— Если мы сможем прятаться до тех пор, пока наш след не потеряется, — говорит Нора. — У нас есть шанс от них оторваться. — И даже если они проследят за нами до аэропорта, — добавляет Джули. — Они будут психами, если последуют за нами. Они увидят, что это место кишит зомби, и решат, что мы погибли. И ты тоже. У Эйбрама серьёзное безэмоциональное лицо. Он смотрит на въезд к выходу из аэропорта, и, хотя это была моя идея, я слышу, как трус внутри меня умоляет его не ехать туда. Мои воспоминания об аэропорте так же мрачны, как воспоминания о камере пыток, но их больше. Может, я бы предпочёл попасть в плен, нежели снова видеть это место. Но ритм мигающего огонька на вышке успокаивает меня, как маяк необдуманной надежды и пересмотренных сновидений, и Эйбрам выбирает аэропорт. Глава 23 ЭТО БЫЛ ОТЛИЧНЫЙ день для спасения мира! Р и Джули, держась за руки, бежали вниз по ярко-зелёному склону, их щёки разрумянились, глаза сияли. Над головами светило солнце и мелодично смеялись птицы. Внизу, в долине, как прекрасная жемчужина, сверкал аэропорт. Он был полон зомби, которые бродили, вытянув перед собой руки, и врезались друг в друга, хрипя: «Мозгииииии!» как смешные старички. — Мы вылечим их! — смеялась Джули. — Мы уничтожим чуму! — ликовал Р. — Любовь всё преодолеет! — объявило сияющее солнце. Р и Джули с бандой своих лучших друзей вприпрыжку забежали в аэропорт. Несколько страшных скелетов пытались их остановить, но Р и Джули взялись за руки, и облако розовых сердечек превратило Кости в бабочек. — Теперь вы нам не страшны! — сказала Джули, и все засмеялись. Р вместе с друзьями обежали вокруг аэропорта под весёлую музыку, расклеивая на окна милые картинки и веселя зомби, и тогда зомби сказали: «Давайте снова станем людьми!». Их серая кожа стала розовой, а серые глаза превратились в голубые, парни влюбились в девушек, и все переженились. — Я изменил свои взгляды! — сказал папа Джули. — Я снова жива! — сказала её мама. — Я всегда буду любить тебя, несмотря ни на что! — сказала Джули, глядя в прекрасные голубые глаза Р, и они поцеловались. Друзья зааплодировали, — это был прекрасный день. А потом электричество выключилось. Огни погасли. Фрэнк Синатра невнятно забормотал и затих: «Что-то прекрасное случается летоммммм….» Р несколько раз моргнул и заметил, что его старые друзья рвут глотки новым, новые друзья стреляют в головы старым, а бежевый пол аэропорта стал чёрно-красным. Р увидел свою жену, которая пряталась сзади, он увидел, как его дети, испуганно и голодно озираясь, поднимают оторванную руку, он увидел панику на лицах Живых и растерянность на лицах Мёртвых. Р и Джули бросились бежать прочь от этого плохого места, задаваясь вопросом: «Это был сон?» * * * Сейчас мы не спим. Впереди проступают неясные очертания аэропорта — длинное здание из серого бетона с покрытыми плесенью окнами возвышается как королевская гробница для старого короля. Когда я здесь «жил», это место всегда казалось призрачным, но теперь, когда исчезли Кости и расползся людской муравейник, оно кажется совсем заброшенным. Ни внутри, ни снаружи нет охотничьих отрядов. За терминалом не слоняются одинокие необщительные Мёртвые. Нигде нет признаков движения. Было бы неплохо, если бы они все разошлись и отправились в город, как пациенты Норы или наш сосед Б. Несомненно, кто-то так и поступил, но не все. Возможно, все так никогда не сделают. Мы подъезжаем к входу в зал прибытия и паркуем Порше в спрятанном от посторонних глаз тёмном углу зоны погрузки. По большей части это чистая зона, но несколько брошенных автомобилей намекают на слишком печальные истории, чтобы размышлять о них. Кем были те люди, которые бросили семейный минивэн и оставили дорожку из рассыпанных вещей, торопясь на последний рейс из Америки? Куда летел самолёт, и не сбили ли его, когда он прилетел? Превратилась ли владелица этого плюшевого пони в умную и сильную молодую женщину, или она стала пятном пепла в Атлантическом океане? Я заставляю себя отвлечься от нездоровых мыслей. Эйбрам готовится и к длительному путешествию, и к возможной схватке. Он перекидывает через плечо рюкзак и копается в багажнике Порше, пока не находит вещевой мешок, и передаёт её М, поглядывая на него с осторожностью. М отвечает на испытующий взгляд радостной улыбкой, немного омрачённой шрамами на его губах. Оружия хватит на всех, но после вручения Джули — дробовика, Норе — винтовки, а себе — большого ружья, он неуверенно смотрит на меня и протягивает маленький пистолет. Я пристально смотрю на блестящую чёрную рукоятку. Мышечная память устремляется в мою ладонь. Успокаивающий вес стали, волнующий толчок отдачи, удовлетворение от брызг… — Спасибо, не надо, — говорю я, демонстрируя подрагивающие руки. — Я все еще «без категории». — Если бы я поверил, что ты заражён, — говорит Эйбрам, — я бы повернул к