил из кармана летнего пиджака паспорт. Элина дождалась конца этой сцены, и только потом спросила: — Зачем он тебе? — Она сделала шаг навстречу и протянула руку: — Дай сюда! — Нет! — Его надо вернуть на место. Из коридора послышались тяжелые мужские шаги и прозвучали громкие голоса. Богдан сунул паспорт к себе в карман. — Молчи! Доверься мне, я все объясню. Через мгновение в каюту вошел Таскиран, за ним — Ибрагим Ядигар и круизный менеджер. Последний воздел руки к небу и с отчаяньем в голосе воскликнул: — Боже правый! Когда все это закончится?! К нему обернулся Таскиран и менторским тоном объявил: — О том, что случилось, молчок! Нам надо спокойно добраться до Тель-Авива. Если слухи про найденный труп и разгромленную каюту дойдут до пассажиров, ни вам, ни мне житья не дадут. — Труп? — Богдан насторожился. — Здесь не было трупа. — Знакомы с хозяином каюты? — спросил следователь. — Знаком. — Тогда пройдемте на опознание. — Таскиран окинул взглядом Элину: — Вы тоже будьте у меня на глазах. Там, где вы, всегда что-то случается. Ядигар остался в каюте с криминалистом, и тот немедленно приступил к осмотру бедлама. Элина и Богдан в сопровождении Таскирана спустились в лифте и направились к ресторану, однако не свернули в обеденный зал, а прошли в подсобные помещения рядом с кухней. Там, в тесной комнате на столе лежал человек, укрытый с головой простыней, из чего следовало, что перед ними мертвец. Приблизившись к трупу, Таскиран откинул простыню и обернулся к Богдану: — Знаете этого человека? Богдан взглянул на мертвеца и тут же отвел глаза. — Это Лука Тотти. — Кем он приходится вам? — Приятель и деловой партнер, если угодно. — Почему путешествовали порознь? — спросил следователь. — А по-вашему, мы должны были спать в одной постели? — с издевкой спросил Богдан. — Зависит от того, насколько вы были близки. — Таскиран накинул простынь на труп. — Впрочем, об этом мы еще поговорим. Сдается мне, что вы морочите нам голову. — Как он умер? — глухо спросил Богдан. — Ему свернули шею, так же, как и вашей шведской подружке. У бедняги сломана подъязычная кость и сдвинуты позвонки. Потом его засунули в холодильник. — Кто это сделал? — Если бы знать. Ясно лишь одно: это сделал человек, который знал расположение подсобных помещений, имел доступ к холодильникам и которому было известно, в какой из них заглядывают реже всего. — Франк Гесси! — вырвалось у Элины. — Он уже арестован. Как выяснилось, именно он занимался обслуживанием кухонной техники, — сказал Таскиран и, обернувшись к вошедшему Ядигару, приказал: — Изыми записи ближайших камер наблюдения.