– Что бы ни случилось, ты всегда будешь моей подругой. Удачи, Яся. Надеюсь, боги наконец смилостивятся к тебе. Я только кивнула и развернулась к нетерпеливо приплясывающему Пирожку. И застыла при виде Лиса, протягивающего мне руку с седла. – Ты так и не удосужилась изучить окрестности, а я знаю их как свои пять пальцев, – правильно истолковал он мой красноречивый взгляд. – Я отвезу тебя на безопасный тракт, а потом мы разойдемся в разные стороны. Конечно, если захочешь… Внезапно окна стали зажигаться. Раздались крики. Мне показалось, что я слышу голоса Мария и Даргана. – Яся, поспеши, – испуганно подтолкнула меня Марьяна. Времени на раздумья не оставалось. Туман взвился вокруг, словно тоже уговаривал поторопиться. Я ухватилась за горячую ладонь Совия и ласточкой взлетела на спину Пирожка. Парень взмахнул поводьями, и конь с места сорвался в тяжелый галоп. Мимо промелькнули ворота, и в ушах засвистел ветер. Я крепко прижималась к спине Лиса, уткнувшись лбом между его лопаток. Тучи разошлись, и предательница луна залила нас светом, сделав похожими на две серебряные статуи. Копыта Пирожка выбивали дробный рокот по сухой земле. За спиной разгоралось зарево, словно там занимался рассвет. Полы расстегнутой куртки хлопали на ветру, будто крылья белых птиц из моего видения. – Марьяна, только не наделай глупостей, богами тебя заклинаю… – прошептала я, но слова унес ветер. Мы скакали до тех пор, пока Пирожок не начал клонить голову все ниже, роняя клочья желтоватой пены с губ. Только тогда Совий разрешил устроить привал. Мы свернули с тракта и углубились в чащу, и я вздохнула чуть глубже, мысленно приветствуя незнакомый лес. Он был другим, нежели тот, что рос возле Приречья, – более мрачным, полным бурелома и поваленных стволов, облепленных серо-зеленым мхом. Я скормила Пирожку две морковки, найденные в сумке Марьяны, плотнее завернулась в куртку и прижалась к теплому конскому боку. Лис устроился в нескольких шагах от нас, не претендуя на совместную ночевку. Я думала, что от переживаний не смогу сомкнуть глаз. Но сон набросился на меня, как голодный зверь, и мигом утянул в мир грез. Глава 21 Разговор по душам Меня разбудила попытавшаяся сбежать подушка. Я, не открывая глаз, протянула руку, желая вернуть беглянку на место, но не преуспела и окончательно проснулась от ощущения падения. Рука запуталась в длинной жесткой гриве, и я наконец вспомнила, что не лежу на своей кровати в Приречье, а плющу лицо о горячий бок верного Пирожка. Надо же, конь терпеливо грел меня всю ночь, не пытаясь сбежать. Но, видимо, и его выдержке пришел конец, вот он и решил размять ноги, чем лишил меня тепла, опоры и сна. Я недовольно приоткрыла глаза, из-под опухших век обозревая окрестности. В голове плавала какая-то муть, затягивая мысли серой пеленой. За ней притаилась боль, и я не спешила вспоминать о событиях минувшего дня. Вчерашние черные ели под солнечными лучами заиграли бусинками росы и засветились нежной зеленью молодых иголок. Лес просвечивал далеко насквозь, радуя глаз ровным толстым слоем старой хвои, устилавшей землю рыжеватым ковром. Здесь было тихо и пахло свежей смолой. Я зажмурилась и сладко потянулась, зевая во весь рот. На удивление, я чувствовала себя более-менее сносно, и думать о чем-то плохом не хотелось хотя бы в ближайшие несколько минут. Но не получилось. – Мне бы хоть одну ночь проспать так безмятежно. Скажи, Лучница, как тебе это удается? – раздался откуда-то сбоку задумчивый и знакомый до отвращения голос. Я мигом вскочила. Этого просто не может быть! Как он сумел нас догнать, ведь я то и дело проверяла – не было погони, ни единой пылинки, ни крохотной искорки позади не виднелось! Марий Болотник сидел, привалившись к дереву, и смотрел на меня. Причем, судя по его виду, сидел он так уже давно. Руки дейваса расслабленно лежали на коленях, возле левой черной змеей вытянулись ножны рунического меча. Затылком он прижимался к стволу. Несколько темных прядей упали ему на глаза. Края волос слегка закручивались, словно их коснулось пламя. Лицо Мария осунулось, как будто он преследовал нас не один день, а