Раффлс взглянул на меня, а я – на Кроушея. Мы ждали возражений, которые можно было прочесть на его сердитом выбритом лице, в блеске встревоженных глаз, во внезапно сжавшихся кулаках. – А че со мной-то? – воскликнул он, выругавшись. – Вы подождете здесь. – Нет, не выйдет, – рыкнул он и одним прыжком оказался у двери, прижавшись к ней спиной. – Вам так легко от меня не отделаться, дурачье! Раффлс, передернув плечами, повернулся ко мне. – Это самое худшее в профессионалах, – сказал он. – Они не умеют пользоваться головой, всегда бросаются напролом. Это все, что они знают и умеют. И думают, что мы такие же. Неудивительно, что в тот раз мы утерли им нос! – Не говори обиняками, – прорычал беглец. – Скажи прямо, чтоб тебя! – Хорошо, – сказал Раффлс. – Я буду говорить так прямо, как вы пожелаете. Вы говорите, что вверяете себя в мои руки, что решать мне, – и при этом не доверяете мне ни на йоту! Я знаю, что произойдет, если я потерплю неудачу. Я принимаю этот риск. Я берусь за это дело. И при всем при этом вы думаете, что я сразу пойду и сдам вас, чтобы вы потом в свою очередь сдали меня. Вы дурак, мистер Кроушей, хоть и сбежали из Дартмура. Вам нужно слушать того, кто лучше вас, и делать то, что он говорит. Либо я вытащу вас из этой передряги по-своему, либо вообще не стану этого делать. Я буду приходить и уходить, когда захочу и с кем захочу, без вашего вмешательства. Вы же будете сидеть здесь так тихо, как только сумеете, будете благоразумны не только на словах, но и на деле и не станете мешать мне делать свое дело. Если нет, если вы такой дурак, что не доверяете мне, – дверь вон там. Катитесь к чертям и рассказывайте что хотите! Кроушей хлопнул себя по бедру. – Вот это другой разговор! – сказал он. – Ну тя к богу, теперь мне ясно, на каком я свете. Я те доверяю. Я знаю, когда человек говорит серьезно, как ты сейчас. Ты не промах. Не могу сказать ничего определенного про этого второго франта, хотя я видел его с тобой на деле тогда в провинции, но если он твой приятель, мистер Раффлс, то он тоже не промах. Надеюсь только, что у таких франтов найдется немного лишних деньжат. И он с печальным видом коснулся своих карманов. – Я взял только их тряпье, – продолжил он. – Никогда бы не подумал, что можно быть настолько на мели, как эти два малых. – Все в порядке, – сказал Раффлс. – Мы об этом позаботимся. Не беспокойтесь и сидите тихо. – Заметано! – воскликнул Кроушей. – Я посплю, пока вас не будет. Но никакой выпивки – нет уж, спасибочки. Не время еще! Я как дорвусь до бутылки – до бровей набираюсь, ну тя к богу! Раффлс надел пальто. Это было длинное светлое дорожное пальто, и я помню, что к тому моменту, когда он закончил его надевать, наш беглец уже дремал в кресле. Так мы и оставили его, бормочущего что-то невнятное себе под нос при включенном свете, пока жар от камина грел ему ноги. – Не такой уж он и плохой, этот профессионал, – сказал Раффлс на лестнице. – К тому же настоящий гений своего дела, хотя его методы и кажутся мне несколько элементарными. Но техника – это еще не все, сбежать из Дартмура и добраться до Олбани за двадцать четыре часа – такое дорогого стоит. Боже! Идя через окутанный туманом внутренний двор, мы прошли мимо какого-то человека. Раффлс ущипнул меня за руку. – Кто это был? – Последний человек, которого бы нам хотелось здесь видеть! Только бы он меня не услышал! – Но кто он, Раффлс? – Наш старый друг Маккензи из Ярда! Я замер от ужаса. – Думаешь, он идет по следу Кроушея? – Не знаю. Но я это