— Мы с Констанцием заключали христианский брак. Это значит, что я никогда не буду свободна, — с ее лица сползла безмятежная улыбка. — Уезжай! Не трать на меня время! Сказав эти слова, Елена бросилась в дом и разрыдалась, как в детстве. Тем же вечером она завернула в паллу Священную Чашу Иисуса и вместе с отцом отправилась навестить Иосифа. Он лежал на подушках, был бледен, однако мог говорить. Елена поднесла реликвию к его глазам. — Эту чашу Иосиф Аримафейский отдал в Иерусалимский Храм, но Тит Флавий ограбил сокровищницу и увез ее в Рим. Иосиф дотронулся до шероховатой каменной поверхности. — Какая она теплая… — Чаша хранит память о прикосновениях Иисуса, — с благоговением проговорила Елена. — Я построю в Дрепане храм и выставлю там святыню. Пусть помогает людям! — Не стоит спешить, Елена… — тихо сказал Иосиф. — Для начала ответь на один вопрос: сделалась твоя вера крепче после того, когда ты обрела эту чашу? Она покачала головой: — Нет, не стала. — Тогда ты должна понять, что нам помогает не чаша, но вера. Мы создали общину людей, которые живут, как учил Иисус. Нужны ли этой вере храмы, чаши, статуи или золотые подсвечники? — Думаю, нет. Но в Дрепане появится место для совместной молитвы. — Может быть, ты права, — согласился Иосиф. — Делай как знаешь… — Благослови, отче, — Елена поцеловала ему руку. — Благословляю. — Иосиф чуть приподнялся. — Видела ты Давида? — Видела, отче. Но ничего, кроме боли, от этой встречи не испытала, — через силу проговорила она. — Я не понимаю тебя. — Не ты ли говорил, что брак между христианами не будет расторгнут? Немного помолчав, Иосиф уточнил: — Когда Констанций крестился? — Ты сам проводил этот обряд. — Констанций был оглашенным, но так и остался язычником. Я не крестил его, но благословил ваш брак. Между христианкой и оглашенным развод допустим[51]. Елена не знала, смеяться ей или плакать. С ее глаз будто упала серая пелена, и мир снова обрел свои краски. Спустя три года Иосиф освящал в Дрепане новую церковь. Утреннее солнце заглядывало в высокие окна за алтарем, лучи освещали росписи, повествующие о жизни Иисуса в Царстве Небесном. Среди верующих в Храме стояли Давид и Елена, муж и жена, воплотившие в реальность замысел Церкви Святой Чаши. Главное сокровище храма — Чаша Спасителя, заключенная в бронзовый узорчатый футляр, стояла на мраморном постаменте. Неиссякающий поток страждущих вознести молитву рядом с Чашей не оскудевал, и слава о чудодейственной реликвии распространилась по всей Малой Азии. Capitolo XIX Иерусалим, Тель-Авив, Стамбул. Наше время В четыре тридцать утра за окном пропел муэдзин. Отцовский дом находился в нескольких минутах ходьбы от Стены Плача и Храмовой горы, рядом с мечетью. Проснувшись, Элина услышала говор израильских патрульных на площади у мечети. Прежде он ее раздражал, но теперь порадовал. Как бы то ни было, эти ребята задержали преступников, ворвавшихся в дом отца. Пытаясь добрать часок, который не доспала, Элина мысленно вернулась к перипетиям вчерашнего дня. Вечером в гостиницу вернулись Нинель Николаевна, Мойша и Лидия. Элина удивилась, когда увидела, что с ними пришел Ердын Экинджи. Нинель Николаевна все объяснила: они встретились возле Стены Плача и вместе отправились в Храм, где, как и говорил Экинджи, работал его друг-реставратор. Тот специально для них провел экскурсию. В благодарность за это Нинель Николаевна упросила Бейлу подыскать для турка свободный номер. Комната нашлась, и Ердын Экинджи поселился в гостинице. Во время ужина он досаждал Элине ухаживаниями, из-за чего в грубой форме был послан Богданом спать. В тот же вечер случилось еще одно знаменательное событие: Нинель Николаевна поделилась с Элиной тем, что у Мойши и Лидии возникла взаимная симпатия. Она с облегчением констатировала, что увлеченность Богданом у девочки безвозвратно прошла. Находясь между сном и явью, Элина думала о Богдане, и в этом пограничном состоянии он казался ей милым и добрым человеком, в которого она могла бы влюбиться. Ровно в восемь Элина поднялась, сходила в душ, нашла в шкафу свое платье, которое носила, когда жила в Иерусалиме, и вышла к завтраку в скромный ресторанчик отеля. Помимо четырех ее попутчиков там было еще несколько постояльцев: двое англичан, американец и три африканца. Для Элины и ее друзей Бейла сдвинула два обеденных стола. Таким образом, им удалось поговорить и обсудить планы на ближайшее время. Элина и Богдан объявили, что тем же днем отправляются в Тель-Авив, чтобы улететь в Стамбул. Об этом они условились вечером, решив забрать на почте пергаменты Луки. Нинель Николаевна согласилась лететь вместе с ними, чтобы увидеть подлинник пергамента и завершить его перевод. Ердына Экинджи не посвятили в тайные подробности, но он все равно увязался с ними, сославшись на то, что у него дом в Стамбуле. Бейла посоветовала им не брать такси, а доехать до аэропорта Бен Гурион на автобусе, что было на порядок дешевле. По опыту совместного проживания Элина знала Бейлу как практичную женщину, которая умела экономить семейные шекели. После завтрака Элина и Богдан отправились в полицейский участок. Там, в кабинете следователя, капитана Шауля Каради, у нее состоялся разговор, который во многом упростил ей жизнь. — Нападение на Павла Когана? — Шауль Каради переложил с места на место папки и выбрал нужную. — Кем приходитесь пострадавшему? — Я его дочь. — Пожалуйста, предъявите свой документ… Элина протянула паспорт, он заглянул в него и тут же вернул. — Что именно вас интересует? — Удалось выяснить личности нападавших? Чуть подумав, следователь осведомился: — Имеете отношение к правоохранительным органам? — Служила в Военной прокуратуре. — Ага… Это хорошо. — Он улыбнулся. — Значит, коллега. — Так что вам стало о них известно? — повторила Элина. — Оба задержанных — закоренелые преступники и, как подтвердила дактилоскопическая экспертиза, не раз отбывали срок. Но самое примечательное заключается в том, что эти двое являются адептами радикальной группировки «Армия Божьего Возмездия». — Так я и знала! — вырвалось у Элины. Шауль Каради внимательно ее оглядел. — Так, может, поделитесь? — Лучше созвонитесь с турецким следователем. Его имя — Айзак Таскиран. — Знаете номер телефона? — взяв ручку, следователь приготовился записать. — Нет, не знаю, но вам не составит труда найти его телефон в полицейском департаменте Яловы. — Конечно же нет… — Шауль Каради записал имя турка, поднял глаза и пристально взглянул на Элину: — И все-таки расскажите суть дела, хотя бы в нескольких словах. — Два убийства на круизном лайнере «Олимпик». — Не тот ли это корабль, что шел из Бургаса в Тель-Авив и затонул позапрошлой ночью? Неужели вы приплыли на нем? — Имела такое удовольствие… — обронила Элина и предупредила: — Когда будете говорить с Таскираном, он может рассказать кое-что, не относящееся к делу об убийствах. — Например? — заинтересованно придвинулся следователь. — Он скажет, что я подлежу экстрадиции в Бургас.