долгое-долгое время. Всегда безупречный облик несколько портили полосы сажи на лице и руках. За моей спиной недовольно фыркал Пирожок. Совия нигде не было, и я понятия не имела, что с ним случилось. Марий наклонил голову к плечу. – Может, хотя бы скажешь «Здравствуй»? Ты так поспешно покинула деревню, что мы даже не успели попрощаться. Хотя я не в обиде – здороваться мне нравится гораздо больше. А вот ты явно предпочитаешь молчаливое бегство. Рябинник, Приречье… Не любишь долгие проводы? Болотник криво усмехнулся собственным словам. Мне же было не до смеха. В теле медленно поднималась жаркая волна, еще слабая и далекая, но грозящая обрушиться всей мощью, если огне-носец продолжит говорить. А ведь я уже успела забыть о том, как он на меня влияет. Пока я собиралась с ответом, дейвас отбросил с лица надоедливые пряди, и я невольно проследила взглядом движение его руки. Белая кожа на фоне темной одежды и черных волос казалась выточенной из камня и такой же холодной. Я лихорадочно придумывала достойный ответ, но от этой необходимости меня избавила оперенная серыми перьями стрела. Воздух распорол тонкий певучий свист, и стальной наконечник пробил дерево в вершке от плеча дейваса. Ветерок шевельнул красноватые пряди. Болотник не вздрогнул и не отодвинулся, но его глаза похолодели, а пальцы легли на матово-черные ножны. – Не самый вежливый способ поприветствовать старого друга, Совий. – Ты мне не друг. Совий вышел из-за моей спины и встал, закрывая меня собой. В гнезде его лука уже лежала новая стрела с серым оперением. Пока она смотрела в землю, но что-то мне подсказывало: если Марий даст хоть малейший повод, стрела пробьет его горло, пригвоздив к дереву, на которое он опирается. Болотник тоже это понимал, потому не пошевелился. Но и молчать не стал: – В твоей ситуации опрометчиво отказываться от протянутой руки, если она принадлежит власть имущему. К тому же я гнался за вами вовсе не затем, чтобы отобрать твою рагану. – Я ему не принадлежу, – встряла я. – О! – Марий посмотрел на меня, опрометчиво выглянувшую из-за Совия, и мне тут же захотелось спрятаться обратно. В этом «о!» было столько чувств и намеков, что я едва не заалела как маков цвет. К сожалению, не все они были далеки от истины. Но не покраснеть мне все же удалось. Стоило в подробностях припомнить вчерашний день, как вся краска от лица отхлынула, а ноги подкосились. – А ты согласен с мнением милой знахарки? – пытливый взгляд зеленых глаз снова переместился на охотника, и я выдохнула с облегчением. Как ни странно, волна жара отступила, будто появление Совия ее спугнуло, и это не могло не радовать. – Ты гнался за нами, чтобы узнать, как Ясмена ко мне относится? Это как-то влияет на выбор пыток, которые ты собирался к ней применить? Марий поморщился, будто Совий сказал что-то неприличное. – Право, тебе стоит слушать более внимательно. Я же сказал – я не трону Ясмену. Напротив, я уже помог вам выбраться из Приречья, оставив от рун на воротах одну лишь видимость. И сейчас снова хочу предложить помощь. Я, знаешь ли, люблю исполнять чужие мечты, особенно если они совпадают с моими. – О чем ты говоришь? – судя по тону, охотник нахмурился. Я внимательно слушала дейваса, даже не подозревая, что он имеет в виду. О каких мечтах говорит? Почему его одежда опалена, а сам он выглядит так, словно свернул гору? Где Дарган? И что стало с Марьяной, если дейвасы так быстро узнали о моем побеге? Марий тонко улыбнулся, я задохнулась от волны жара, прокатившейся по телу. Это не мои чувства. Не мои. Он чарует прямо сейчас, пытается воздействовать на мое естество. Я не могу его желать по своей воле. Я отвела взгляд, пытаясь убежать от колдовской притягательности зеленых глаз. Совий качнулся вперед, заставляя меня отступить. Пирожок фыркнул и закусил удила, нервно топнув копытом. Марий, продолжая улыбаться, наклонил голову к плечу. Перед моим внутренним взором мелькнули картины обнаженного белого тела на темных простынях, и я замотала головой с такой силой, что коса хлестнула меня по щекам. – Хватит! – рявкнула я. – Перестань меня чаровать! – О чем