— На возьми корешок, поможет прийти в себя! — я и так в себе, но взял. Вместо корешка во рту оказалась конфета, цитрус, с ярким привкусом, похожим на приятный вкус хорошей сигареты. Сглотнул слюну и меня передернуло, восприятие скакнуло в зону «вижу все, все ощущаю». Вижу в темноте! Бодрость невероятная, точно за такое придется расплачиваться потом! Но вижу все, передернуло от подземной прохлады. Ух! Брр! — Идем разбираться с твоими начальниками. Надеюсь, ты не испытываешь трепета перед золотыми мундирами? — Да, вроде нет. А что? — А придется их убивать. Просто так нам нашу девочку не отдадут. Но есть большой плюс, огнестрела у них нет и сами они не слишком подвижны. Все-таки, мертвецы. Хоть и наполовину. — А охрана? — Да никакой охраны не будет, никого они не подпустят к ритуалу. Сами все делать будут. — Ладно, пошли что ли? — Не спеши. Идти нам отсюда придется несколько часов. Лучше поедем, как белые люди. Моя шинель ни у кого не вызовет подозрений, а вот твой доспех и шпага могут вызвать вопросы. Или не вызовут? — Вызовут. Что делать? — А вот, одеваешь плащик поверх, я подобрал самый приличный на вид, — я осмотрел, и впрямь, обычный непромокаемый плащ с капюшоном. В конце осени выглядит нелепо, но не подозрительно. Мало-ли какой чудак. Шлем пришлось снять и уложить в брезентовую сумку из-под инструмента, прихваченную здесь-же, в шкафчиках. Шпагу пришлось снять и обернув в располосованный плащ, превратилась в некий сверток. Мало ли что мужик в руках несет? Не удочка, конечно, но что-то длинное. Непонятно что, но вряд ли оружие. Просто нелепый сверток из прорезиненной ткани. Можно идти. Мы выбрались из приютившей нас заброшенной комнаты отдыха и пошли по тоннелю к ближайшей станции подземки. Добравшись до нее, Вик ловко открыл дверцу, мог бы и не изгаляться со своими отмычками — у меня с собой был универсальный ключ. Как обычно, дверца в служебные тоннели находилась в малозаметной нише и на наш выход к людям никто из них не обратил внимания. Вышли и влились в толпу, идущую по переходу к станции подземки. Там встали у перрона, ожидая поезд. Все ужасно обыденно, как будто мы каждый день ходим и буднично убиваем монстру Некрополиса. Может, в корешке, который мне дал Вик был некий наркотик, или просто я слегка накрутил себя, но все казалось нереальным и немного смешным. Но смех был внутренним, только для меня, недоступный для окружающих. И, даже если ч расскажу, почему мне внутри смешно до колик, никто не поймет причины смеха и не осознает, почему ситуация так потешна. Пришел поезд, мы вошли в вагон, вечерний час пик еще не начался, поэтому было довольно свободно и я пристроился в уголке, у дверей противоположного выхода. Чем ближе к центру, тем меньше становилось в вагоне людей, сальдо вошедших и вышедших было отрицательным, от нечего делать, и повышенной остроты восприятия я начал размышлять, о том, что можно было бы составить формулу, изменения поступления в вагон людей. И их покидания. И если бы центр города находился несколько дальше, число людей в вагонах поезда стремилось бы к нулю. А то и к отрицательным величинам! Круто! И тут я подумал, ну свою верную шпагу я держу в руках в виде свертка. И подозрительно осмотрел его — вдруг шпага высунулась из него, кончиком ножен или эфесом? Нет, порядок, все хорошо. А где меч моего напарника, как он его спрятал? Повернувшись, я придирчиво осмотрел его фигуру. Под полами шинели невозможно. В руках ничего нет. И даже ранца, который он одевал при мне, не виден! У меня вот он, висит поверх плаща, придавая мне еще более нелепый вид, а где его ранец? Напарник обернулся ко мне и улыбнулся! Вот собака, я и забыл, что он мысли читает! Нужно подумать срочно о чем-то другом. Не думать о белой обезьяне! Ведь она такая белая, почти белоснежная. Могут разве что кончики ушей иметь сероватый отлив. И кончики лап. Это вообще неестественно, белая обезьяна, она что живет в Арктике? Там, читал, предполагают нахождение огромного материка, покрытого льдами. Где тысячи лет назад находилась