тебе пистолет другим концом. Шрамы ничего не доказывают Я пожимаю плечами. Эйбрам протягивает пистолет М, но М проходит мимо него, лезет в багажник Порше и вытаскивает АК-47. — Вот это мой размер, — говорит он. Эйбрам сомневается. — Ты умеешь им пользоваться? М отщёлкивает обойму, проверяет патроны, передёргивает затвор, нажимает на спусковой крючок и защёлкивает обойму обратно. — Ага. — Он же сказал, что был морским пехотинцем, тупица, — говорит Нора, выполняя те же действия со своей винтовкой. — В пехоте только два года, — говорит М. — И еще пять в Грей Ривер. Эйбрам кивает с фальшивым восхищением, возвращая пистолет в свой вещевой мешок. — Значит, ты член семьи Аксиомы. Я так понимаю, в Грей Ривер не давали стоматологическую страховку. — Нам не нужно оружие, — говорит Джули. — По идее, нам даже не стоит его брать, нас могут неправильно понять. Эйбрам качает головой. Я не хочу с ней пререкаться, но мои воспоминания об этом месте всё еще живы. — В последний раз, когда… — Всё произошло очень быстро. Мы не дали лекарству времени на распространение. Теперь всё будет иначе. Я не стал спорить, хотя я не уверен. И Джули оставляет у себя дробовик. * * * Тихий аэропорт выглядит как-то неестественно. Аэропорты строились ради переполоха, шума и концентрации человеческой энергии. Нет другого места на Земле, где одновременно сосредотачивалось столько различий в маленьком здании; здесь смешивалось столько культур и языков; люди из разных стран питались одинаковой пищей и использовали одни и те же туалеты, складывали рядом одежду, украдкой наблюдали друг за другом при прохождении рентгена, втискивались рядышком на узкие скамейки у выходов, вдыхали запахи друг друга, все были настороже, волновались, куда-то стремились, — весь мир с его противоречиями сжимался здесь в маленькую точку. Теперь нет. Эти летучие химические вещества давно взорвались, оставив только пустую оболочку. Перед терминалом нет ни одного движущегося существа, и мой страх начинает развиваться в другом направлении: сможет ли это место нас защитить? Если все Мёртвые ушли, здесь не безопаснее, чем где-нибудь ещё. Но я недолго переживал. Мы проходим через пустые линии досмотра и поворачиваем налево, к выходу № 12. Вот они, мои прежние соседи, толпятся на фуд-корте медленным сонным роем. Центр страха в моём мозге никогда так не путался. Я чувствую облегчение или ужас? Эйбрам одной рукой сжимает руку Спраут, а второй целится из ружья, держась спиной к стене, но остальные опускают оружие и спокойно, осторожно идут вперёд. — Привет, ребята! — басит М, дружески махая рукой. Толпа продолжает копошиться. Некоторые пару раз щелкают зубами и снова неуклюже волочат ноги, но большинство остаются стоять неподвижно, с непонятным нам выражением лиц. Они выглядят устало и измучено. Их свинцовые странные глаза смотрят на нас со скорбью и тоской, как смотрят нищие, смирившиеся с голодом. Я чувствую волну жалости и любви к этим существам. Когда-то я был таким же. Я до сих пор один из них. Тем не менее, каким-то образом я сбежал от этого, но они остались в ловушке. Когда мы сидели с Джули на холме, был момент, когда я подумал, что было бы проще отпустить их. Не легче, но проще. Мы пришли сюда, чтобы поделиться знаниями и распространить то, что мы могли бы создать. Тогда они увидели бы свет и исцелились. Наше влияние на Кости оказалось молниеносным и довольно драматичным. Их пустые оболочки ощутили сдвиг в атмосфере и изменение реальности, так что они мигом сбежали. Возможно, они ушли искать жилище поспокойнее, другую землю, на которой смогут создать свою вселенную. Но наше влияние на мёртвых, которым еще предстояло обратиться в скелеты, было слабее. Что-то изменилось, и испещрённый шрамами гигант рядом со мной, Б и каждый пациент в Морге Норы является тому доказательством. Но наша попытка идти и нести "благую весть" была губительно наивной. Мы их не впечатлили и не убедили. Они ждут чего-то большего. М шагает вперед в толпу, пожимает им руки и дружески хлопает по спинам. Мертвые хмуро смотрят на него, словно не понимают, что он такое. Ему нужно ещё немного времени, чтобы зажили следы гниения, но у меня остались кое-какие чувства от зомби, поэтому я знаю, что они считают его живым. А это значит, что они в замешательстве, но не потому, что раздумывают, съесть его или не съесть. Здесь что-то другое, более сложное. Я иду в качающуюся вонючую толпу следом за М. — Эй, Р? Я оглядываюсь и вижу, как Джули и Нора мешкают в конце коридора, как дети на причале, которые боятся прыгнуть в озеро. — Ты уверен в этом? — спрашивает Джули. — Может, найти какой-нибудь крови и намазаться? — говорит Нора и съёживается. — Как ты проделывал это с Джули? Я качаю головой. — Это была не просто кровь. Это означало "я иду с тобой". Теперь такое не сработает. — Почему нет? Я пожимаю плечами.