– Для обычного вооружения и боеприпасов такие бункеры не строятся. Но это не мое дело. У меня есть проект объекта, согласно ему мы и работаем. Они обошли бункер, встали у стены, смотрящей на реку, и Яковлев спросил: – Скажи, майор, во время работы или после, когда рота отдыхала, ты же выставлял охранение? – Естественно. Два человека днем, два ночью. Службу несли патрулированием от центральных до тыловых ворот и обратно. – Что-нибудь подозрительное твои патрульные не замечали? Офицер вновь улыбнулся: – Сразу видно, что за ведомство вы представляете. Нет, ни о чем подозрительном бойцы охранения мне не докладывали. Вплотную к забору снаружи никто не подходил. Были пацаны, тех не удержишь, но их отгоняли, грозили сдать в милицию. Машины иногда по грунтовке у берега проезжают. Но это не удивительно. По главной, Заокской, только на тракторе продраться можно, а в километре вниз по течению стоит село Баранино. – Эти машины местные гаишники не проверяют? – Здесь, у объекта, у них поста нет, как и по всей Заокской. Участковый если проедет по грунтовке на мотоцикле, да и то редко. В общем, обстановка спокойная. – Вы должны закончить объект девятнадцатого мая? – По графику в этот день я должен сдать его. Но закончим раньше, думаю, на неделю, где-то одиннадцатого числа. – А разве вы не должны следовать графику? – Должны, но у нас еще работы в соседнем районе. Там вместе с двумя другими ротами мы ведем строительство военного городка и объектов расположения мотострелкового полка, который уходит отсюда. Получен приказ ускорить работы. – Странно, что я об это не знаю. – А вам это зачем? Сдача объекта не означает, что немедленно начнется его эксплуатация. Мы сделаем свое дело, вы – свое. Если оно у вас запланировано на третью декаду месяца, то и будет выполнено. – Понятно. – Вы в курсе, товарищ подполковник, что было поздним вечером и ночью в полку? – А что там могло быть? – Я вас об этом спрашиваю. Здесь было хорошо слышно, как из расположения выходили БМП, бронетранспортеры, машины. Освещался лес, возвышенность. Яковлев вздохнул и проговорил: – Я знаю, майор, что там произошло, но извини, сказать ничего не могу. Не имею права. – Значит, что-то серьезное. – Это да. – Придется мне усилить охрану, раз так неспокойно в райцентре, вроде бы тихом и спокойном. – Это твое право. Ладно, проводи на выход. – Вы завтракали? – Нет. – Может, зайдем ко мне? У меня есть тушенка, шмат сала, хлеб само собой, ну и фляжка спирта. Все же сегодня праздник трудящихся всего мира. Не грех и выпить за солидарность с рабочим классом. – Извини, не могу. – Жаль. Ладно, отметим со взводными в обед. – Смотри, чтобы солдаты не нажрались. – Этого вы могли и не говорить. Они пошли к центральным воротам. Яковлев увидел справа два асфальтовых катка и спросил: – Это дорожники расположились? – Да, но уже не мои. Прибудет специальный дорожный взвод, а пока вот катки забросили. – Не мешаются? – Нет. Офицеры вышли с территории объекта через временный КПП, и тут же напротив них остановилась «Волга» режимно-секретного отдела КГБ. – Вот и началось, – проговорил Яковлев. Гришин не понял и спросил: – Что началось, товарищ подполковник? – Да не важно. Но ничего хорошего. – Странно, вроде ваш начальник. Из «Волги» вышел полковник Давыдов. Он тоже выглядел невыспавшимся. – Здравия желаю, Вячеслав Николаевич, – поприветствовал его Яковлев. – Уже здоровались. Ты не забыл о ночном звонке? – Не забыл. Давыдов пожал руку майору Гришину и спросил: – Как дела, майор? – Все нормально, по плану, товарищ полковник. Я все подробно доложил товарищу подполковнику. – Хорошо. У вас сегодня выходной? – Да. Праздник. – Ясно. – Давыдов взглянул на Яковлева и распорядился: – В машину, беспокойный ты мой! Яковлев кивнул Гришину, опустился на переднее пассажирское сиденье. Давыдов сам был за рулем. Как только отъехали от улицы Двадцатого партсъезда, Яковлев спросил: – Что значит, товарищ полковник, ночная грубость с вашей стороны? – Грубость? – Давыдов изобразил удивление. – А мы, оказывается, еще и обидчивые. Это не грубость, Саша, а напоминание о том, чем ты должен заниматься в Верховске. Но если я тебя обидел, то извини. – Ладно. А с чем связан ваш сегодняшний приезд? Просто так гнать машину за двести пятьдесят километров вы не стали бы. – А вот пришлось. А все из-за твоего поведения. – Да что я такого сделал? – Влез туда, куда не надо. Ты что, подружился с командиром полка? – Разве это запрещено? Мне была поставлена установка добиться того, чтобы как можно больше людей в райцентре и за его пределами узнали, какое ведомство представляет человек, курирующий строительство объекта. – Ну, хорошо. Тебе удалось добиться этого. Сейчас многие знают, что ты подполковник центрального аппарата КГБ. А заводить роман с товарищем Зубковой было обязательно? Или это тоже в рамках установки? – Нет, это личное. Полковник остановил машину, повернулся к Яковлеву: – Не может быть у нас во время проведения операции ничего личного. – Да какая операция? Сооружение хранилища? Оно на виду у всех. Никто, кроме первого секретаря райкома, не знает, для чего это хранилище. Завоз контейнеров с боеприпасами? Сделать это совершенно незаметно нельзя даже ночью. В Верховске люди будут судачить, что за груз завозят на бывшую овощную базу. Кстати, командир отдельной военно-строительной роты доложил мне, что объект может быть завершен уже одиннадцатого мая, а не девятнадцатого, как это было запланировано. – Он-то хоть не догадывается, что строит?