Гиперборея. А где-то еще находилась Лемурия и страна Му. Тут Вик аккуратно взял меня под локоток и повел прочь из вагона. «Что-ж тебя так расплющило-то, друг? Так дело не пойдет, вот возьми еще один корешок, положи ее за щеку и рассасывай! Хорошо еще, что заранее приехали, успеешь в себя прийти». После чего он отвел меня к очередной неприметной двери, за которой открывался еще один привычный технический тоннель. Пройдя по нему, мы поднялись по лестнице наверх, годами вырабатываемое чутье подсказало — поднялись выше поверхности земли, но обстановка вокруг не изменилась, пыльное помещение, топчаны покрытые старым, вытертым кожзамом, металлические шкафчики. — Приляг, есть время поваляться, прийти в себя. Не думал, что тебя так зацепит, у нас это детям дают, как легкий стимулятор. Вот уж не думал! — Слушай, а где твой меч? — Там, где и должен быть — в ножнах за спиной. А не видишь ты его потому, что я просто навел легкий морок. Отдыхай, не думай о мелочах! — легко сказать, не думать, а что, если в голове мысли, которые нужно обдумать просто в очереди стоят на обдумывание стоят, и спорят, кто на думанье первый, а кого можно подумать позже! — Подумал я, и незаметно отрубился. — «Занятный у них там стимулятор! Или это последний корешок был, который как таблетка?» — эти мысли пришли мне в голову, уже после того, как я пришел в себя после сна. Короткого и странного. Как весенним днем, пока еще холодно, под теплым одеялом поспал на свежем воздухе. Не помню, было ли у меня такое в жизни, но аналогия пришла такая. — И какую ты мне заразу дал, под видом «корешка»? — спросил я. — Не грузись, я больше не дам, а здесь это ты не найдешь. Так что, привыкания ноль. — Какое привыкание? Я такое больше в рот никогда не возьму! — Это хорошо. Но в твоем состоянии был один огромный плюс. Если бы тебе в нем подсунули учебник, ты до окончания действия средства очень полно и очень быстро смог бы изучить его. Хоть теормех, хоть диамат. Такие дела. Мне стоит поработать над этим, найти средства. Которые способны привести в такое состояние. Очень полезные побочные эффекты такого состояния. Но это потом, сейчас пора выдвигаться. Скоро полночь по-местному, астрономическому времени. Вот любят некоторые себе усложнять жизнь, могли бы проводить ритуал хоть в разгар утра — все равно под землей нет никакой разницы. Однако ваши начальники всякий раз вычисляют астрономическую полночь и проводят ритуал именно после ее наступления. Хоть и мертвецы, в некотором роде, но забивают головы ненужными сущностями! Значит так. Слушаешь меня? — Да, хозяин, я слушаю тебя! — Шутишь, это хорошо. Так вот, мы с тобой прячемся рядом с местом жертвоприношения. От тебя требуется просто стоять на месте и не шевелиться, замаскирую тебя я сам, никто не почует. По моей команде просто бросаешься на золотые мундир и просто их убиваешь. При этом обязательно, не задеть очередную жертву, которую они готовятся скормить вашей монстре. Так как это наша цель, за которой мы пришли. Дело несложное, золотые мундиры вообще не бойцы. Но девочку защищаешь даже ценой своей жизни, если не дай, помрешь, поверь после смерти тебе воздастся. Слово даю, а слово мое верное. Ты уже знаешь! — И как мне воздастся? — Объясняю. Девочку зовут Герда. И она дочь Гердана, бога-кузнеца. Любимая дочь. Он за душу человека, который отдал все, для ее спасения сделает, буквально, все. Ты же веришь в богов, Егор-Гор? — Ну да. Но не сталкивался с тем, что они что-то сделали для обычных людей. Мы молимся им, а они все обещают нам только после смерти. Если хорошо вести себя будешь. Только оттуда никто не возвращался, чтобы рассказать, как боги блюдут свои клятвы. — А у вас, здесь богов нет. У вас вообще ничего кроме некроса нет. А он, это просто энергия жизни с обратным знаком. У вас мог бы появиться свой бог смерти или посмертия, не знаю. Но не появился. Произошел некий финт, люди верят в пантеон богов, но воплотиться им мешает некрос, в который люди не верят. Некоторые принимают, как часть природы. Как закон всемирного