– Зачем мне таскать ее с собой? Поставь в комод. Супруги поужинали. Ревко курил на кухне, пока чистюля Ева мыла посуду. – Я получил инструкции от Гербера, – проговорил он. Ева, не отрываясь от своего занятия, спросила: – И что в них, могу я узнать? – Конечно, мы же одно целое. Гербер задумал рисковую операцию. Пока идет подготовительный этап, но и он сопряжен с опасностью и привлечением местных уголовников. – Ревко рассказал жене и коллеге о планах Гербера. Ева кивнула и произнесла: – Согласна, план рисковый, но иначе не получится пробиться к объекту. – Это да. Но что дальше? – По-моему, это ясно. – Тебе ясно? – Да, объект должен быть уничтожен. – Ты представляешь, какие это вызовет последствия? – Но русские сами виноваты в том, что смертельно опасное оружие решили хранить в центре страны, хотя уж где-где, а в Союзе полно мест, где до сих пор не ступала нога человека. Ревко задумался, затушил окурок и проговорил: – Мы и рассчитывали, что подобные объекты будут размещены где-нибудь в тайге. Ева присела напротив мужа: – Мы это кто? Ты, я, Гербер, его жена Мели? – Мы, это ЦРУ. – Тогда ответь на такой вопрос. Если в Лэнгли рассчитывали, что химическое и биологическое оружие русские спрячут от уничтожения в Сибири, то почему мы работаем здесь, а не где-нибудь в Красноярске? – Очевидно, что в разведуправлении просчитывали различные варианты размещения хранилищ. Перед внедрением в Переслав нам ставилась задача, совершенно не связанная с бактериологическим оружием. Мы должны были… впрочем, ты это и сама знаешь. Ну а теперь, естественно, нас переключили на секретный объект ноль-ноль-два. Ева тоже взяла сигарету прикурила, поморщилась и сказала: – Какую же гадость делают эти русские! Совсем не то, что наши марки. – Ты еще не привыкла. – Мне бы бросить. Но не получится. Ничего уже не изменить. И еще я хотела сказать, что хочу тебя! Ревко улыбнулся: – С этого и следовало начать. – Ты прекрасно знаешь, что я хочу тебя всегда. Иди в ванную. – Да, дорогая, я уже ушел! Глава 3 Никифоров отправился в путь в 21.10. Город он проехал спокойно, а вот перед мостом через Оку, на посту ГАИ его остановили. Молодой бравый сержант отработанным и небрежным движением крутанул жезл и направил его к обочине. Было заметно, что милиционер красовался тем, что научился так виртуозно обращаться с обычной в принципе палкой. – Черт побери! – буркнул Никифоров. – Только тебя мне и не хватало. – Он нажал на тормоз, съехал на обочину, остановился. К машине подошел гаишник. – Младший сержант Колобов, попрошу документы, гражданин. Никифоров вздохнул: – И сдались тебе, сынок, мои документы? Я не в тех годах, чтобы ездить без прав. – Извините, повторяю, попрошу предъявить документы. Младший сержант покручивал жезлом, и это ему нравилось. Борзый паренек, фуражка на затылке, портупея ослаблена, взгляд самонадеянный. Как же, в люди выбился. Посмотреть бы на него, когда ствол пистолета уткнется в лоб. Обделается, это как пить дать. – Ну документы, так документы. – Никифоров предъявил водительское удостоверение, паспорт. Младший сержант их посмотрел и спросил: – И далеко, отец, едем? – Куда же мне далеко-то? В Сибово. – Прописан в Переславе, а чего в Сибово забыл? – Тебя это касается? Инспектор бросил взгляд в паспорт. – Меня, Иван Сергеевич, здесь все касается. – Дружок мой фронтовой приболел, позвонил, просил приехать. – Ага! Ну если товарищ фронтовой, то другое дело. Документы в порядке, можете ехать. Счастливого пути. – Я вернусь, пока ты дежурить будешь. Проведаю товарища и вернусь. – Дело твое, отец, – сказал младший сержант, завидел грузовую машину, приближающуюся к посту, и отошел. Никифоров включил передачу, выехал на дорогу и повел «Победу» к мосту, за которым сразу свернул в сторону Верховска. У районного центра пост был уже снят. Водитель свернул направо, обогнул территорию колхоза «Верный путь», и машина оказалась на улице Коммунарской. Фонари на столбах почти не горели, светились только переулок Павлика Морозова и площадь Ленина. Никифоров миновал поворот на улицу Окскую, где спокойно мог оставить подвеску прямо сейчас, спустился до грунтовки. По ней и повел машину, не превышая скорость в сорок километров в час. У парома никого не было. Не встретил ни единой живой души связной Линге и на задах села Баранино. Он остановил машину напротив самодельного частокола ограды участка Губарова. Выйдя из «Победы», Никифоров осмотрелся, прислушался, легко для своих лет перемахнул через городьбу, пошел по огороду и саду, выбрался во двор. К нему, гремя цепью, метнулся пес. – Гусар, ты что, не узнал? Пес дружелюбно замотал хвостом. Никифоров бросил ему кусок колбасы, который тут же исчез в пасти, высыпал в миску кости, оставшиеся от приготовления холодца. Пес уткнулся в них мордой. Никифоров подошел к кухонному окну, постучал. Жена Губарова Зинаида услышала шум, толкнула в бок мужа. – Матвей, никак, со двора в окно стучали. – Да кто там может быть? Полночь уже. – Говорю, стучали, сама слышала. Тут и Губаров услышал повторный стук. – Что за черт? И Гусар не лает. Значит, кто-то свой? – Может, кто из правления колхоза? – Какого к черту правления, Зинка? Спят все.