— В подсобках их нет. Я проверял, — мрачно ответил тот. — Тогда изыми записи с тех камер, которые на подходе. Нам надо знать, кто входил и кто выходил за последние два дня. Подозреваю, что убитый пролежал в холодильнике не менее двух суток. Ну что же! — Таскиран обернулся к Богдану: — Теперь возьмемся за вас! Шагайте за мной! — И, переведя взгляд на Элину, добавил: — Вы тоже не отставайте. В оперативной комнате Таскиран дождался, когда Ядигар притворил за собой дверь, и обратился одновременно к Богдану и Элине: — Что вы оба делали в каюте Луки Тотти? — Пришли, чтобы поговорить, — ответил Богдан. — О чем? — О работе. — Он тоже был жуликом? — с ухмылкой встрял Ядигар. Богдан высокомерно спросил: — С чего вы это взяли? — В большинстве цивилизованных стран черная археология вне закона. По всему выходит, что вы оба — преступники. — То, что можно купить за деньги, не является преступлением, — твердо сказал болгарин. — Смотря что покупать… — многозначительно обронил Таскиран. — Самое время рассказать, что именно перевозил ваш приятель. Богдан обреченно закивал головой: — Да-да… Я скажу. — Ну так поторопитесь! — прикрикнул Ядигар, но осекся, когда Таскиран бросил на него осуждающий взгляд. Решившись, болгарин заговорил: — Лука перевозил два старых свитка. — Старых или старинных? — уточнил Таскиран. — Старинных, — с трудом выдавил из себя Богдан. — Датировочку не подскажете? — Зачем это вам? — Хочу прикинуть их стоимость на рынке антиквариата. — Третий — четвертый век нашей эры. — Ого! — воскликнул Ядигар. — Как же вы так неосмотрительно? — Что? — не понял Богдан. — Лишились такой ценности. — А-а-а… — протянул Богдан, не сразу сообразив, о чем идет речь. — Мы с Лукой проявили неосторожность. На днях перебросились парой фраз. По-видимому, нас заметил преступник и догадался, где надо искать пергаменты. — Свитки похитили? — Элина тряхнула головой. — Так я и думала. — Лука Тотти убит, каюта вывернута наизнанку, — ответил ей Таскиран. — Уверен, свитков там нет, они теперь у преступников. — Врешь ты все! — Ядигар подскочил к Богдану и, схватив его за грудки, с силой тряхнул. — Говори, мерзавец, куда спрятал свитки. — Назад, Ибрагим! — скомандовал Таскиран и, когда тот отошел, снова обратился к Богдану: — А ведь вы и вправду соврали. Нехорошо… — В чем? — осведомился Богдан. — Ведь вам было известно, зачем прилетал тот парень, Серхат. — Ни сном ни духом! Готов поклясться! — Ваши клятвы недорого стоят, — с пренебрежением сказал Таскиран. — Сегодня я получил информацию. Чтоб вы знали, Серхат был членом радикальной христианской группировки «Армия Божьего Возмездия». Эта группировка приравнена к террористической. — А я считал, что терроризм — исключительно исламское проявление, — криво усмехнулся Богдан. — Впрочем, пардон. Я вовсе не хотел никого обидеть. — Террористические группировки растут на любой почве, — проговорила Элина. — Под любую религию можно подвести преступную базу. Даже атеисты бывают радикальными. Таскиран не стал комментировать ни то ни другое. Немного помолчав, он вдруг спросил: — Почему преступник не искал пергаменты в каюте у Густафссон? Убил девушку, но искать не стал. Богдан искренне удивился: — Вероятно, потому, что она случайная знакомая, ее ничто со мной не связывает. — Тогда для чего убили Густафссон? — Таскиран прошелся вокруг болгарина. — Вам лучше сказать правду. Иначе мы вернемся к тому, с чего начали. — Снова обвините в убийстве? — с иронией осведомился Богдан. — Скоро узнаете. — Взглянув на Элину, Таскиран указал на дверь: — Вы можете идти. — А что будет с Апостоловым? Арестуете? — Не задавайте глупых вопросов. Вы как юрист прекрасно понимаете, что для этого недостаточно улик. — Договорив, Таскиран взял толстый том и хватил им по столу: — Черт бы побрал это дело! Спустя полчаса Элина стояла на палубе и, перегнувшись через перила, глядела на воду. Она думала о том, что вот наступил еще один день, и случилось новое происшествие. Не просто происшествие, а убийство. Проблема заключалась в том, что при таком обилии преступлений и входящей информации не было никакой возможности на чем-то сосредоточиться. Как только Элина начинала что-нибудь понимать и делать выводы, из-под ее ног тут же выбивали точку опоры, и она попадала в неопределенность, как в невесомость. Глубоко задумавшись, она вдруг услышала женский голос: — Могу я к вам обратиться? — Да-да… — Элина обернулась и увидела старую женщину в одеянии православной монашки, потом сообразила, что с ней заговорили по-русски. — Я — сестра Анна. Вы приходили в нашу каюту два дня назад. — Конечно же, помню. — Вы спрашивали, а мы с сестрицей не смогли вам помочь. — Это ничего. Я не в обиде, — улыбнулась Элина. Ей доставляло удовольствие говорить по-русски, и она была настроена поболтать. — Как ваши дела? Как вам Родос? — Воистину благодатное место, хвала нашему Господу Иисусу Христу, — произнеся эти слова, монахиня решительно перешла к делу. Казалось, что ее лицо и ее голос переменились. Она заговорила на сугубо мирском языке. — Я бы хотела поделиться с вами наблюдением. Но дайте мне слово, что вы расскажете об этом следователю. Я видела, как вы с ним говорили. — Все передам, — пообещала Элина и уточнила: — Это как-то относится к убийству девушки? — А это уж вы сами решайте, — сказала сестра Анна. — Среди пассажиров «Олимпика» прошел слух, что на борту еще один труп. — Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть. — А мне и не надо. — Так что вы хотели мне сообщить? Монашенка облокотилась на поручень и стала неторопливо рассказывать: — Позапрошлой ночью наш корабль находился в порту Родоса. Я сидела здесь, на шлюпочной палубе, в уголке. Размышляла, молилась, глядела на звездное небо. — Так… — Примерно около двух боковым зрением я заметила тень. — Освещение было слабым? — предположила Элина. — Практически выключено, — уточнила сестра Анна. — И только у входа на лестницу горел аварийный фонарь. — Вы заметили тень… И что было дальше? — Как только я собралась как следует приглядеться, тень юркнула за борт и пропала. Я, грешным делом, подумала: нечистый искушает, но все же подошла к тому месту и посмотрела на воду.