тяготения. Есть у вас такой? — Есть. Помню, яблоко по голове и все такое. — Но как-же тогда, солнце вокруг земли ходит? — А чем это друг другу мешает? Солнце тоже к Земле притягивает! — И точно, о чем это я? Не важно, если защищая девочку помрешь, тебе предложат все, что захочешь. В разумных пределах. — Что это значит? — Ну потребовать божественный статус не сможешь. Его завоевывать и зарабатывать нужно. Но новую жизнь — легко. Богатства там всякие. В мирах Гердана. Но, говоря откровенно, не думаю, что до этого дойдет — золотые мундиры откровенно слабы. Особенно против бойца, который не один год тварей на ноль множит. Просто, обрисовываю тебе перспективы. — А если выживу, могу у Гердана что-то просить? — Конечно, но заранее хорошо продумай, что хочешь и максимально определенно, без двусмысленностей формулируй желания. Боги, конечно, не демоны, специально подлавливать не будут. Но если пожелаешь откровенную глупость, могут и реализовать ее в максимально неприятном виде. — А ты что пожелалешь? — А я уже давно знаю, чего пожелать. Есть у меня пара друзей и учителей моих, которые хотят снова стать живыми. Ради них стараюсь. Блин! Вот тебе и… Я как-то представлял себе его зацикленным на себе наемником, который только о себе и думает, а тут такой альтруизм! Я даже как-то даже немного свысока на него посмотрел. Странно. Хотя, может быть, он за это со своих учителей имеет нечто такое, что я даже и представить себе не могу. Ладно, похоже пора готовиться, я начал разминаться, чтобы быть уверенным в своем теле, чтобы оно не подвело меня в ответственный момент. А все, похоже очень ответственно. В голове мелькала мысль, что этот пройдоха вполне может меня и налюбить, но что-то говорило внутри — нет, это не так. Парень со мной совершенно откровенен и не думает меня обманывать. В несколько расстроенных чувствах я пошел за ним, с одной стороны, мне не верилось в его слова, ну не бывает так! Не возвращаются люди после смерти! С другой стороны, как-то странно идти на такой риск ради каких-то учителей. Я бы не пошел. Даже ради моего историка, которого очень уважал и даже любил, пожалуй. А еще, не врет он мне. Я чувствую это, если он не внушил мне эту уверенность. Странное ощущение. Но ведь иду, значит иду на этот риск. Бли-и-ин! Ну что делать и думать? — Не грузись. Пусть все будет легко. Только так совершаются великие дела, только так вершиться история! А мы по любому сегодня будем ее вершить — убьём монстру, станем неизвестными героями, которые начали освобождение планеты от некроса. Не убьем, станем героями, которые попытались. — Начали, это значит, что монстра не одна? — Конечно. Их несколько. Но ваша — главная. Здесь корень проблем. Остальные не смогут принять на себя ее функции, тем более что их выходы давно завалены камнями. Этот процесс, на столетия, освобождение мира от господства некроса, процесс очень долгий, на сотни или тысячи лет. Но если сегодня мы победим, падение некроса станет неизбежным. Наконец мы пришли к некому круглому залу, где центр занимала конструкция, как диафрагма фотоаппарата. «Огромный Фотоаппарат, который делает фотографии неба» — подумалось мне, и я посмотрел вверх. Нет, там не было линз, каменный купол. «Значит, он снимает наши души, наше состояние! Одумайся! — пришла рациональная мысль ко мне, оттуда, из-за этого затвора полезет монстра, которой ты столько леи служил, и которую пришел убить сейчас!» Вик показал мне место, где я должен ждать, пока он не начнет действовать, шепнул: «Не шевелись. Жди, я дам знак!» и обвел мое пристанище темно-синим кристаллом, который очень бодро стачивался в его руке. Линии не было видно, но изнутри пришло чувство: «Я в домике! Меня никто не видит!». Сам Вик отошел к другой стене и тоже обрисовал свое укрытие остатками кристалла. Как не странно, он тоже пропал из вида. Замаскировался. Ну что ж, будем ждать. В голове мелькали мысли-мотыльки, мысли-лепестки, о которых и не вспомнишь через минуту, вторым слоем была тягучая как мед мысль-ожидание: скоро, очень скоро. Из