выясню. И прежде чем я успел возразить, он уже повернул назад. Когда ко мне вернулся дар речи, он лишь рассмеялся и прошептал, что смелые решения всегда оказываются самыми безопасными. – Но это безумие… – Не это. Замолчи! Это ВЫ, мистер Маккензи? Детектив обернулся и окинул нас пристальным взглядом; в свете газового фонаря я заметил, что волосы на его висках поседели, а лицо все еще было мертвенно-бледным из-за раны, которая едва не стала смертельной. – Вы застали меня врасплох, господа, – произнес он. – Надеюсь, вы вновь в добром здравии, – сказал мой спутник. – Меня зовут Раффлс. Мы встречались в Милчестере в прошлом году. – Неужели? – заметно вздрогнув, воскликнул шотландец. – Да, теперь я вспоминаю ваше лицо. И ваше тоже, сэр. Ай, скверное дельце было там, но все закончилось очень хорошо, а это главное. К нему вернулась его природная осторожность. Раффлс ущипнул меня за руку. – Да, все закончилось блестяще, если не считать того, что случилось с вами, – сказал он. – Но что насчет побега главаря банды, этого парня по имени Кроушей? Что думаете, а? – Я не вдавался в подробности, – ответил шотландец. – Отлично! – воскликнул Раффлс. – Я просто боялся, что вы снова можете идти по его следу. Маккензи покачал головой и с сухой улыбкой пожелал нам доброй ночи. В тот же момент раздался звук выбиваемого окна и сквозь туман послышался негромкий звук свистка. – Мы должны на это взглянуть, – прошептал Раффлс. – Ничто не будет выглядеть настолько правдоподобно, как небольшое любопытство с нашей стороны. За ним, быстро! И мы последовали за детективом к другому входу, расположенному на той же стороне, что и тот, из которого мы вышли и который, если двигаться в сторону Пикадилли, останется по левую руку. Мы шли за Маккензи довольно открыто. У лестницы мы встретили одного из местных швейцаров. Раффлс спросил его, что случилось. – Ничего, сэр, – бойко ответил парень. – Чушь! – сказал Раффлс. – Это был Маккензи, детектив. Я только что с ним говорил. Зачем он здесь? Давай же, мой дорогой друг, мы тебя не сдадим, если тебя вдруг предупредили чего-то не говорить. Швейцар выглядел странно задумчивым, соблазн поделиться секретом был явно велик. Тут наверху хлопнула дверь, и он сдался. – Значит, дело было так, – начал он шепотом. – Приходит этим утром какой-то джентльмен снять квартиру, я отправляю его в контору, один из клерков идет с ним, чтоб показать ему пустующие. Джентльмену особо нравится квартира, в которой сейчас легавые. Так что он посылает клерка за управляющим, чтоб обсудить с ним пару вещей, а когда они возвратились, то – провалиться мне на этом месте – джентльмен исчез! Прошу пардону, сэр, но он вчистую исчез посреди помещения! Швейцар взглянул на нас, его глаза сияли. – И? – сказал Раффлс. – И они, сэр, все вокруг обыскали, потом еще раз. Наконец они поняли, что все без толку, и решили, что он передумал и не захотел давать клерку чаевые. Поэтому они закрыли квартиру и ушли. Вот и все, пока примерно полчаса назад я не принес управляющему его разлюбезную «Стар»[46]. Примерно через десять минут он выбежал с запиской и отправил меня с ней в кэбе в Скотленд-Ярд. И это все, что я знаю, сэр, честно. Легавые сейчас наверху, и ищейка, и управляющий. Они думают, что тот франт все еще где-то здесь. Во всяком случае, я так понял. Но кто он или что им от него надо, не знаю. – Весьма интересно! – сказал Раффлс. – Я пойду и все выясню. Давай, Банни, это должно быть весело. – Прошу пардону, мистер Раффлс, но вы ничего обо мне не