— Выходит, это он вас так приложил? — болгарин зло рассмеялся. — Не знаю, что на него нашло… — Свитки у Ядигара? — Не задавайте глупых вопросов, — проворчал следователь. — Неужели и без того не ясно? — Как же так… — расстроилась Нинель Николаевна. — Полицейский офицер, государственный служащий. Что заставило его пойти на такое безрассудство? — С этим разберемся. Потом… — Таскиран протянул руку Богдану и потребовал: — Помогите мне встать! С помощью болгарина и Элины он дохромал до зала для посетителей и тяжело опустился на скамью. Рядом с ним присела почтовая служащая и стала бестолково рыться в аптечке. — Дайте мне! — Элина отыскала флакон с перекисью водорода и, поворошив волосы на голове Таскирана, плеснула жидкость на рану. — А-а-а! — вскрикнул тот. — Нельзя ли поосторожнее?! — Терпите! Сами отказались от квалифицированной помощи. — Да вы настоящий коновал, — посетовал следователь. — Теперь сделайте перевязку. Элина ловко наложила повязку и прежде, чем закрепить концы бинта, осведомилась: — Не слишком туго? — Пойдет. Завязывайте. — Таскиран постепенно осмыслил все, что случилось, и чувствовал себя немного заторможенно. Ему принесли воды, он сделал медленный и тяжелый глоток. — Спасибо. — Вы запретили вызвать полицию. Что собираетесь делать? — Богдан держал себя в руках, но по его лицу было видно, что в любую минуту он может сорваться на крик. Не реагируя на вопрос, Айзак Таскиран встал со скамьи и заковылял к выходу: — Идемте на воздух… Они вышли на улицу. Таскиран закурил сигарету и, сделав пару затяжек, признался: — Во всем, что случилось, только моя вина. Богдан ухмыльнулся: — Могли бы не объяснять. — Не ерничайте! Остроты делу не помогут, скорее наоборот, — одернула его Нинель Николаевна. — Нам необходимо все обсудить. Можете со мной не соглашаться, но я считаю, что Ядигар — сообщник служки епископа. Не мог офицер полиции решиться на преступление, не имея на то серьезных мотивов. — Давно его знаете? — поинтересовалась Элина. — Около года, — ответил ей Таскиран. — Не так уж и мало. — Элина засомневалась. — Не исключаю, что, услышав про сокровища, он решил отыскать их самостоятельно. — Перечеркнув карьеру военного, пенсию и всю свою жизнь?.. — пробормотал Таскиран. — Тогда в чем же дело? — Богдан в упор смотрел на следователя. Тот отводил взгляд, но, когда их глаза встречались, Таски-ран принимал виноватый вид. — Со временем разберемся. — Он затушил сигарету и бросил ее в урну. — Или нет… Будем разбираться сейчас! — Оглядевшись, Таскиран отыскал глазами припаркованную машину Ердына Экинджи и направился к ней. Все двинулись следом. Из автомобиля вышел епископ и, обращаясь к Таскирану, осведомился: — Что происходит? Зачем вы здесь? — То же самое хотел бы спросить у вас, — буркнул следователь. — Вам придется взять такси или — по обыкновению — лимузин. — Что происходит? — тот же вопрос епископ адресовал Богдану. — Где мои свитки? — Ну-у-у… — протянул болгарин. — Они, положим, еще не ваши. — Договор есть договор! — Вы деловой человек, хоть и священник. — Отвечайте на мой вопрос! — Свитков нет, — обрубил Богдан. — Прохиндей! Вы проявили преступное легкомыслие! Из-за вас может разразиться вселенский скандал! Вы хоть понимаете, что натворили?! — Ваше преосвященство… — заговорил Таскиран. — Не советую вам так горячиться. Если свитки найдутся, по закону они будут принадлежать Турецкой Республике. Теофилус Чезарини переменился в лице: — Кто сказал? — Я. — Не имеете права. Есть договоренность, и не вам ее пересматривать! — запальчиво произнес епископ, но вдруг осекся: — Свитки можно вернуть? Вы, кажется, так сказали? — Именно это я собираюсь сделать. — Надо же! — Богдан негодующе рассмеялся. — Они все решили! Свитки — моя собственность! — Скажите спасибо, что я не упек вас за решетку… — заметил следователь. — Придется нам договариваться. — Найдите свитки! — воскликнул Теофилус Чезарини и, сбавив тон, осведомился: — Где они сейчас? — Предполагаю, их забрал мой помощник. — Зачем вы ему позволили? — А он у меня не спрашивал, — Таскиран болезненно сморщился и повел шеей. Потом заглянул в салон и объявил Ердыну Экинджи: — Я реквизирую ваш автомобиль, поскольку мой забрал Ядигар. — Не имеете права! — запротестовал турок. — Имею. У нас форс-мажор. Не зря я следил за вами от самого аэропорта. — Пишите расписку! — мгновенно отреагировал Ердын Экинджи. Морщась от боли, Таскиран достал из кармана блокнот и ручку, потом, опершись о капот, начал писать. — Куда это вы собрались? — поинтересовалась Нинель Николаевна. — Вам-то какое дело? — не отрываясь от расписки, спросил следователь. — Ну так я скажу вам сама! — победно провозгласила профессорша. — Вы направляетесь в Херсек, чтобы поймать Ядигара! Я в этом уверена! — Зачем же тогда спрашивать? — дописав, он протянул расписку Ердыну. Тот хотел покинуть машину, однако Таскиран приказал: — Оставайтесь на месте! Повезете меня в Херсек. — На это я не подписывался! — турок протестующе поднял руки. Таскиран беспомощно огляделся и, сделав над собой усилие, попросил: — Пожалуйста… Я не могу сесть за руль в таком состоянии. — За руль сяду я! — Богдан обошел машину, вытащил Ердына Экинджи и уселся на место водителя. Настроив под себя сиденье, он посмотрел на следователя: — Садитесь! Однако Таскирана опередила Элина. Она заскочила в салон и сноровисто потеснилась, уступая место профессорше. Нинель Николаевна не преминула этим воспользоваться и, усевшись, захлопнула дверцу. Не мешкая ни минуты, Теофилус Чезарини сел на переднее сиденье и безапелляционно заявил: — Я тоже поеду с вами! Это мой долг. — Да вы что?! С ума посходили?! — Айзак Таскиран распахнул заднюю дверцу и потребовал: — Немедленно покиньте автомобиль! — И не подумаю, — устроившись удобнее, Элина снисходительно взглянула на следователя: — Осталось одно место. Вы с нами поедете? Ругнувшись по-турецки, Айзак Таскиран сел рядом с ней, намереваясь захлопнуть дверцу, но ему помешал Ердын Экинджи. С протестом в голосе он заявил: — Вы не смеете ехать без меня! В конце концов, это моя машина!