входа в зал показался тусклый желтый свет. Не факела. Иначе здесь все своды были бы закопченными. Действительно, в проходе показались золотые мундиры (Начальники — пискнула в голове мелкая мыслишка), в руках они несли некие предметы, светящиеся желтым светом. «Фаллосы, что ли?» — подумал я. Нет, просто цилиндры, были бы фаллосы, было бы прикольнее. За четверкой первых шли жертвы, одетые в одеяния, похожие на сан-бенито, только без колпаков. Среди них была только одна девочка — «да блин, девушка, пожалуй, у нас такие уже рожают!» Она была в последней паре. Замыкали шествие несколько золотых мундиров. Со светящимися цилиндрами в руках. Человеков, или мертвецов около двенадцати. И это будут мои противники. Многовато, но если они неповоротливы, можно справиться. Я справлюсь. Не верю в жизнь после смерти. Хотя очень хочется. Не во что не верю. Только в шпагу и в удачу. И нужно сразу пробиться к Герде. Нужно встать на пути этих «начальников». И стоять. Тем временем в зале вдруг прозвучал странный звук. Вроде не вопль, не звук музыкального инструмента, не стон. Херня прозвучала. И диафрагма начала расходиться. «Вот я попал!» — подумалось мне, и тут из отверстия в полу залы, ранее закрытом диафрагмой, показалось нечто. Похожее на морду червя — если такая у него может быть. Тварь открыла рот и золотомундирники стали, подталкивая жертвенное мясо в спины толкать людей в пасть этой твари. Тут слева сверкнуло синим и на «поляне» появился напарник. Он не стал долго тянуть время, и начал с того, что врубился в строй золотых мундиров. Я понял, что мое время настало и достал из ножен шпагу, вокруг тоже полыхнуло синим. С первым шагом я ударил шпагой в шею ближайшего полумертвеца. Я не стал смотреть, но скорее он стал простым мертвецом, а дальше просто, все по формуле: «пришел, увидел, победил» — я рубил все, что видел перед собой, опасаясь только задеть персону Х. Их так, вроде, называют? Прорубившись к Герде, я встал спиной к ней и начал отбиваться от светящихся цилиндров полумертвецов. Получалось это неплохо, только они, похоже, совсем не чувствовали боль, я отрубал их руки, а они тянули ко мне свои обрубки, после я рубил их тела и это было больше похоже на работу мясника, чем на защиту девочки от мертвецов. Наконец моя смена на мясорубке завершилась, враги кончились, рядом со мной остались только обрубки врагов. Я был залит кровью, мне было противно и радовало то, что я не снял прорезиненный плащ. Хоть часть меня не покрыта кровью. Но душ принять необходимо! Тем временем Вик уничтожив своих врагов, встал перед мордой червя, с его серебристой шинели скатывались шарики крови — она не впитывалась в ткань, и не растекалась по ней, а как ртуть собиралась в шарики и стекала с ней. Повезло парню с одежкой! Это не мой плащ, весь залитый, как передник мясника. Вик обернулся ко мне и просто сказал: «Позаботься о девочке, Егор. И сними с себя этот плащ, он свое отработал. В доспехах ты будешь выглядеть гораздо лучше»! После чего повернулся к морде червя, глубоко вдохнул и на выдохе выдал огромную струю белого, отдававшего даже в голубизну пламени! Как какой-то дракон, твою мать! Червь завизжал, плоть его не выдержала столкновения с пламенем, чадно загорелась, распространяя какую-то химическую вонь, чадный огонь охватил всю его морду. Вик снова наполнил грудь смрадным воздухом и выдал еще одну порцию пламени, которая углубилась в тело червя, я уж не знаю на какую глубину, но ниже уровня диафрагмы. Откуда-то из-под поверхности, на которой я стоял донесся пронзительный визг, от которого заныли зубы и даже, кажется кости скелета. Я обернулся к нашей подопечной, на которую ранее обратил внимание только мельком. Ничего себе, девочка! Вполне себе девушка, правда одетая в какое-то рубище, замызганная, но с задорной улыбкой человека, который был уверен, что его обязательно спасут, и вообще, с ним ничего случится просто не может! — Ну твой друг дает! Я такого даже и представить не могла! — Говоря откровенно, я тоже. Но мы с ним совсем недавно