скажете? – Только не я, ты хороший парень. Я не забуду этого, если в деле будет спортивный интерес. Спортивный! – прошептал он, когда мы достигли лестничной площадки. – Похоже, нам с тобой придется вести себя совершенно неспортивно, Банни! – Что ты собираешься делать? – Не знаю. Но времени думать нет. Начну с этого. И он стал колотить в закрытую дверь. Нам открыл полицейский. Раффлс прошел мимо него с видом комиссара, а я поспешил за Раффлсом, пока полицейский не пришел в себя от изумления. Под ногами у нас скрипели истертые половицы; в спальне мы обнаружили группу полицейских, свесившихся над карнизом с фонарем. Первым выпрямился Маккензи, направивший его на нас. – Могу я спросить, чего вы, джентльмены, хотите? – поинтересовался он. – Мы хотим протянуть вам руку помощи, – ответил Раффлс оживленно. – Мы уже протягивали вам ее раньше. Именно мой друг держал отбившегося от остальных злоумышленников парня, которого вы ему перепоручили. Разве это не дает ему права взглянуть на происходящее веселье? Что до меня, то я действительно лишь помог отнести вас в дом, однако надеюсь, что по старой дружбе вы, мой дорогой Маккензи, разрешите нам удовлетворить свой спортивный интерес. К тому же я и сам могу задержаться лишь на несколько минут. – Да тут не на что особо смотреть, – проворчал детектив. – Его здесь нет. Констебль, идите и постойте внизу лестницы, не давайте больше ни одной живой душе подниматься сюда, каковы бы ни были причины. Ну а эти джентльмены могут нам помочь. – Это так мило с вашей стороны, Маккензи! – вскричал сердечно Раффлс. – Но что вообще случилось-то? Я спрашивал швейцара по пути сюда, но так и не сумел ничего из него выудить, он только сказал, что кто-то поднялся в эту квартиру и больше его не видели. – Он тот, кто нам нужен, – сказал Маккензи. – Он скрывается где-то в здании, если я хоть что-то в этом смыслю. Вы ведь живете в Олбани, мистер Раффлс? – Живу. – А ваша квартира случайно расположена не по соседству? – Через один подъезд. – Вы только что оттуда? – Только что. – И, наверное, вы были там всю вторую половину дня? – Не всю. – Тогда мне может понадобиться осмотреть вашу квартиру, сэр. Я готов обыскать каждую комнату в Олбани! Похоже, этот тип ушел по трубам, но, если он не оставил снаружи больше следов, чем внутри, и мы не найдем его здесь, мне придется перевернуть вверх дном все здание. – Я оставлю вам свой ключ, – немедленно ответил Раффлс. – Я ужинаю в городе, но я оставлю его офицеру внизу. Я задохнулся в немом изумлении. В чем был смысл этого безрассудного обещания? Оно было преднамеренным, беспричинным самоубийством. В ужасе и неверии я схватил его за рукав, однако Маккензи, поблагодарив нас, вернулся к подоконнику, и мы незаметно выскользнули в соседнюю комнату. Из ее открытого окна был виден внутренний двор, который мы и стали разглядывать, всем своим видом изображая праздность. Раффлс успокоил меня: – Все в порядке, Банни, делай то, что я тебе скажу, а все остальное – моя забота. Нас загнали в угол, однако я не отчаиваюсь. Тебе нужно лишь оставаться с этими ребятами, в особенности если они станут обыскивать мою квартиру. Они не должны слишком там рыскать, и они не станут этого делать, если ты будешь рядом. – Но где будешь ты? Ты же не сбежишь, если они меня сцапают? – Если и сбегу, то только для того, чтобы вызволить тебя в подходящий момент. Кроме того, в мире есть такая вещь, как окна, а Кроушей – человек, который готов рисковать. Ты должен доверять мне, Банни, ведь ты давно меня знаешь.