ты, милая? – удивленно вздернул бровь дейвас. – Попробуй я хотя бы коснуться силы, и твой цепной пес с наслаждением отпустит тетиву. Извини, но я иначе представляю собственную смерть. Дейвас медленно потянулся к мечу, и Совий мигом вскинул лук к плечу. Солнечный блик скользнул по наконечнику. Птицы примолкли, то ли испугавшись наших выкриков, то ли попрятавшись в ожидании грозы, ворочающей клубами воды и огня пока еще вдалеке. Но огненосец лишь упер ножны в землю и медленно встал, опираясь на них, как на трость. От него не пахло кровью, но весь вид Болотника говорил, что он выдержал нешуточную битву. Марий выпрямился, и если б я не всматривалась в его лицо, то не заметила бы гримасы, которая на долю секунды заставила и без того острые скулы обозначиться еще резче. – Тебе не стоит меня бояться, Ясмена Лунница. Ведь я хочу того же, что и ты. Я собираюсь вернуть лаум в Беловодье. * * * – Ты сошел с ума, – выдохнул Совий. Я была готова с ним согласиться… вот только внутри тонко и протяжно звенела струна, молящая прислушаться к словам дейваса. Они звучали как сказка, как воплощение самого тайного моего желания, и я просто не могла сказать ему прекратить. – Отчего же? – огненосец вздернул идеальную бровь. – Или ты считаешь, что это невозможно? – Я… – Разве не этого ты хотел тогда, десять весен назад? – Откуда ты знаешь? – Совий побледнел. Его руки, держащие лук, не ослабили хватку, но, посмотрев на него, я испугалась. Рыжий Лис разом будто постарел, под глазами залегли тени, а в зрачках заклубилась тьма. И – показалось или нет? – по ореховой радужке словно пробежал огонек. – Совий, – я потянула парня за рукав. – О чем он говорит? Вы тут не наедине вообще-то! – Ну же, скажи ей, – Марий чуть склонился в издевательском поклоне, словно мы не застыли на лесной поляне, а сидим в гостиной какой-нибудь барыни и чаи распиваем. – Я ведь узнал тебя, Совий Буревестник. И после этого перестал удивляться твоей осведомленности о делах дейвасов. Так что, поведаешь нашей прекрасной ведьме правду? Совий молчал, и только желваки ходили под кожей. Он с трудом повернул голову, искоса глядя на меня, а я смотрела на него, ожидая, что он возразит дейвасу, посмеется над ним, в конце концов, спустит стрелу… Что станет со мной, если охотник выберет последний вариант, я старалась не думать. Потому что сама не знала, насколько глубоко проник яд огненосца в мои душу и тело. Но Совий молчал. Он пытался начать говорить, открыл и закрыл рот, но не проронил ни звука. Я уже понимала, что мне не понравится то, что он скажет. И не выдержала: – Говори, Марий. Раз он сам не может… В глазах Совия мелькнули боль и обида. На миг его отстраненность сломалась, и через трещину я увидела его настоящего, раненного моими жестокими словами. Но тут же тень снова набежала на лицо моего бывшего друга, и он закрылся еще сильнее. – Сложно отказать даме в просьбе, – вкрадчиво протянул Болотник. – И все же я попытаюсь и дам тебе последний шанс. Страшная догадка обожгла меня, но прежде, чем я произнесла ее вслух, Совий все же заговорил – глухим, безразличным голосом, в котором звучала обреченность. Как будто он уже все для себя решил. – О чем говорить? Я позабыл о Школе Дейва как о страшном сне. Десять весен прошло. И за все годы – ни единого отклика силы. Может, я и был когда-то дейвасом, да только потерял свою искру. – Кому ты лжешь, Буревестник? Или все же правильно – Огнеяр? Марий сменил положение, и снова мне почудилась боль в его движениях. Он выглядел все так же высокомерно, и мы с Совием слушали его, не в силах заставить замолчать. – Помнится, наместник нашей славной столицы долго горевал из-за гибели сына – юного и невероятно талантливого огненосца. Какое совпадение, что незадолго до трагедии мальчик крупно повздорил с магистрами Школы Дейва. Вести разнеслись быстро. Вот только те, кто услышал слова мальчика, которые он прокричал на площади перед Школой, почему-то никому не смогли их повторить. Исчезли или скончались в скором времени. Моровое поветрие виновато, не иначе, – Марий пытливо смотрел на Совия, наблюдая за бурей чувств, сменяющихся на его лице.