знакомы. Егор, сказал я, показывая зачем-то на себя, как при общении с человеком, который не говорит на моем языке. — Герда, — ответила мне «девочка», — но ты это, наверное, и так знаешь? — В общем, да. Тут червь издал очередной визг, еще более пронзительный, чем ранее. Повернувшись, я увидел, как Вик выдает очередную струю пламени. После этого он снял пояс-связку неких предметов, похожих на большие, темно-зеленые пробки от шампанского. Дернув за ленточку, к которой крепились какие-то проволочки, отходящие от каждой пробки, напарник бросил все это вниз, в огонь, пожирающий тело монстры. — Плазменные заряды, — пояснил мне Вик. Как будто от этого мне стало что-то ясно! — тварь должна и так сгореть, я ее прожарил практически полностью, но так надежнее. Должны сработать, я не проверял, но должны! И эти «пазменые заряды» сработали! Внизу раздался взрыв и через диафрагму вырвался широченный столб пламени, разбившийся о сферический потолок зала. С ним вылетели и какие-то горящие ошметки, куски тела монстры. А края диафрагмы заметно оплавились, и пол под ногами начал вызывать некоторое подозрение, от него стало доносится некое нехорошнее потрескивание. — Может нам пора отсюда? — крикнул я. — Не кричи, ответил мне Вик. А вообще, пора, ты прав. Герда, не дожидаясь нас вышла из зала и в тоннеле обернулась на нас. Или на столб пламени, который продолжал вырываться из диафрагмы. Уже не такой яркий, и до потолка он не доставал, но впечатлял. Видимо, внизу был приток воздуха и монстра горело хорошо, жарко. Я пошел к выходу из зала, хотя хотелось побежать, ну не вызывал у меня доверия пол! Подойдя к «девочке», я стал справа от нее, Вик сделал тоже самое слева. — Полюбуемся как горит тварь, которой хотели скормить тебя? — сказал напарник, обращаясь к Герде. — Фига бы этому червю-переростку удалось бы меня сожрать, я тоже не пальцем деланная! — Удалось бы, уверяю. Мозгов у этой твари не очень много, но по силам, она считай бог в этом мире. Только сила специфическая — некрос. Сожрала бы тебя она и добавки попросила! Кстати, твое сознание, переделав его под свои цели, могла бы впитать и использовать против всего живого в этом мире. А потом занялась бы соседними. — Но ничего-же не случилось? Вы пришли и спасли меня, значит все хорошо? Так? — Так. Только твой отец страшно сердит. И приказал мне хорошо отчитать тебя. Но будем считать, что я уже это сделал? Не люблю я отчитывать молодых леди. — Договорились! А я пообещала тебе, что буду вести себя хорошо и не шляться по задворкам мироздания. Меня немного покоробило. С чего это мой мир, лучший и тех, что я знаю — задворки? Ничего себе, продвинутый мир, а город вообще, самый большой в Европе! Но что они об этом знают, чужаки! Поди, кроме окраин и подземелья ничего здесь не видели! Вот сейчас выйдем наружу, они узрят всю красоту древнеимперской архитектуры! — Не выходить мы сейчас наверх не будем. И любоваться сейчас шедеврами вашей архитектуры лучше подальше от центра, — вот зараза, Вик, снова мои мысли читает! — Это еще почему? — А многих из жителей этого центра держала на коротком поводке ваша власть с помощью некротических амулетов. И они того, временно сошли с ума сошли от отдачи. Но через несколько дней придут в порядок. Если выживут. Там сейчас форменный бедлам творится. А многие из этих людей вооружены, и могут сейчас устроить неплохую войну всех против всех. — Слушай, Вик, так это что получается, сейчас страна наша беззащитна, приходи кто хочет, завоевывай ее? — Видишь ли, Егор, у противников ваших тоже свои амулеты имелись. Слугам некроса все равно кому их раздавать, лишь бы они их не трогали и им подчинялись тайно. Так что, у них тоже бедлам. Только в самых маленьких и никому не нужных странах все более — менее спокойно. Но эти страны как раньше никого не интересовали, так и сейчас ничего сделать не смогут. Так что не волнуйся, статус-кво не нарушено. Ладно, гореть ваша монстра будет еще долго, там этой некроплоти десятки, а то и сотни тонн. Пойдем? Сейчас прокатиться не удастся.