— Смерть! Смерть! Смерть! Но император поднял кулак с прижатым большим пальцем, и раненого гладиатора увели с арены. Бои продолжались. Вскоре упал и забился в конвульсиях боец на краю арены, второй гладиатор вонзил свой меч в грудь противника. Елена подняла глаза к небу, но не видеть — не значит не слышать. Ее воображение рисовало такие жуткие картины, что она предпочла смотреть на арену. Трибуны то замирали, то разражались бурными криками. Она же словно оглохла и онемела. В глазах потемнело. Казалось, эта бойня никогда не закончится. Тем не менее перерыв наступил, и Елена решила, что с нее довольно. Вернувшись в каструм, она с радостью обнаружила там Констанция, который возился с сыном. Он спросил: — Что же ты не осталась на битву победителей? — Ноги моей больше не будет в этом ужасном месте! Правильно христиане говорят: подобные развлечения — богомерзкое дело! А ты почему так рано вернулся? — Аврелиан призвал меня в ложу и сделал интересное предложение. Он хочет, чтобы ты навела порядок в строительных документах Флавиев. После пожара во дворце все свитки переместили в библиотеку. Я дал согласие. Надеюсь, ты не растерзаешь меня за это. Елена присела рядом и задумчиво проронила: — Думаю, у этого предложения есть тайный смысл. — Какой? — насторожился Констанций. — Аврелиан, как и в прошлый раз, намеревается что-то вычислить. — Но это не все новости! Знаешь, кем стал наш скромнейший Модест Юстус? Он сенатор! И знаешь, кто у него жена? — Зенобия, — догадалась Елена. — Эта благородная пара пригласила нас погостить в свое загородное поместье. Поедем к ним на Сатурналии. Праздничная неделя в честь триумфа прошла, и за Еленой явился посыльный, который проводил ее в библиотеку дворца Септимия Севера. Это была крайняя, но самая грандиозная дворцовая постройка на Палатинском холме, поэтому Аврелиан выбрал ее в качестве своей резиденции. Библиотека располагалась тут же, вокруг небольшого перистиля. Высокие залы были обшиты светло-зеленым мрамором. Считалось, что зеленый цвет благотворен для уставших от чтения глаз. Медальоны с барельефами знаменитых ученых из безупречно-белого мрамора украшали простенки между шкафами. Здесь Елена впервые увидела новшество — дверцы книжных шкафов со стеклянными вставками. Библиотечный смотритель оказался благообразным толстяком неопределенного возраста. — Дориус мое имя, почтенная матрона. Если надо, обращайся ко мне за помощью. Он показал две комнаты с корзинами, заполненными свитками и кодексами. При этом книжные шкафы вдоль стен были пустыми. Елена бегло просмотрела несколько свитков. В основном это были строительные чертежи. Она продолжила поиски, но вскоре поняла, что финансовых документов в корзинах было немного. При более внимательном осмотре обнаружила, что в корзинах кто-то основательно порылся. Несколько дней ушло на то, чтобы рассортировать документы и разложить их на книжных полках. Чертежи сохранились прекрасно. Теперь Елена знала обо всех римских постройках Флавиев: термы, форум, храмы, дворцы, триумфальная арка и амфитеатр Флавиев, позднее названный Колизеем. Еще несколько храмов и театров возвели в других городах империи. Из документов ей также стало известно, что когда-то на Палатинском холме стоял один из дворцов Нерона. Он сгорел, и его развалины засыпали землей, а поверх фундамента и развалин император Флавий Домициан выстроил свой новый дворец. Многие документы были повреждены (выгорели первые и последние страницы), и было невозможно разобрать, к чему они относились. Вскоре Елене попался единственный хорошо сохранившийся кодекс. Это был отчет о тратах на постройку Колизея, однако суммы были смехотворно малы, и это ее озадачило. Она развернула широкий свиток с планом амфитеатра и обратила внимание на то, что чертеж разделен на восемь пронумерованных секторов. Еще раз взглянув на титульный лист кодекса, Елена увидела на нем цифру семь и сделала вывод, что кодексов было восемь — по одному на каждый сектор. Она умножила итоговую сумму седьмого кодекса на восемь и получила внушительную сумму. Так Елена узнала полные затраты на строительство Колизея. К ней, как уже бывало, заглянул Дориус: — Почтенной матроне нужна моя помощь? — спросил он, и его глаза впились в лежавшие на столе свитки. Елена вежливо отказалась, но не потому, что помощь не требовалась, а потому, что смотритель не внушал ей доверия. В который раз она просматривала пачки сшитых накладных на поставки кирпича, щебня, извести, пуццолана[31] и вдруг заметила одну на десять порфировых цилиндрических колонн