Ревко наконец-то прикурил сигарету, показал жене на стул и сказал: – Садись. Доведу, что передал от имени Фишера Алекс Гербер. Глава 5 Наступило утро среды, 29 апреля. Ревко с тревогой, не позавтракав, пришел во дворец культуры в начале девятого, намного раньше, чем обычно. Сегодня должна умереть Маргарита. Как и где это произойдет? Уборщицы повсюду мыли полы. Ему пришлось обходить ведра, швабры, женщин в серых рабочих халатах. Они здоровались с ним, он машинально отвечал. В кабинете он подошел к окну, закурил, стоял и ждал. Когда Ревко увидел Макарову, идущую от остановки общественного транспорта, вздрогнул. Она выглядела так же, как и всегда, здоровой и бодрой. Шла легко, постукивая каблуками, в строгом костюме, который ей очень шел. Волосы уложены, на лице улыбка. Сумка через плечо. Может, яд не подействовал? Ева перемудрила с ним? Не хватало еще, чтобы он сработал не до конца, вызвал приступ, но не убил бы. Вот тогда вопросов возникнет много. И в первую очередь у самого секретаря обкома. Ревко чертыхнулся, не заметил, как докурил сигарету до фильтра и обжег пальцы. Он бросил затухший окурок в форточку, сел за стол, разложил перед собой бумаги. Макарова должна зайти к нему, поздороваться. Директор дворца культуры взглянул на часы. 8.30. Жена секретаря обкома была пунктуальна. Через несколько минут она постучала в дверь. – Да. – Доброе утро, Ефим Макарович. – Добрый, Рита. Проходите. Вы почему стучали? – Закрыто было. Что-то у вас вид какой-то нехороший, Ефим Макарович. Вы часом не заболели? – Зуб, Маргарита Аркадьевна, – сказал Ревко первое, что пришло ему в голову. – Разболелся ночью, не дал выспаться. Я уж и так, и этак, и лекарство, и тампон с одеколоном. А вот сейчас вроде прошел. – Вам надо к врачу. – Знали бы вы, как я боюсь этих зубных врачей. Как увижу бормашину, меня в пот бросает. Вроде всякого в жизни повидал, а вот дантистов пугаюсь. – Вы как мальчишка, ей-богу. Немедленно идите в поликлинику. Хотите, я позвоню мужу и он вас определит к обкомовскому?… – Она вдруг побледнела, не договорила фразу. – Что такое, Маргарита Аркадьевна? – с волнением осведомился Ревко, хотя прекрасно знал, что происходит. – Ой, не знаю, жжет в груди. – Вы проходите, я сейчас вам валидола дам. – Не надо, пройдет. Это впервые. Больно! Женщина вскрикнула, схватилась рукой за сердце и повалилась на пол. Ревко метнулся к ней и крикнул в открытую дверь: – Эй кто там есть, на помощь! Прибежали заведующая сектором работы с молодежью Клавдия Голикова и физрук Вячеслав Горбунов. – Ой! – вскрикнула Голикова. – Что это? – Не видите, Маргарите Аркадьевне плохо, воды быстро, корвалол, валидол, все, что есть в аптечке. Слава! – Ревко бросил взгляд на физрука. – Вызывай «Скорую», похоже, у жены секретаря обкома сердечный приступ. Я положу ее на диван. Он прикоснулся к женщине и понял, что никакая «Скорая» уже не поможет. В уголках ее губ образовалась пена, дыхания не было, пульс не прощупывался. Но Ревко продолжал инициировать бурную деятельность. Он перенес Маргариту на диван, пока физрук кричал в телефонную трубку: – «Скорая», это Дворец культуры. Похоже, у жены секретаря обкома Макаровой сердечный приступ, она без сознания. Быстрее приезжайте! Клавдия принесла аптечку и стакан воды. Неотложка примчалась через несколько минут, в кабинет прибежали врач с медсестрой. Доктор только прощупал артерию, отошел и сказал: – Поздно. Она мертва. Клава вздрогнула, физрук стоял, как мумия, а Ревко проговорил: – Как это мертва? Несколько минут назад она была… Да как же это? Маргарита Аркадьевна никогда не жаловалась не только на сердце, но и вообще на здоровье. – Однако она мертва. Вызывайте милицию и сообщите мужу. – Милицию? При чем здесь она? – Так положено. И мужу непременно позвоните. – Вы представляете?… – Да, представляю, однако придется. – А сначала куда?… – Ревко умело играл роль совершенно растерянного человека. – В милицию, товарищ директор. – Да, понял. – Он набрал «02». Дежурный принял сообщение. Теперь следовало позвонить Макарову. Дрожащими пальцами Ревко поворачивал диск телефона. – Приемная товарища Макарова, помощник Щукин Борис Борисович, слушаю вас, – услышал он. – Это Ревко, директор дворца культуры. Мне нужен Петр Тимофеевич. – Секретарь обкома многим нужен. Скажите, что у вас, я передам, как только секретарь освободится. – Немедленно, товарищ Щукин, сообщите Петру Тимофеевичу, что его жена умерла. Сейчас ее тело находится в ДК. – Что? Что вы сказали? – Маргарита Аркадьевна умерла. – Ревко бросил трубку. У дверей дворца культуры скрипнули тормоза «Волги». В здание быстрым шагом вошел начальник областного УВД, комиссар милиции Савушкин, с ним следственная группа. Тут же подъехал начальник управления КГБ полковник Лысенко. Наконец появился Макаров. Он в распахнутом пиджаке протаранил холл коридора, ворвался в кабинет, бросился к жене. – Рита, что с тобой? Скажи, Рита? Комиссар нагнулся к секретарю: – Извините, Петр Тимофеевич, ваша супруга мертва. – Но как? Почему? – Он встал, схватил доктора за халат. – В чем дело? – К сожалению, пока я могу только констатировать смерть. Сотрудник дворца культуры позвонил к нам и сообщил о том, что у вашей жены сердечный приступ. Мы тут же выехали, но ничего поделать не могли. Судя по симптомам, у вашей жены случился обширный инфаркт, но истинную причину смерти может дать только вскрытие. – Вскрытие? – Да, я позвонил, должна подъехать машина и доставить тело в морг. – Какой к черту морг? Рита не могла умереть! – Макаров бросился к Савушкину. – Сергей, пусть твои люди что-нибудь сделают. – Что они могут сделать, Петр Тимофеевич? Медсестра «Скорой» выбрала момент и сделала успокаивающий укол секретарю обкома. К ДК подъехала «Чайка», прибыл первый секретарь обкома Столяров. Он и увез Макарова. Труповозка забрала тело. Убыл начальник управления КГБ.