высотой в тридцать футов. «Надо бы сходить на форум Веспасиана и поискать там высокие порфировые колонны». Шесть колонн нашлись сразу, как только Елена вошла на форум, еще четыре прятались во втором ряду у входа в храм Мира[32]. Так она сделала вывод, что уцелевшие документы относятся к постройкам династии Флавиев. Однако ей пришлось штудировать чертежи, чтобы найти другие зацепки в накладных. Работа двигалась медленно. Время от времени Елена выходила из комнаты в главный зал, читала названия на корешках и вдруг за стеклянными дверцами обнаружила дворцовые архивы. В очередной раз, когда подошел смотритель, она не отказалась от помощи: — Дориус, покажи мне кодексы провинций. Тот воскликнул: — Какое совпадение! Император Аврелиан, прибыв в Рим, затребовал те же кодексы. Вот они стоят, в нескольких шкафах, собраны за восемьдесят лет, прошедших после пожара. Елена наугад взяла первый кодекс, открыла итоговую страницу и увидела, что провинция получила от Рима больше, чем собрала налогов. Тогда она взяла еще одну книгу, а потом начала смотреть все подряд. Итог был повсюду один: провинции всегда получали намного больше, чем отдавали Риму. Здесь было над чем подумать. Приближались Сатурналии. Констанций объявил, что они едут в Тибур[33], в гости к Модесту и Зенобии. — Вы с Константином и Зенобией будете отдыхать, а мы с Модестом поработаем. — В Сатурналии работать нельзя, — усомнилась Елена. — Аврелиан поручил мне и Модесту создать тяжелую конницу. Это важное государственное дело. Я выбрал четыре города, где будут размещаться новые каструмы. Там будут делать оружие, разводить лошадей и тренировать всадников. Нам с Модестом необходимо заручиться поддержкой сената и получить на это деньги. Тогда мне существенно повысят жалованье, у нас будет дом и загородное поместье. — Мы покидаем Рим? — разочарованно спросила Елена. — Это неизбежно. — А как же моя работа в архиве? — Ты успеешь ее завершить. По дороге в Тибур Елена думала о том, как хорошо после пыльного Рима оказаться среди прохладных холмов Лацио. Усталые мулы втянули карруку на последний подъем, после чего повозка въехала в просторный двор поместья. Дом Модеста походил на маленький дворец, отделанный мрамором. Елене хотелось увидеть Зенобию в домашней обстановке, и ее любопытство было удовлетворено. У открытых бронзовых дверей их встретили хозяева — Модест в тоге и прекрасная женщина с царственной осанкой, одетая в скромную столу, но подпоясанная золотым, искусно сделанным пояском. Gustave Boulanger — A Summer Repast at the House of Lucullus, 1878 (detail) Мужчины пожали руки. Зенобия обняла Елену, потом наклонилась к малышу Константину, и тот доверчиво вложил свою ладошку в ее руку. В прогулках, беседах и дружеских пирушках промелькнули несколько чудных дней. Женщины подолгу рассуждали о моде на одежду и римских мастерах. Зенобия любила наряжаться и показала Елене свои драгоценности. Та восхитилась изящными вещицами, в которых был один и тот же мотив: крылатые кони. Paolo Mei — Pompeian scene Зенобия улыбнулась: — Творения одного римского ювелира. Он очень молод, но, как говорят у нас на Востоке, душа у него с крыльями. — Откуда он родом? — у Елены тревожно забилось сердце. — Модест сказал, что юноша из Вифинии. Его ювелирная лавка на форуме Траяна популярна у римской знати. Сегодня он придет сюда с готовыми заказами и новинками. Ты сможешь что-нибудь подобрать. Ближе к полудню Елена прогулялась по саду, который террасами спускался в долину. Было холодно, прозрачный воздух позволял разглядеть далекие дома и холмы. К вилле Модеста она вернулась с порозовевшим лицом и сияющими глазами. В портике увидела Зенобию и мужчину, в облике которого что-то показалось знакомым. Чем ближе она подходила, тем сильнее билось ее сердце. Наконец Елена узнала: рядом с Зенобией стоял Давид. Разворот широких плеч остался все тем же, но он стал взрослее и выше. Темные волнистые волосы были уложены так, как предписывала римская мода. На нем была нарядная тога и плащ-лацерна[34], застегнутый драгоценной фибулой. Давид обернулся, и его глаза жадно впились в Елену. Ее охватило волнение, она потупила взгляд. Зенобия провела их в триклиний с теплым мраморным полом, и Давид разложил на столе футляры с драгоценностями. Рабыня застегнула на шее Зенобии золотое ожерелье из искусно сплетенных бутонов роз и помогла вдеть в уши серьги. И пока Зенобия с улыбкой рассматривала себя в зеркале, Елена взяла массивный браслет, на котором был выбит крылатый конь, несущий всадницу, похожую на Елену.